Меч, палач и Дракон - Рау Александр - Страница 12

Обычно для этого заводят шута. Но боевой маг куда интересней. Во-первых, шуты есть у всех; да и сам он — Хорхе — их терпеть не может. Во-вторых, и это главное, Гийом единственный в своем роде, особенный.

Маг идеальной фигура: чужак, всем обязанный ему, всегда говорящий правду. Человек знающий себе цену, не боящийся никого, вне зависимости есть у него монаршая благосклонность, или нет. Конкурент-спорщик необходимый любому владыке.

— Скайец видит в тебе вождя. В случае большой войны проблем с дополнительными наемниками не будет. Только грабить давай, гуманизм еще не в моде.

Король и маг сидели напротив друг друга в уютных мягких креслах, дегустируя молодое вино этого года. Свечей было немного, так что бы чуть рассеять мрак; за полуоткрытым окном царила глубокая ночь. Хорхе берег глаза, давая им отдых в полутьме, после дневной суеты.

Корона — это не пиры и развлечения, как думают глупцы, — а множество бумаг и донесений, требующих личного контроля; бессонные ночи и напряженные дни. Нелегко быть полновластным правителем, но Хорхе не для того ломал прежний строй — феодальную вольницу, чтобы потом жаловаться и беречь себя. Жалости он не знал ни к себе, ни к другим.

— Совсем не плохо, — заметил маг, ставя на стол пустой бокал. Он откинул голову на высокую спинку, наслаждаясь легким хмелем.

— Дрянь, — вынес приговор король, — ничего ты, Гийом, в винах не понимаешь. Год от года они все хуже.

— А может ты, просто стареешь? — уколол маг, — Я вот, что покрепче люблю. Коньяк, например. Недавно мне новые охранники — паасины — открыли секрет их национального напитка Лесной Слезы. Самому такое чудо сделать почти невозможно, но я заранее купил три бочонка. Действительно слезу вышибает.

— Пришли, оценим, — попросил-приказал Хорхе.

Два мужчины: уже не молодые, но и не старые, в самом расцвете сил. Пьют вино, говорят о чепухе. Словно обычные люди, а не божий помазанник и мастер волшбы.

— Кстати, мне доложили, что ты передал через второго посла официальные соболезнования королю Стивену и попросил прощения за то, что не уберег его слугу. Это так? — все тем же ленивым расслабленным тоном, как бы невзначай, спросил Хорхе.

— Да, — маг вновь наполнил себе бокал из следующей бутылки, — Ведь это правда: не уберег, а посол был ему действительно хороший слуга.

— Как он умер? — король отправил в красивый правильный рот виноградинку, сжал ее крепкими белыми зубами, брызнул сок.

— Не так как ты хотел. Легко, хоть и не сразу, — маг приоткрыл веки, готовый к упреку.

— Вечно ты самовольничаешь, когда-нибудь тебе за это придется дорого заплатить, — без тени угрозы в голосе констатировал король, — Ты двуличная сволочь, Гийом, такая же, как и я, — Кто оказывал отравленному тобой помощь: поил зельями, что-то ворожил? Не стыдно, как говорит моя любимая племянница, где твоя совесть? — король рассмеялся, он казался захмелевшим, но это была лишь видимость.

Маг никогда не видел его пьяным. Хорхе всегда контролировал каждое слово, каждый жест.

— Нет, не стыдно. Ангела может позволить себе совесть, потому что она прекрасная принцесса, и однажды сумела заставить меня делать то, что я не хочу.

— Она и мной вертит — королем, что уж там какой-то маг, — вставил Хорхе

Сегодня он явно получал удовольствие от своих подначек и шуток, точнее, того, что считал шутками.

— Принцесса — наивный цветок. А мы с тобой — два расчетливых циника. У нас не то, что совести — стыда нет, — маг залпом осушил бокал, — Моя помощь послу была искренней, другое дело, что восстановить раненое мною же сердце, я был не в силах.

— Ты плохой подданный, Гийом, нет бы — поддакнуть, все споришь.

— Какой есть, вели казнить, ежели не нравлюсь, — развел тот руками. Лицо его в огне свечи сделалось мертвецки бледным, — Ведь маги у тебя уже есть, аж три молодых жеребца, полные сил; зачем держать старую клячу?

— Не дождешься, — быстро ответил король, — Тебе только повод дай, чтобы дворян моих верных покромсать. Ты — хитрец, не дал ученикам всего чего знал, остался бесценным.

