Год любви - Томас Рози - Страница 100

Дарси резко отвернулся.

– Давай обойдем церковь с другой стороны, – предложил он, и Элен впервые почувствовала, что голос его вот-вот может сорваться.

Они пошли рядом, неподстриженная трава щекотала их ноги. На северной стороне, где церковь отбрасывала густую тень, было прохладнее. Могильные плиты были здесь очень древними, надгробные памятники еле-еле держались на вросших в землю, покрытых желтым лишайником камнях. За оградой, сложенной из камней без раствора, простирались пастбища, на фоне темных тисовых деревьев выделялся большой господский дом.

– Давай посидим на стене. Я сидел тут часами, когда был маленьким.

Дарси подвел ее к ограде, и они сели на плоские камни, повернувшись спиной к церковному двору. Впереди, нежась в ленивых лучах солнца, лежали земли Мера.

Элен прислушалась к деревенской тишине, которая на поверку оказывалась постоянно нарушаемой жужжанием насекомых, шелестом травы и листьев.

Дарси сказал:

– Ничего у нас не получится, да? Где-то сзади звонко запел черный дрозд.

– Мне так хотелось, чтобы получилось, – прошептала Элен.

Птица продолжала петь, извергая целый фонтан ликующих трелей.

Элен повернулась к Дарси, ее взгляд скользнул по его открытому лицу, такому же знакомому и дорогому, как и раньше.

– Прости меня, – от всего сердца сказала Элен.

– Мне не за что тебя прощать. Я давно должен был найти в себе мужество и признать это. Странно, не правда ли, что гибель Оливера наконец помогла мне обрести мужество?

– Мне кажется, я это понимаю, – сказала Элен. Дарси поднял голову и, к ее удивлению, рассмеялся своим прежним, сдавленным смешком.

– Ты всегда это ненавидела, да? Кроваво-красный рубин сверкал в своем бриллиантовом гнездышке.

– Я бы никогда не стала настоящей виконтессой. Но какая-нибудь другая женщина обязательно станет.

Элен сняла с пальца тяжелое кольцо и отдала его Дарси. Он, не глядя, положил его в карман. Взгляд его не отрывался от лугов и от простого серого фасада особняка.

– Я надеюсь. Мне это нужно.

– Я уверена, что так будет, – пообещала ему Элен. – Но я не могла ею стать.

– Да. Я был неправ, пытаясь убедить нас обоих в обратном.

Они еще немножко посидели, любуясь видом.

«Эти поля и камни, и многовековые традиции, уходящие корнями в прошлое и в будущее, не имеют теперь ко мне никакого отношения», – сказала себе Элен.

И тут же у нее с плеч упал тяжкий груз. Рука, лежавшая на колене, вдруг показалась невесомой.

Элен захотелось кое-что сказать Дарси, это была правда, и ей казалось, что ему жизненно важно знать об этом.

– Я люблю тебя, – сказала она, не сомневаясь в том, что он ее поймет.

Он улыбнулся в ответ.

– И я люблю тебя. И всегда буду любить. Дарси встал и протянул ей руки, чтобы снять ее с невысокой стены. Им больше нечего было добавить. Элен почувствовала, что прежняя, спокойная близость, когда-то существовавшая между ними, возвращается вновь, и теперь она никуда уже не исчезнет.

Они еще раз обошли вокруг церкви и остановились у продолговатого могильного холмика, присыпанного свежей, мягкой землей. Минуты тянулись долго-долго, вокруг стояла мертвая тишина. Элен отвернулась и посмотрела на невысокий пригорок: она была уверена, что Дарси не хотелось бы сейчас увидеть на ее глазах слезы.

Наконец, он потер глаза костяшками пальцев, словно школьник.

– Я рад, что ты была здесь, – мягко сказал он. И добавил: – Поедем, я отвезу тебя домой.

Домой в Фоллиз-Хаус! Они отвернулись от могилы и покинули пустынный церковной двор.

Когда они подъехали к дому, то не смотрели ни на мост, ни на реку, струившуюся под мостом. Руки Дарси лежали на руле.

– Но ты ведь будешь счастлива? – неуверенно спросил он.

Элен посмотрела на свои пальцы.

– Не знаю, – ответила она, – заслуживаю ли я этого.

Дарси улыбнулся ей.

– Заслуживаешь. И он тоже тебя достоин. Том Харт – хороший парень.

