«А» – значит алиби - Графтон Сью - Страница 56

Он молчал.

– Лайл! – предупредила я его, повысив голос.

Вдруг его лицо сморщилось, словно смятая тряпка, и он разрыдался, по-детски прикрыв лицо ладонями. Так он просидел довольно долго. Если и в данном случае я допустила ошибку, то, значит, ошибалась во всем. Нельзя было позволить ему соскочить с крючка.

– Просто расскажи, – продолжила я максимально спокойным тоном. – Мне важно это знать.

Сначала показалось, что он закашлялся, но потом я поняла, что это рыдания. Должно быть, в девятилетнем возрасте Лайл выглядел довольно жалким и болезненным пацаном.

– Я дал ей успокоительное, – проговорил он с болью в голосе. – Она попросила меня, я разыскал пузырек в ее аптечке и дал ей. Господи, я даже налил стакан воды. Я так ее любил!..

Первый приступ закончился, и он тыльной стороной ладони смахнул капли слез с лица, оставив на нем грязные полоски. Потом, обхватив себя за плечи руками, отрешенно, как маятник, стал раскачиваться взад и вперед, по его скуластым щекам опять побежали слезы.

– Продолжай, – сказала я.

– Потом я ушел, но что-то меня все равно беспокоило, и чуть позже я вернулся. Именно тогда я и обнаружил ее мертвой на полу в ванной. Я испугался, что могут обнаружить мои отпечатки пальцев и решат, что это дело моих рук, поэтому все вокруг тщательно протер.

– А когда уходил, забрал и пузырек с успокоительным?

Он кивнул и прижал пальцами опущенные веки, словно хотел остановить слезы.

– Когда я пришел домой, то спустил лекарство в унитаз, потом сполоснул пузырек и выкинул.

– А почему ты решил, что причиной смерти было именно лекарство? – спросила я.

– Трудно сказать. Просто догадался, и все. Вспомнил того мужика с севера, который умер примерно так же. Ведь если бы не я, ей могла эта хреновина и не понадобиться, но мы тогда так переругались, что она просто вышла из себя, ее всю трясло. Мне даже в голову не приходило, что она принимает успокоительное, пока она не попросила капсулу, и я ничего страшного в этом не увидел. А потом вернулся, чтобы извиниться... – Кажется, самое тяжелое из его рассказа осталось позади, и он опять смотрел вполне осмысленно и говорил почти нормальным голосом.

– Что дальше? – сказала я.

– Не знаю. Помню, телефон был отключен, я воткнул его в розетку и тоже протер тряпкой, – проговорил он каким-то деревянным голосом. – Я не совершил ничего плохого, лишь хотел защитить себя. Я ее не отравил.

Если бы я только знал, то, клянусь Богом, никогда бы не дал ей это лекарство! Ничего такого я не делал, только протер некоторые предметы. Чтобы удалить отпечатки пальцев и остаться вне подозрения. И еще забрал пузырек с пилюлями. Вот это я действительно сделал.

– А в контейнер с вещами Либби ты, выходит, не лазил? – закончила я за него.

Он помотал головой.

Я опустила пистолет. Мне почти все было ясно, оставалось лишь кое-что уточнить.

– Ты собираешься сдать меня в полицию? – спросил он.

– Нет. По крайней мере не тебя.

Вернувшись к машине, я неподвижно просидела несколько минут, тупо раздумывая над дурацким философским вопросом: а смогла бы я, если бы действительно понадобилось, выстрелить? Похоже, что нет. Вот тебе и крутой частный детектив. Настолько крутой, что распустил нюни от россказней какого-то плаксивого мальчишки. Я встряхнула головой, чувствуя, как у самой слезы подступают к горлу. Потом включила зажигание и, переключив сцепление, направилась в другую сторону от холма, в направлении западного Лос-Анджелеса.

Мне предстояло сделать еще одну остановку, после чего я спокойно могла возвращаться в Санта-Терезу, чтобы поставить последнюю точку. Похоже, я уже знала имя убийцы.

Глава 26

Подходя к конторе "Хейкрафт и Макнис", я поймала свое отражение в зеркальных панелях у входа. Видок у меня был, как у боксера перед последним раундом: изможденный, встрепанный, с кривой гримасой. Даже Аллисон в ее рубашке из оленьей кожи с бахромой на рукавах, казалось, вздрогнула при моем появлении, и накал ее вышколенной секретарской улыбки сразу упал с дежурных шестидесяти ватт по крайней мере до двадцати пяти.