Гийом лениво кивнул, его разморили сумрак и вино, начало клонить в сон. День выдался насыщенный.

— Да и племянница за тебя дрожит, — продолжил король, — Гийом то, Гийом се. Смотри маг, будь осторожнее, такая близость к короне опасна, — хмель улетучился из голоса Хорхе, таким же тоном он выносил смертные приговоры и отдавал приказы о подавлении бунтов и восстаний.

— Знаю, — серьезно ответил чародей, — Я слишком стар для таких авантюр. Принцесса спасла мне жизнь, это крепко связывает, поэтому и дружим. Помнишь, ты еще смотрел из окна напротив, как меня убивает троица друзей: Феррейра, Гонсало и Кордова. Смотрел и ждал: кто же победит.

— Убивали его, как же, — холодно усмехнулся Хорхе, — До сих пор не знаю, почему тогда ты их пощадил, ведь поцарапали они тебя хорошо. Сам виноват, сцепился с юнцом из-за бабы, совершенно тебе не нужной. «Дело принципа. Мне ее обещали». Тьфу. Вот я и подкинул благородным заступникам девицы пару игрушек, показалось, что ты слишком расслабился и потерял хватку.

— Вот поэтому-то, Хорхе, сильней тебя я опасаюсь только своего отражения в зеркале, — признался маг, — Я тебе сегодня еще нужен?

— Да, расскажи мне, — король выпрямился в кресле, разговор предстоял важный, — Расскажи мне о Драконе Алькасаров. Ты все книги о них перечитал, знаешь больше, чем мы — камоэнсцы — те, кто пятьсот лет с султанцами воюет.

— Мне многое рассказала прежняя охрана, набранная из числа их пленников, которых я выкупил. Жаль, их убили всех кроме повара, алькасары — люди дикие, но надежные и верные слову. Они поклоняются Вечному Пламени — этим я их и приручил, показав свою власть над огнем. Беседа за беседой — увлекся я их преданиями. Стал книги собирать.

— Ближе к делу, предысторию я знаю, — перебил его король.

— Так вот, их высшее божество — Вечное Пламя. Дракон — посланник этого пламени. Человек с силой стихии, способный привести Алькасар к владычеству над всей сушей. На море они не претендуют. Дракон может явиться в любом обличии. Алькасары его все равно узнают.

Дракон — мессия. Его власть выше султанской. Все беи и ханы склонят перед ним головы, подметая бородами землю. А дальше большая война. Алькасар против всех, до конца. По легенде первый султан-завоеватель Карим — основатель Алькасара — был Драконом, — Гийом освежил пересохшее горло.

Хорхе слушал его, задумчиво стуча пальцами по ручке кресла.

— Дипломаты мне тоже самое рассказывали, только воды больше лили, — оценил он речь мага, — Шпионы доносят, что в Алькасаре не спокойно. У нас с ними мир на пять лет, мы ведь выиграли пробную стычку на границе, два года назад. Огнепоклонник коварны и жестоки, но договоры блюдут, в отличие от остияков, — упонинув последних Хорхе выругался.

— Для них это дело чести. Алькасары предпочитают большую Битву множеству мелких набегов, — вставил слово Гийом.

— Ведьмы при дворе Сулеймана что-то шумят насчет Дракона, убеждают всех, что он скоро придет, — продолжил король.

— Не ведьмы — Ночные Матери, хранительницы сна, кормящие пламя. Днем воины сами бьются с любым врагом, поддерживают свой огонь, а ночью их души открыты злым духам, от которых защищают Матери, — дал большое пояснение Гийом.

Он не любил неточностей. Король терпеливо ждал.

— Они не ведьмы, а жрицы, владеющие слабой магией подчинения. Их побаивается и уважает сам Султан. Но, думаю, Хорхе, волноваться сильно по этому поводу не стоит.

Сулейман Великолепный, убивший почти всех кровных братьев, не захочет делиться властью, а уж тем более отдавать ее. Ведь перед Драконом все равны, что он, что простой землепашец. Слухи останутся слухами, а предсказания лишь предсказаниями — сказками.

Глава 4

Трактир «У Господа за пазухой» недаром слыл лучшим в Мендоре. Великолепная кухня на любой вкус, отменные повара, вышколенная прислуга, помещения на любой вкус — все это влекло в него столичную знать и верхи купечества; даже духовенство — аббаты и епископы — не оставляло трактир своим вниманием, когда желудок уставал от постов.