Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Томас Рози - Год любви Год любви

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Год любви - Томас Рози - Страница 20


20
Изменить размер шрифта:

– Ну что ж… – криво усмехнулся Том. – Допьем вино, что ли?

Элен протянула ему свой бокал. Том Харт ей сразу понравился и – главное – он был другом Оливера. С Томом хотя бы можно поговорить об Оливере.

– Я никогда еще не встречала такого человека, – тихо сказала Элен.

– Такого, как Оливер? Да, в нем есть свой шик, и меня это восхищает. Ему на все наплевать, и мне кажется, это не только из-за его происхождения. Хотя и оно влияет. Вы только представьте себе, что значит жить в Монткалме. Или родиться в такой знатной семье, которая вот уже много столетий занимает столь высокое положение.

«На тебя это явно производит впечатление, – подумала Элен. – А на меня? На меня? Наверное, тоже».

Том продолжал говорить. Его темные брови соединились на переносице, а губы, обычно поджатые в насмешливой улыбке, раздвинулись шире. Он глядел вдаль.

– Для еврейского паренька вроде меня это нечто. Наше генеалогическое древо простирается всего лишь до прадедушки. Его звали Гарштейн, и когда он приехал в Нью-Йорк, у него ничего не было, кроме носильных вещей, в которых он туда явился. Он едва прокармливал жену и детей, продавая одежду. Каким-то боком его бизнес оказался связан с театральными костюмами. У моего деда к этому проявилась склонность, он начал заниматься костюмами в двадцать лет и к концу жизни стал знаменитым костюмером. А мой отец… он вообще разносторонняя личность. Грег Харт владеет сейчас пятью театрами на Бродвее и еще целой кучей по стране.

– Я думаю, это серьезней, чем просто родиться Мортимором, – мягко возразила Элен.

Том в ответ улыбнулся, и она увидела, что, несмотря на суровое лицо и упрямый рот, он добрый парень; на дне его темных, упорно скрывающих свои тайны глаз светилась доброта.

– Может быть.

– И все-таки, – спросила Элен, – что вы на самом деле ждете от Оксфорда? Ведь все это у вас есть там, в Америке.

Том взял со скатерти кусочек хлебного мякиша и скатал из него серый шарик.

– Видите ли, я попал в опалу. Под предлогом изучения английского театра меня на год отправили в ссылку. К тому времени, как я вернусь, мой отец надеется, что шум уляжется.

Заинтригованная Элен смотрела на него во все глаза. Она совершенно забылась и довольно бестактно ляпнула:

– Какой шум?

– Вас это действительно интересует?

– Конечно! За какие грехи человека могут выгнать из дому на целый год?

Том отрывисто рассмеялся.

– Да нет, ничего ужасного не произошло. Просто я скучаю по Нью-Йорку, вот и все. Вы помните постановку «Бури», которая пользовалась таким успехом в Вест-Энде в прошлом году? Там играл сэр Эдвард Грувс и Мария Ваун?

Элен кивнула, смутно припоминая, что она где-то об этом читала.

– Отец этим летом привез спектакль в Америку. Он игрался в прежнем составе: там блистали король театральных подмосток и его новая жена миссис Ваун.

Элен вспомнила и это тоже.

– Ну вот… Не знаю уж, зачем Мария вышла за своего короля, но уж во всяком случае не ради постели. Хотя она очень даже интересуется этой стороной жизни. Как и большинство из нас, если разобраться. Не успели гастроли начаться, как она стала со мной флиртовать и, конечно, я не смог устоять. Она очень красивая и волнующе сексуальная. Очень скоро мы трахались при любой возможности. В моей квартире, в ее гостиничном номере, в гримерной. За этим занятием и застал нас сэр Эдвард. Это было очень неосторожно с моей стороны. Последовала весьма драматичная сцена: угрозы, крики, истерические рыдания – в общем, весь набор. А кульминацией стало то, что сэр Эдвард ворвался в кабинет моего отца и заявил: семейству Хартов нельзя доверять, поэтому они с Марией возвращаются в Лондон и плевать ему на все с высокой башни. Грег тоже словно сорвался с цепи: в нем сильно развит корпоративный дух. Раздалось еще больше обвинений – в нарушении сыновнего долга, безнравственности, вероломстве и непорядочности. Разумеется, Эдвард не имел никакого намерения упускать свой шанс покрасоваться на Манхэттене в роли Просперо. Они договорились отправить меня в Англию. В сорок секунд все было улажено насчет моей работы, и вот я очутился здесь. Элен немного подумала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Вы, наверное, переживаете? Все-таки ваш отец, наверное, должен был бы занять вашу сторону… ну, хоть немножечко?

