Говори мне о любви - Иден Дороти - Страница 27

– Подпруга[9] бывает у лошадей, – сказал Эдвин. – Я слышал, Диксон говорил, что подпруга туго натянута. Может, у бабушки тоже есть подпруга?

Флоренс не сразу поняла юмор. Она сказала совершенно серьезно:

– Не говори глупостей, Диксон не запрягает бабушку в экипаж.

Эдвин стал так хохотать, что мисс Медуэй бросила резко:

– Дети! Довольно! Идите и начинайте готовить уроки.

У Флоренс очень хорошо обстояли дела с чтением. У Эдвина, к удивлению, чтение шло не так хорошо, хотя он был умный мальчик; его способности проявлялись в других вещах. Но оба они серьезно старались читать лучше, чтобы продемонстрировать это папе.

Следующим этапом подготовки к папиному приезду было приготовление голубой комнаты. В письмах Уильям вскользь упомянул, что он плохо спит и не хочет тревожить Беатрис, так что предпочитает занять отдельную комнату. Кроме того, Беатрис знала, что сырой английский воздух снова вызовет у него кашель.

Итак, в голубой комнате сняли и выбили ковер, повесили новые занавески и вымыли рамы и двери. Затем мама выбрала наиболее яркие слайды с бабочками, лежавшие в ящичках под стеклом, и повесила их на стены. Это выглядело очень впечатляюще. Так сказала мисс Медуэй. Флоренс слышала, как мама объясняла ей с легкой улыбкой, что если у папы перед глазами ежедневно будет приятное зрелище – его любимые бабочки, то, возможно, он потеряет охоту уезжать так часто и так далеко, чтобы искать новых. Мама была очень спокойна во время обновления голубой комнаты, хотя на самом деле она предпочитала, чтобы папа спал у нее в постели, а не пользовался другой комнатой.

«Однако это должно быть очень неудобно для двух взрослых людей, – думала Флоренс. – Разве они не будут толкать друг друга?»

И последнее, что сделала мама, она поехала в магазин на Бонд-стрит к Уорду, чтобы заказать себе платье для приема, чем страшно обидела мисс Браун. «Неужели ее собственные портнихи недостаточно хороши для нее? – спрашивала возмущенная мисс Браун. – Может, она воображает, что она даже лучше принцессы Мэри?»

Мама слишком любила мисс Браун, чтобы сердиться на нее. Она сказала, что сделала так по желанию мужа, которому всегда нравились вещи, сделанные мистером Уордом, и она хотела понравиться мужу. Так или иначе, но она поступила хитро, поговорив лично с главной портнихой мистера Уорда, и, едва представилась возможность, переманила ее в магазин «Боннингтон». Разве это был не триумф?

– Вы всегда думаете о «Боннингтоне», мисс Беатрис, – сказала, смягчившись, мисс Браун.

– И о моем муже, – ответила мама.

– Убили двух зайцев, – продолжала мисс Браун. – Вы мастер на такие вещи, не правда ли, мисс Беатрис?

Новое платье было из белого кружева на чехле из тафты цвета розовой гвоздики, с большим декольте и разбросанными розами, спадающими вниз по всей юбке.

«Это восхитительно, – подумала Флоренс, – в нем мама действительно прелестна и не такая старая, как всегда». Она стала казаться старой рядом с мисс Медуэй, но у мисс Медуэй только скромное темно-синее платье, сшитое для приема, потому что она еще наполовину носила траур по своему отцу. Так что мама будет персоной, на которую станут смотреть люди.

Но мисс Медуэй тоже наденет свое платье для приема, только она будет больше занята детьми, которым разрешат спуститься вниз на короткое время, преимущественно для того, чтобы показать их перед тем, как отправить наверх в постели.

Наконец наступил этот великолепный день, когда папа вернулся. Мама разрумянилась, глаза ее сияли, она села в экипаж, Диксон стегнул лошадей, и они отправились на вокзал Виктория.

