«К» – значит кара - Графтон Сью - Страница 10

Он снова прижался к "глазку" с той стороны, заслонив проникавший из холла свет. Клянусь, я даже через дверь чувствовала его пропахшее табаком дыхание. Затем "глазок" снова засветился, и я осторожно заглянула в него сама, почти прижавшись глазом к стеклу. Мужчина немного отошел от двери и теперь снова недоуменно оглядывался в холле по сторонам. Потом побрел влево, и через минуту я услышала, как щелкнула его дверь.

Я на цыпочках подкралась к балконной двери, прижалась спиной к стене и осторожно отодвинула занавеску. Вдруг из-за стены со стороны балкона моего старика потихоньку высунулась его голова. Он вытягивал шею, силясь разглядеть, что происходит в глубине моей неосвещенной комнаты.

– Ау-у-уу, – хриплым шепотом позвал он. – Это я. Когда же мы будем развлекаться?

Да, у старичка явно взыграла кровь. Теперь он не скоро угомонится и отойдет ко сну.

Я стояла не шевелясь, дожидаясь, пока он уйдет. Спустя минуту-другую голова скрылась. Но буквально через несколько секунд зазвонил мой телефон. Я была совершенно уверена, что звонили из соседнего номеpa. Я предоставила телефону возможность трезвонить хоть до бесконечности, а сама наощупь пробралась в ванную и так, в темноте, почистила зубы. Потом наощупь добралась до кровати, стянула с себя одежду, сложила ее на стул. Выйти из номера я не отважилась. Не могла я и читать, потому что не хотела зажигать свет и тем самым обнаруживать себя. И к тому же находилась в таком нервном возбуждении, что у меня, наверное, даже волосы на голове стояли дыбом. В конце концов я прокралась к минибару и извлекла оттуда две маленькие бутылочки джина и апельсиновый сок. Смешала, уселась в кровати и так и сидела, потягивая этот коктейль, пока не почувствовала, что засыпаю.

Когда утром я выбралась из номера, дверь в комнату моего пьянчужки была закрыта, а на ручке висела табличка "Не беспокоить". Дверь в номер Венделла, наоборот, оказалась широко распахнутой, в самом номере никого не было видно. В коридоре, в простенке между этими двумя дверями, появилась уже знакомая мне тележка горничной. Я заглянула в комнату и увидела ту же самую горничную, которая протирала мокрой тряпкой пол. Закончив, она прислонила швабру к стене возле ванной и, взяв корзинку с мусором, направилась с ней в коридор.

– Donde estan? – спросила я, надеясь, что мой вопрос означает "Где они?"

Горничная сопроводила свой ответ такой массой причастий и сложных глаголов, что разумеется, я ничего не поняла. Со мной надо говорить, ограничиваясь лишь абсолютно необходимыми по смыслу словами.

Единственное, что я уловила, было вроде бы: "Ушли... уехали... не здесь".

– Совсем уехали? – с трудом произнесла я по-испански.

– Si, si. – Горничная энергично закивала и снова повторила все то, что сказала мне в начале.

– Не возражаете, если я загляну? – Дожидаться ее согласия я и не собиралась. Решительно войдя в номер, я принялась осматривать ящики комода, ночной столик, письменный стол, минибар. Черт побери! Они совершенно ничего после себя не оставили. Горничная тем временем с интересом наблюдала за моими действиями. Пожав плечами, она в конце концов снова направилась в ванную, чтобы поставить на место под умывальник корзину для мусора.

– Gracias, – поблагодарила я ее, выходя из номера.

Проходя мимо тележки, я заметила висевший на ней пластиковый мешок, заполненный только что выброшенным мусором. Я сдернула этот мешок с крючка, утащила его к себе в комнату и, закрыв за собой дверь, вывалила все содержимое на покрывало кровати. Ничего интересного не обнаружилось: вчерашние газеты, использованные бумажные салфетки, обертки от конфет, пустой баллончик из-под лака для волос. Я с отвращением и разочарованием перебирала мусор, надеясь, что хотя бы те снимки, которые я судорожно делала в последние дни, окажутся неиспорченными. Когда уже почти весь этот мусор был собран и засунут обратно в мешок, взгляд мой случайно упал на первую страницу одной из газет, где крупный заголовок извещал о преступной разборке. Я развернула газету, расправила ее и принялась вчитываться в испанский текст.