Том снова расхохотался.

– О, там было все куда сложнее! Видите ли, Грег вообще-то сам положил глаз на Марию. У него была масса романов с примадоннами, ему везет с женским полом. Он привык считать себя юным и уникальным. И тут вдруг собственный сын перебежал ему дорогу. И что будет дальше? – наверное, спросил он себя. Сын отберет у него театры. А может, и всю империю! А коли так, то надо спровадить мерзкого молокососа, отправить его куда-нибудь в Англию, например в Оксфорд… пусть поторчит там подольше, и занимается всякой ерундой вроде постановки дурацких студенческих спектаклей по классике.

– А вам обязательно нужно было ехать?

Том ответил без малейшего колебания.

– О да! Если я, конечно, намерен в конце концов унаследовать дело отца. А я очень этого хочу. Я обожаю театр.

– Но только не постановки дурацких спектаклей в Оксфорде…

Том поднял брови и метнул на Элен быстрый взгляд.

– Отчего же? Я сам напросился на постановку.

Я не то имел в виду, просто я хотел дать вам понять, что у меня есть здесь и насколько больше я мог бы иметь дома. Но в каком-то смысле для меня этот спектакль не менее важен, чем самый шикарный бродвейский мюзикл. Вот поэтому-то я так тщательно и подбирал актерскую труппу. Поэтому я так доволен, что мне удалось найти Оливера и Пэнси. Особенно Пэнси. Как только она вошла в зал, я понял: это то, что мне нужно! Она удивительная, правда?

Присущая Тому язвительность вдруг исчезла, сменившись почти мальчишеским восторгом.

– Да, – Элен не желала говорить о Пэнси Уоррен и еще раз переменила тему. – А вы? Как по-вашему, вам удастся добиться здесь головокружительного успеха? В книгах всегда так бывает.

– Ну, головокружительного вряд ли. Маловероятно. Но у меня получится довольно приличный спектакль.

Элен поняла, что это действительно так: слишком уж решительные складки появились на смуглом лице Тома. Харт привык добиваться успеха во всех своих начинаниях. Это было у него в крови.

«А ведь ты можешь быть и безжалостным, – подумала Элен. – Добрым ты, конечно, тоже бываешь, но ты не позволишь кому-нибудь встать на твоем пути. Хотя, наверно, скручивая человека в бараний рог, ты будешь его жалеть. Нет, мне не хотелось бы соперничать с тобой из-за чего бы то ни было».

Том посмотрел на нее, и его взгляд смягчился.

– И с чего это я начал изливать вам душу? Наверное, потому, что вы такая спокойная, внимательная.

Я не желаю быть лишь спокойной и внимательной!

Элен вдруг ужасно обиделась.

«Я хочу быть красивой, такой, как Пэнси и Хлоя! Хочу быть женщиной, которой мужчины любуются, а не изливают душу. Я хочу быть богатой, самоуверенной и веселой. Это несправедливо!»

Но потом ей стало стыдно.

«Тебе же так часто везло в жизни! – напомнила себе Элен. – Подумай о маме и Грэхеме. И об отце».

Том, махавший рукой официантке, повернулся к Элен и заметил, что глаза ее странно блестят – словно от проступающих слез. Он дотронулся до ее руки.

– Что с вами? Я что-то не то сказал?

Элен резко тряхнула головой.

– Нет. Просто… просто я кое-что вспомнила. Послушайте, уже поздно!

– Я знаю. Мне тоже нужно идти.

Когда подали счет, Элен сообразила, что Оливер и Пэнси по рассеянности ушли, не заплатив за себя.

– Давайте я дам половину денег? – предложила она.

– Нет-нет, что вы! – Том, не глядя, бросил на тарелку внушительную пачку банкнот и встал.

«У них к этому совершенно другое отношение, – сказала себе Элен. – Ты не должна обижаться».

Когда они дошли до Карфакса, Том торопливо попрощался и ушел. Элен посмотрела ему вслед, когда он спускался по дороге, уходившей под горку. Он был очень стильно, почти вызывающе одет и сосредоточенным выражением лица, а также решительной походкой резко выделялся в безликой джинсовой толпе.