Меч, палач и Дракон - Рау Александр - Страница 34

— В школах Камоэнса если повезет. А вот для турубар мы — убийцы, насильники и мародеры. Приготовься, осталось еще чуть-чуть! На закуси деревяшку.

— Убери ее.

— Мое дело предложить, — хмыкнул Гийом.

Его пальцы надавили на раненный бок, Луис закричал во весь голос, вцепившись руками в ложе.

— Уф. Все! — Гийом плюхнулся на пол.

— Ты не прав, — поэт быстро пришел в себе, — нельзя сравнивать дикарей, язычников, не знающих железа и нормальных людей.

— Двойные стандарты, — Маг зевнул во весь рот, — Отсталость понятие относительное. Когда я переплыл Великий океан, в вашей части мира тоже не знали боевой магии. Но это не значит, что я лучше, чем ты, выше тебя.

Будь честен с самим собой. Делай грязную работу, но не восхищайся ей. Иначе уподобишься алькасарам, что считают себя избранника Вечного Пламени, и ждут Дракона, чтобы покорить весь мир.

— К чему ты это, Гийом?

— К сегодняшней бойне. Мы убили тысяч пять-семь туземцев, половина из них женщины и дети. Я привык действовать стилетом, а не мясницким топором. Так мы новое царство не построим. Подумай над этим. Ведь ты наш предводитель, твое слово решающее.

Ладно, хватит разговоров. Я иду спать, — отдыхай.

Он поднялся и вышел в соседнюю каморку, где прилег на коврик, плетеный из тростника. Убожество ложа мага нисколько не смутило, он умел одинаково сносить как роскошь, так и лишения.

Утром патрули обошли залитые кровью улицы Мапаяна, заняли городские ворота, выставили дозорных на стены. Илия Кобаго отыскал среди пленных бывшего правителя города — виника.

В глазах низенького толстого человечка в рваной грязной накидке, брошенного к ногам Луиса де Кордова, Гийом видел закономерный страх, но не ужас. Туземцев учиненная бойня испугала, но не сломила. Крови и смерти — судя по барельефам на стенах городского Дома Закона впечатлившим даже бывалых ландскнехтов — они не боялись.

Луис полулежал-полусидел, чувствовал он себя по-прежнему неважно. Здешний влажный воздух мешал заживлению ран. Он спрашивал, турубар отвечал, далатец переводил как мог.

— Имя?

— Хунак. Виник Мапаяна.

— Ты хочешь остаться главой города, э-э, Хунак? Нам нужны помощники, мы щедро наградим их.

Пленник, стоявший на коленях, поднял глаза и три раза мотнул головой. Перевода не требовалось.

— Переведи, что я прикажу отрубить ему руки и ноги, а после беспомощного медленно утоплю в нужнике, — зло отреагировал Луис.

Кобаго перевел, и — судя по жесткой улыбке — еще что-то добавил от себя. Туземец побледнел, закусил толстые пухлые губы, опустил взгляд, по жирной коже побежали струйки пота. Далатец довольно рассмеялся.

— Я давно говорил, сэноры, что боль и страх — лучшие переводчики.

Хунака — виника Мапаяна — била крупная дрожь. Пот его лился так обильно, что когда он оторвал ладони от камня, раздался чавкающий звук. Грязный, воняющий, униженный дикарь, вызывавший брезгливую смесь презрения и жалости, вдруг заговорил громко, четко и вызывающе.

Кобаго начал было переводить, но тут же остановился и схватился за кинжал.

— Оставь его, Илия, — с ленцой вмешался Марк де Мена, — я и так все понял. Наш туземец крепкий парень, здесь таких много. Он мне нравится, хоть и дрожит, так что, кажется, сейчас обгадится от страха. Дрожит, но дерзит. Повесить его, храбрость нужно уважать!

Двое ландскнехтов рывком подняли Хунака на ноги.

— Оставьте, — вмешался Гийом, — Дайте я попробую.

Он встал, подошел к бывшему правителю Мапаяна и уставился ему в глаза.

— Ты готов умереть. Но я не убью тебя. Ты будешь жить, виник, а люди твои умрут. И город умрет. Мы разрушим все дома и храмы. На улицах будут поля. Богатые поля, удобренные трупами. Ты будешь жить, и увидишь все это своими глазами, — маг говорил как всегда размеренно и спокойно, словно речь шла о мелочах, не стоящих потраченного на них времени.