– Мне надо поговорить с Гарри Стейнбергом, – вывела я ее из полушокового состояния тоном, не терпящим возражения.

– Он у себя в кабинете, – ответила она кротко. – Вы знаете, где это?

Кивнув, я решительно направилась через качающиеся двери. Проходя по узкому коридору, неожиданно увидела впереди себя Гарри, который тащил под мышкой свежую почту.

– Гарри! – окликнула я его.

Он обернулся, при виде меня его лицо сначала просветлело, а затем приняло озабоченное выражение.

– Откуда ты здесь взялась? Выглядишь довольно измученной.

– Я всю прошлую ночь была в пути. Мы можем побеседовать?

– Разумеется. Входи, – пригласил он.

Он завернул налево к своему кабинету и быстро сгреб со стула перед рабочим столом несколько папок с документами.

– Может, выпьешь кофе? Или еще что-нибудь? – предложил он, сбросив почту на конторку в углу.

– Нет, спасибо, все нормально, мне просто нужно проверить одну гипотезу, – сказала я.

– Тогда выкладывай, – ответил он, усаживаясь.

– Помнится, во время нашей прошлой встречи... – начала я.

– Неделю назад, – вставил он.

– Ну да, думаю, около того. Так вот, тогда ты упоминал, что все счета Файфа заносились в компьютер.

– Точно, мы переносили туда все данные. Это чертовски удобно для нас самих и для клиентов тоже. Особенно при уплате налогов.

– Ну а если счета были подделаны? – спросила я.

– Ты имеешь в виду растрату?

– Дело не в названии, – заметила я с иронией. – Это легко установить?

– Никаких проблем. Так ты полагаешь, что Файф занимался махинациями со своими счетами?

– Нет, – медленно проговорила я. – Думаю, этим мог заниматься Чарли Скорсони. Это только часть того, что я хотела бы узнать. Мог ли он скрывать свои доходы от распоряжения имуществом, над которым ему была доверена в то время опека?

– Конечно. Это вполне возможно и не так уж трудно сделать, – подтвердил Гарри. – Но иногда довольно трудно выявить. На самом деле все зависит от того, как это провернуть. – Он на секунду задумался, по-видимому, прикидывая какую-то идею. Потом пожал плечами. – Например, он мог открыть специальный счет или контрактный счет с участием третьей стороны, включающий передачу ей прав на распоряжение имуществом, – и, возможно, в рамках этого счета два-три фиктивных субсчета. И вот когда приходят чеки на крупные суммы дивидендов, он выделяет из них процент за распоряжение имуществом, который полагается направлять в фонд кредитования, и вместо этого переводит эти суммы на фиктивные счета.

– А могла Либби Гласс обнаружить подобные неточности в ведении счетов?

– Вполне могла. У нее были для этого достаточно светлые мозги. Она могла проконтролировать дивиденды через "Справочник дивидендов Муди", в котором расписаны доходы всех компаний. И если бы обнаружилось расхождение, то могла обратиться уже к исходной документации – банковским отчетам, погашенным чекам и другим бухгалтерским документам.

– Ясно. Вот еще что – Лайл говорил мне на прошлой неделе, что ей довольно часто звонили, а какой-то адвокат неоднократно приглашал ее на обед. Мне сдается, что этим адвокатом вполне мог быть Чарли Скорсони, пытавшийся соблазнить ее, чтобы она прикрыла его махинации...

– А может быть, он предлагал ей поделиться? – предположил Гарри.

– О Боже, неужели она пошла бы на это?

Гарри пожал плечами:

– Кто знает? Ведь он-то пошел.

Задумавшись, я уперлась взглядом в крышку письменного стола.

– Возможно, так оно и есть, – согласилась я. – Только смотри, что получается: все утверждают, что у нее был роман с адвокатом из Санта-Терезы, и при этом первым в голову сразу приходит покойный Файф, тем более что оба умерли в один день. Однако если я не ошибаюсь относительно мошенничества со счетами, то для подтверждения мне необходимы четкие документальные доказательства. Эти бумаги еще у тебя?