Песнь сауриалов - Грабб Джефф - Страница 59

Акабар кивнул и отошел от жены. Зара взяла за руки Брека и Путеводца, бард спел ноту.

Меньше, чем через минуту после того, как троица исчезла, Путеводец появился один.

— Лео говорит, что Эльминстер еще не вернулся, — доложил он.

— Морала сказала, что когда она наблюдала за мудрецом, с ним было все в порядке. Может ли Моандер помешать ему вернуться домой? — спросила Элия.

— Сила Несущего Тьму в нашем мире очень велика, — сказал Грифт, — но он не смог удержать меня.

— Возможно, он мог тебя задержать, но решил не делать этого, — предположила Элия. — А когда Эльминстер прибыл в ваш мир, Моандер решил, что не стоить рисковать, позволив мудрецу вернуться, ведь он может помешать его планам. Божество знает, что Эльминстер поможет нам.

— Еще нам поможет немного еды, — подала голос Оливия.

— Она права, — сказал Дракон. — От припасов осталось не так много, я посмотрю, что смогу найти.

— Не ходи один, — посоветовала Элия. — Возьми с собой Оливию.

Дракон кивнул и показал Оливии, чтобы та шла за ним. Паладин и хафлинг выскользнули из пещеры и начали спускаться по склону.

Грифт вынул из кармана халата длинную тонкую серебряную коробочку и открыл ее. Внутри был костяной жезл.

— Это жезл холода. Им часто пользовались за последние несколько месяцев, поэтому в нем осталось немного силы, но я хочу, чтобы Акабар воспользовался им, чтобы создать конусы холода против слуг Моандера. Я могу сотворить подобное заклинание без жезла.

Элия перевела Акабару слова мага. Акабар с поклоном принял жезл.

— А как насчет твоего камня? — спросил термитец Путеводца. — Ты можешь освободить осколок парастихийного льда. Это накроет большое пространство волной глубокого холода.

— Это если я освобожу его, — сказал Путеводец. — Но я не освобожу его. Это уничтожит камень.

— Но это освободит сауриалов и предотвратит возвращение Моандера, — возразил Акабар.

— Я потратил десять лет на поиски этого камня, и еще десять лет улучшал его, рискуя своей жизнью, — холодно ответил Путеводец. — Камень содержит больше волшебства, чем большинство волшебников изучает за свою жизнь, по приказу он может вспомнить любую мою песню.

— Это может Элия, — сказал Акабар, — но ты готов рискнуть ее жизнью.

— Нет, — рявкнул Путеводец. — Я просил ее остаться, но она не сделала этого. Она решила рискнуть своей жизнью. Если она погибнет, камень будет единственным хранилищем моей музыки.

— Она забывает о себе, чтобы спасти племя своего друга, — повысил голос Акабар. — Как ты можешь быть настолько жадным, чтобы спасать этот дурацкий волшебный булыжник, а не ее жизнь?

— Акабар! — резко сказала Элия. — Остынь и оставь меня в покое. Путеводец прав. Я сама это выбрала. А что касается камня, то это камень Путеводца. Он может пользоваться им или нет по своему усмотрению.

Грифт потянул Акабара за рукав.

— Грифт говорит, что ты можешь сотворить заклинание, чтобы понимать его.

Он хочет показать тебе, как пользоваться жезлом, — перевела Элия слова мага.

Акабар сердито посмотрел на Путеводца, но позволил Грифту увести себя от барда. Два волшебника устроились у входа в пещеру. Акабар вытащил свою книгу с заклинаниями, чтобы изучить языковое заклинание.

Элия вздохнула.

— Ничего не остается, только ждать? — спросила она Путеводца.

— Мы можем петь, — предложил бард, — чтобы провести время.

— Я чувствую запах роз, — сказала Оливия, осматривая маленькие желтые яблоки и бросая их в рюкзак. Дракон рылся в земле, пока она собирала паданцы под старой кривой яблоней. Дракон нашел яблоню, следуя по уксусному запаху гниющих на земле фруктов.

— Поздновато для роз. Должно быть, это из-за волшебного тепла в долине.

Оливия со стоном приподняла рюкзак. Он был полон. Дракон помог ей надеть его. Затем он сунул в него пучок дикой морковки и лука, выкопанных им.

— А ты ничего не понесешь? — фыркнула Оливия.