Детям никогда не разрешали принимать участие в волнующей встрече папы на железнодорожной станции. Однажды, когда Флоренс умоляла маму взять ее с собой, она получила спокойный и твердый ответ:

– Нет, дорогая, мама любит побыть с папой наедине хотя бы час. Потом вы сядете около папы перед камином, как всегда.

– Я хочу посмотреть на поезд, – хныкал Эдвин, и Флоренс со злорадством шлепнула его.

– Если ты не будешь хорошим мальчиком, папа не привезет тебе подарок.

Эдвин пустился в рев, чтобы как-то компенсировать желание самому шлепнуть Флоренс.

Флоренс не могла заплакать, потому что сейчас здесь была мисс Медуэй, а Флоренс очень хотела быть милой и чтобы ее любили. У мамы был папа, а у нее только противная Нэнни Блэр и Лиззи. Но теперь у нее есть мисс Медуэй и больше у нее не появится желание быть непослушной.

Флоренс и Эдвина одели по-воскресному, и они чувствовали себя неудобно, такие причесанные и аккуратные, и мисс Медуэй в чистом коричневом платье, которое она носила днем, с зачесанными назад волосами и черным бархатным бантом тоже выглядела не как обычно, а празднично. Когда мама в сопровождении папы вошла в детскую, она сказала счастливым голосом:

– Вот он здесь, дети. Здесь папа.

Флоренс заметила, что папа посмотрел на бант в волосах мисс Медуэй. Конечно, с этим украшением она выглядела строже, не такой, как привыкли ее видеть дети. Флоренс не осуждала ее. Она была не тем ребенком, который рассчитывает на внимание, и была рада, что папа, очевидно, понравился мисс Медуэй. Это обнадеживало. Мисс Медуэй не уйдет от них, и, возможно, папа тоже не уедет. Ее только встревожило, что Эдвин бросился к папе и невежливо спросил его о подарке.

Нэнни Блэр отправила бы его немедленно в детскую спальню, но мисс Медуэй не сделала этого. Эдвина увещевала мама.

– Эдвин! Какие у тебя манеры? Уильям, не брани его. Он так взволнован твоим приездом домой.

– Посмотри, нет ли подарка в моем кармане? Юный ты плут, – сказал папа, подбрасывая Эдвина вверх. – Скажу тебе, что ты красивый маленький дьявол. Это Флоренс? Как она выросла!

Правда, он всегда это говорил, кроме плохого слова «дьявол». Нэнни Блэр была бы возмущена. У мисс Медуэй только дернулись губы, как если бы она хотела улыбнуться, а мама сказала:

– Уильям, это мисс Медуэй. Ты помнишь, я писала тебе о ней.

– А! Совершенство. Я вижу, что ты была права, Беа, а я нет.

Это надо иметь в виду.

Папа и мисс Медуэй пожали друг другу руки, и папа сказал, что он надеется, мисс Медуэй будет счастлива здесь. Она ответила – спасибо, я счастлива, очень.

– Это приобретение. Почему бы нам всем вместе не посидеть здесь, у роскошного огня? Мы можем попросить принести сюда чай, можно, Беа?

Флоренс от счастья захлопала в ладоши. Мама выглядела не очень довольной, вероятно, потому, что она велела подать чай в гостиную, где хотела остаться с папой наедине, поговорить обо всем, что касается их отношений.

Флоренс почувствовала, как папа осторожно дотронулся до нее. Он в самом деле был такой прекрасный, его карие глаза сияли, волосы блестели, и ей нравилась его маленькая изящная бородка. Было ясно, что мисс Медуэй тоже думала, что папа красивый, она бросила на него искоса короткий взгляд. И мама увидела этот восхищенный взгляд на лице мисс Медуэй, хотя он предназначался только папе.

«Вот мы все здесь, целиком, – решила Флоренс с мудростью шестилетнего ребенка, – значит, папа счастлив, что вернулся. Может, он больше никогда не уедет?»

Когда через час папа с мамой ушли из детской, Флоренс повернулась к мисс Медуэй и спросила:

– Как вы думаете, наш папа красивый мужчина?

– Да, – сказала мисс Медуэй рассеянно. – Он красивый. Ты говорила мне правду.