Постоянно живя в Санта-Терезе, я обнаружила, что почти невозможно не нахвататься каких-то испанских слов и выражений, даже независимо от того, учишь ты язык специально или нет. Многие слова заимствованы, многие просто совпадают с английскими или очень похожи на них. Предложения строятся достаточно просто и понятно, слова произносятся так, как написаны. В сообщении, помещенном на первой странице газеты, говорилось о каком-то убийстве (homicidio), которое произошло в Estados Unidos[6]. Я прочитала это сообщение вслух, спотыкаясь и запинаясь, как читают в детском саду, и это помогло мне разобраться в смысле корреспонденции. Убита женщина, ее тело нашли на пустынном участке шоссе к северу от Лос-Анджелеса. Четверо заключенных сбежали из тюрьмы для малолетних, преступников в округе Пердидо, штат Калифорния, и направились вдоль побережья к югу. По предположению полиции, они остановили эту женщину, отобрали машину, а саму ее убили. К тому времени, когда тело жертвы было обнаружено, беглецы уже перебрались через мексиканскую границу и в Мехикали совершили новое убийство. Federales[7] настигли их, и в ожесточенной перестрелке два парня были убиты, а третий тяжело ранен. Даже в черно-белом изображении фотография места перестрелки производила зловещее впечатление: на покрытых простынями телах погибших темнели многозначительные пятна. Размещенные в один ряд, были напечатаны и снимки четырех мрачных рож – самих преступников. У трех из них имена звучали по-испански. Четвертый был обозначен как Брайан Джаффе.

Я немедленно заказала билет на первый же обратный рейс.

Уже в самолете, на обратном пути я почувствовала себя очень скверно, и когда мы садились в Лос-Анджелесе, казалось, что барабанные перепонки у меня вот-вот лопнут. В Санта-Терезу я приехала в девять вечера со всеми ясно выраженными симптомами доброй старомодной простуды. В горле першило, голова раскалывалась, в носу было такое ощущение, словно я нахлебалась морской воды. Я с удовольствием предвкушала, как, в полном соответствии с предписанной дозировкой, наглотаюсь на ночь "найквилла"[8].

Добравшись до дому, я заперла дверь и поднялась по винтовой лестнице наверх, таща за собой целую охапку накопившихся газет. Я вывалила содержимое своей спортивной сумки в корзину для грязного белья, сняла с себя все, что на мне было, и бросила туда же. Потом натянула шерстяные носки, фланелевую ночную рубашку, завернулась в плед, который сестра Генри сама расшила мне ко дню рождения, и уселась изучать в местной газете Санта-Терезы описание побега из тюрьмы. История эта успела переместиться в этом издании на третью страницу, в разряд второстепенных. То, что я прочитала, было мне в принципе уже известно, только сейчас я читала то же самое по-английски. Брайан, младший сын Венделла Джаффе, вместе с тремя сообщниками совершил среди бела дня дерзкий побег из Коннота, тюрьмы общего режима для малолетних преступников. Погибших заключенных звали Хулио Родригес, шестнадцати лет, и Эрнесто Падилла, пятнадцати. Не знаю, есть ли какие-то соглашения между США и Мексикой о взаимной выдаче преступников, но похоже, мексиканцы готовы были передать Брайана Джаффе Соединенным Штатам, как только за ним приедут американские полицейские. Четвертый беглец, которому было всего четырнадцать лет, все еще находился в критическом состоянии в одном из госпиталей Мехико. Имя его калифорнийские газеты не называли из-за малого возраста. Испаноязычные газеты, насколько я помнила, упоминали о нем как о Рикардо Геваре. Жертвами обоих убийств, совершенных беглецами, были американские граждане, поэтому не исключено, что federales просто торопились снять с себя ответственность. Нельзя было исключать и того, что кто-то кому-то передал под столом круглую сумму наличными. Что бы там ни было, но малолеткам крупно повезло, что они не угодили на долгий срок за решетку там. Если верить газете, то Брайану Джаффе уже после его задержания исполнилось восемнадцать лет, а это означало, что по возвращении в тюрьму округа Пердидо его будут судить заново уже как взрослого. Отыскав ножницы, я вырезала все статьи, сколола их скрепкой и отложила, чтобы присоединить потом к досье, лежавшему у меня в офисе.