— Я собираюсь поохотиться, — ответил паладин. — Иди обратно в пещеру.

— Элия не хотела, чтобы я оставляла тебя одного, — запротестовала хафлинг.

— Все будет в порядке, — показал Дракон. Оливия расставила ноги и уперла руки в бока, она упрямо нахмурилась.

— Ты хочешь утку? Или дикую свинью? — спросил паладин.

— Ты поступаешь так же, как и Путеводец, — сказала Оливия. — Он никогда не следует моим советам. Последний раз, когда я позволила ему поступать по-своему, его схватили орки. Не могу поверить, что ты поступаешь так же.

Дракон наклонил голову.

— Извини, — показал он.

— Извинения приняты, — сказала Оливия. — А теперь пошли. Мы можем один раз обойтись без мяса.

Дракон покачал головой.

— Я собираюсь разведать в долине, — показал он.

— Что? Ты с ума сошел? — задохнулась Оливия. — Это слишком опасно!

— Я должен это сделать, — показал Дракон.

Оливия вздохнула.

— Хорошо. Иди.

Она помахала пальцем перед грудью сауриала.

— Но, если ты не вернешься, я больше не буду с тобой разговаривать.

— Я вернусь, — пообещал сауриал. — Скажи Элии, чтобы она не волновалась.

— Я скажу, но это не поможет, — сказала Оливия. Она повернулась и начала подниматься по горной дороге к Поющей Пещере.

Дракон наблюдал, как она скрылась за поворотом, все это время принюхиваясь к запаху роз, доносящемуся со стороны кустов. Оливия забыла, что запах горя у сауриалов похож на аромат цветов. Конечно, даже острый слух хафлинга не смог различить сауриальский плач.

Паладин прошел около пятидесяти футов сквозь кусты в сторону запаха и звука. Он замер, когда увидел, кто же так горюет. В двадцати футах от него стоял еще один сауриал, самка. Она была очень похожа размером и формой на паладина, но ее чешуя была жемчужно-белой. Она была одета в изорванный черный халат, на ее головном гребне висел венок из увядшего клевера. Больше на ней не было ни оружия, ни украшений. Она собирала яблоки и складывала их в мешок.

Работа не мешала ей плакать.

Непроизвольно от тела Дракона пошел лимонный запах радости. Он прошептал по-сауриальски:

— Корал.

Белая сауриалиха повернулась к нему. Ее глаза расширились от удивления, от кожи распространился запах фиалок — запах страха.

— Победитель! — выдохнула она. — Не подходи!

Дракон подошел ближе.

— Корал, все в порядке. Я не сделаю тебе плохого.

— Ты глупец, — сказала Корал. — Почему ты думаешь, что я не причиню тебе зла? Я заражена. Я под властью Несущего Тьму.

— Я вылечу тебя, — сказал паладин. Он подошел к Корал.

— Да, — сказала Корал, — я помню. Ты можешь лечить своим прикосновением.

От ее тела исходил запах лимона — в ней возрождалась надежда.

— Ты никогда не сделаешь мне зла, — сказал Дракон, подбегая к ней. — Я знаю, что ты не можешь сделать мне зла.

Запах жимолости — запах нежности перемешивался с запахом дыма, когда он начал молитву за уничтожение отростков, которые управляли Корал. Его руки засветились голубым, когда он положил их на плечи белой сауриалихи. Он чувствовал, как энергия текла из его души в ее тело.

Корал выдохнула и прислонилась к нему.

— Ты сделал это! — воскликнула она. — Ты уничтожил отростки подчинения Моандеру! Я снова свободна! — Она тяжело прислонилась к нему, как будто была ранена.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Я чувствую слабость, — ответила она.

— Обопрись на меня.

Корал закинула руки на шею паладина и прильнула к нему. Дракон обнял ее за талию и притянул ближе.

— Прости меня за то, что я сделал, за то, что я сказал, за то, что покинул тебя, — прошептал паладин, издавая мятный запах раскаяния.

— Все в порядке, — ответила Корал. От ее шеи шел запах корицы.

Дракон провел кончиком морды по железам на ее шее, вдыхая успокаивающий запах ее любви.

— Я обидел твою богиню и твоих друзей и пытался заставить тебя их оставить. Я проклял и покинул тебя. Как ты можешь простить мне все это? — удивился он.