Холодные серые Гийома глаза смотрели с сочувствием, без угрозы. Переводчик не потребовался. Турубар заговорил, едва Гийом закончил свою речь. Он ответил магу с тем же пылом и злость, что и Луису де Кордова. В довершение еще и харкнул чародею под ноги. Илия Кобаго витиевато выругался.

— Ничего не разобрал. Но смысл, думаю, тот же. Можете смело вешать.

Лицо мага — белое до уродства по сравнению с прочими загорелыми и просто бронзовыми — украсила слабая улыбка.

— Отставить. Хунак будет нам служить. Служить до тех пор, пока не придет законный повелитель — халач-виник Фапло — и не вскроет нам черепа, чтобы скормить наши гнилые мозги храмовым обезьянам. Но до его победы он будет нам верен, как и прочие советники и жители.

— Ты знаешь их язык?! — возмутился Кобаго.

— Замечательно, как тебе это удалось, Гийом? — от удивления Луис забыл о боли.

— Я не знаю их языка, сеньоры, но могу сказать так, что поймут. И уловлю смысл ответа. Основы магии, — Гийом повернулся лицом к товарищам по экспедиции, — Дальше справитесь без меня, я пойду, посмотрю местные храмы. У турубары весьма интересная культура. Представляете, за единицу времени они берут время необходимое, что бы сварить земляной овощ — «картфель».

Офицеры недоуменно переглянулись. Маг все время радовал их новыми прихотями.

— Это очень интересно, но у меня есть информация поважнее, — перебил его Кобаго, — В городской тюрьме мы нашли с полсотни бандитов, ожидающих казни. Они будут верно служить нам, спасаясь от отрубания рук, ног, или головы.

— Предлагаю вооружить их легким оружием и использовать как разведчиков, — продолжил де Мена, — нам нужны солдаты.

— Делайте то, что считаете нужным, — одобрил их Луис.

Гийом смотрел на оживающий город со стены над восстановленными воротами.

Разоренный Мапаян постепенно оживал. Пожаров при штурме не было, жилища турубар из раскрашенных глиняных кирпичей и дерева не пострадали от огня.

Посланцы короля Хорхе, или конкистадоры — завоеватели, решили укрепиться в Мапаяне всерьез и надолго. По-прежнему больной Луис развел кипучую деятельность. С помощью переводчика и толстого виника Хунака он вникал в дела города и местные порядки, особое внимание уделяя налогам и управлению.

Солдаты Марка с помощью новоявленных надсмотрщиков — бандитов, выпущенных Кобаго — собрали разбежавшихся жителей Мапаяна и запугали окрестные деревни, ни где не встретив сопротивления.

Мага, в отличие от Луиса, не обманывала покорность турубар. Они склонили шеи лишь потому, что погибли все стражники и воины-ягуары, а виник подчинился белым пришельцам.

Туземцы затихли, ожидая скорого прихода великого халач-виника Фапло. Как только он объявиться, горожане сразу же ударят конкистадорам в спину.

Турубары боялись Гийома больше прочих пришельцев. Стоило ему появиться, как они бросали все дела и убегали, прятались. Их жрецы много говорили о своей близости к богам, но такой силы над стихией не имели. Толстый Хунак — виник Мапаяна — был единственным из туземцев, кто общался со страшным колдуном.

— У белых много, таких как ты? — как-то спросил он, выбрав удобный момент.

Может, говорил турубар не столь прямо и гораздо вежливее, но заклятие, наложенное Гийомом, открывало лишь смысл сказанных слов, отметая пустую обертку.

— Нет, очень мало. Меньше, чем пальцев на руке, — честно ответил маг.

На лице виника появилась довольная улыбка.

— У Фапло много воинов. Тысячи, тысячи ягуаров. Он великий боец. Он бьет орехонов — проклятых небом порождений гремучей змеи — длинноухих убийц. Сейчас он убивает орехонов. Много убивает: тысяча, десять тысяч, двадцать тысяч. Но скоро придет сюда и сдерет с вас шкуры. Берегись белый колдун! Пади на колени и — может быть тогда — он пощадит тебя. Из жалости. Ведь вы похожи.

— Что? — перепросил маг.

— Фапло тоже урод — бледный от рождения, — уловил Гийом в ответ.

Боги турубара были и страшны, и притягательны своим уродством и схожестью с животными. Самым ярким и заметным был Ягуар — покровитель воинов. Новоявленные «союзники конкистадоров» — грабители, выпущенные Кобаго из городской тюрьмы и обученные солдатами де Мена, — с боязнью смотрели на разоренный храм Бога Войны. Воином у турубар мог стать только достойный.