Дарси перегнулся через ее колени и открыл дверцу машины. Элен машинально вышла, его слова так оглушили ее, что у нее звенело в ушах. Значит, он знал?!.. Ну, конечно же, знал!

– Иди, – сказал Дарси.

Он приветственно поднял руку, сжал ее в кулак, и машина резко рванулась прочь.

Когда Дарси уехал, Элен даже не взглянула на ступеньки или на большой красный дом. Вместо этого она повернулась и пошла вперед по Сент-Олдейт. Впереди простиралась площадь Карфакс, уродливое скопление магазинов-близнецов и автобусных остановок. Дальше находился тихий Северный Оксфорд, дом, который снимал Том, располагался в парковой зоне. Элен шла быстро. Тротуар был раскаленным, замусоренным: летом в Оксфорд наезжают орды туристов. Возле Башни Тома стояло два автобуса, туристы высыпали из них и заполонили зеленое пространство двора. Карфакс была запружена автобусами, лица людей, сновавших по магазинам, вдруг стали сильно старше обычных оксфордских лиц. Учебный год закончился.

Элен прошла под сенью платанов на Сент-Джайлс и очутилась на одной из тенистых улочек жилого массива, они веером расходились от Сент-Джайлс.

Когда она добралась до маленькой площади, ее глаза мигом отыскали беленький домик. Облегченно вздохнув, Элен отметила про себя, что балконная дверь, обнесенная чугунной решеткой на втором этаже, распахнута. Значит, Том дома! Ступив на площадь, объятую послеполуденной тишиной, Элен чуть не кинулась вперед, не чуя под собой ног.

Входная дверь оказалась приоткрытой. Элен толкнула ее и вошла в холл. Картины с одной стены были уже сняты и упакованы в ящики. Пребывание Тома в Оксфорде тоже закончилось.

Элен вдруг охватила паника. Неужели она опоздала?

В доме царила тишина. Она пересекла холл, зашла в опрятную белую кухню.

– Том! – позвала Элен.

Балконная дверь выходила в маленький квадратный дворик, вымощенный булыжником. По периметру вились вьюнки, а посередине стояли высокие кадки терракотового цвета, в которых алели и розовели какие-то растения. Том сидел в белом плетеном кресле, руки его безвольно свисали.

– Том!

Он обернулся и вскочил на ноги. Плетеное кресло опрокинулось. Подбегая к нему, Элен успела заметить, что он снял траурный костюм. Он был в джинсах и рваной майке, из которой выглядывала голая грудь. Лицо Тома оставалось напряженным. Он все еще чего-то ждал.

– Все в порядке, – Элен протянула к нему руки, и он рванул ее на себя с такой силой, что она даже испугалась. Том прижал ее лицо к своему плечу, но ей хотелось прижаться еще плотнее, хотелось совсем раствориться в Томе…

– Что-что? – хрипло спросил он.

– Все в порядке, – повторила она, экстатически улыбаясь и прижимаясь губами к его серому рукаву. Открыв глаза, Элен увидела красные лепестки на булыжниках и колышущиеся тени, отбрасываемые листвой. Ничего более прелестного, трогательного и значительного она в своей жизни еще не видела.

Том, не глядя, нащупал левой рукой ее руку. Он погладил ее и переплел пальцы Элен со своими. Не размыкая рук, Том поцеловал Элен, она закрыла глаза, и больше не видела ни листьев, ни световых пятен. Не осталось ничего, кроме Тома, перед ними теперь были открыты все пути. И все же он чуть-чуть отстранился, а когда она попыталась притянуть его к себе, то почувствовала, что мускулы у него просто железные, Элен открыла глаза и увидела в глазах Тома какое-то неистовство. Улыбка тревожно сползла с ее лица. Неужели что-то до сих пор не так?

– Ты рассказала Дарси? – перед ней был прежний, настойчивый и бескомпромиссный Том.

Его могла удовлетворить только чистая правда. Элен покачала головой, и тут же, прежде, чем она успела ему ответить, глаза Тома яростно сверкнули.

– Я не отважилась. Том, это сделал за меня сам Дарси. Он знал. Он… он сказал мне, что ты хороший парень.

Она почувствовала, как его напряженное тело задрожало и расслабилось. Губы Тома снова приблизились к ее губам.

– Я думаю, мы с тобой подойдем друг другу, – сказал он, и его восхитительно теплый язык скользнул по ее рту.