Новеллы - Лагерлеф Сельма Оттилия Ловиса - Страница 28

Пока король стоял, из мрачных ворот церкви вышла молодая, стройная женщина. Она была одета в красную юбку и синий плащ и несла на руках белокурого младенца. Ее наряд был убогим, но король подумал, что она выглядела, как самая благородная женщина из всех, которых он когда-либо встречал. Она была высокого роста, хорошо сложена, и лицо ее было прелестно.

Король растроганно смотрел, как молодая женщина несла ребенка, прижимая его к себе с такой любовью, будто у нее не было ничего более дорогого и ценного на свете.

Когда женщина вышла на крыльцо, она повернула свое очаровательное лицо и посмотрела назад в эту темную, бедную церковь с глубокой тоской во взоре. И когда она вновь повернулась к площади, на глазах у нее были слезы.

Но как только она собиралась выйти на площадь, силы покинули ее. Она прислонилась к дверному косяку и посмотрела на ребенка с таким ужасом, будто хотела сказать: «Где же, где же теперь в этом огромном мире у нас двоих будет крыша над головой?»

Король по-прежнему стоял неподвижно и разглядывал эту бездомную. Больше всего его тронуло то, что он увидел, как ребенок, совершенно беззаботно сидевший у нее на руках, поднес к ее лицу цветок, чтобы заставить ее улыбнуться. И тогда он увидел, как она постаралась прогнать печаль со своего чела и улыбнулась сыну.

«Кто эта женщина? — подумал король. — Мне кажется, что я видел ее прежде. Без сомнения, она — знатная женщина, попавшая в беду».

Как ни торопился король к Стурроде, он не мог оторвать глаз от женщины. Он старался вспомнить, где он прежде видел такие кроткие глаза и такие прелестные черты лица.

Женщина все стояла в воротах церкви, как будто не могла оторваться от них. Тогда король подошел к ней и спросил:

— Чем ты так опечалена?

— Я изгнана из моего дома, — сказала женщина и указала на маленькую темную церковь.

Король подумал, что она хотела сказать, будто находилась в церкви, потому что у нее не было другого жилья. Он спросил тогда:

— Кто же изгнал тебя?

Она посмотрела на него с невыразимой печалью.

— А ты не знаешь? — спросила она.

Но король отвернулся от нее. У него не было времени, рассудил он, чтобы стоять тут и отгадывать загадки. Казалось, будто женщина хотела сказать, что это он выгнал ее. Он не мог понять, на что она намекала.

Король быстро пошел дальше. Он пришел на королевскую пристань, у которой стоял на причале корабль Стурроды. Близ гавани он встретил слуг королевы; все они были в одежде с золотой каймой, и на головах у них были серебряные шлемы.

Высоко на корабле стояла Стуррода и озирала Кунгахэллу, радуясь ее величию и богатству. Она смотрела вниз на берег так, словно уже считала себя королевой Кунгахэллы.

Но когда король увидел Стурроду, он сразу подумал о той прелестной женщине, бедной и несчастной, что вышла из церкви. «Что это? — подумал он. — Мне кажется, она прекраснее Стурроды».

А когда Стуррода улыбнулась ему, он вспомнил, как слезы блестели в глазах той, другой женщины.

Лицо незнакомки настолько занимало мысли короля Олава, что он стал черточку за черточкой сравнивать его с лицом Стурроды. И при таком сравнении вся красота Стурроды исчезла.

Он увидел, что глаза у Стурроды жестокие, а рот — сладострастный. Во всех чертах ее лица он читал порок.

Он, пожалуй, по-прежнему видел, что она красива, но красота ее не доставляла ему былой радости. Он почувствовал к ней отвращение, как если бы она была сверкающей ядовитой змеей.

Когда королева увидела приближающегося короля, гордая улыбка победительницы появилась у нее на губах.

— Я не ждала тебя так рано, король Олав, — сказала она. — Я думала, что ты будешь на мессе.

У короля возникло желание подразнить Стурроду и делать все против ее желания.

— Месса еще не началась, — сказал он. — Я пришел, чтобы просить тебя последовать со мной в дом господен.

Когда король сказал это, он увидел, что глаза Стурроды вспыхнули злостью, но она продолжала улыбаться.

— Иди лучше сюда, на корабль! — сказала она. — Я хочу показать тебе подарки, которые я привезла тебе.

Она подняла золотой меч, как бы желая завлечь его, но королю показалось, что он по-прежнему видел рядом с ней ту, другую женщину. И он подумал, что Стуррода стояла среди своих богатств, как злой дракон.

— Я хочу сперва знать, — сказал король, — пойдешь ли ты со мной в церковь.

— Что мне делать в твоей церкви? — надменно спросила она.

Тут она заметила, что брови короля сдвинулись, и поняла, что он настроен не так, как накануне. Тогда она сразу же изменила тон и стала мягкой и кроткой.

— Ходи в церковь, сколько пожелаешь, — сказала она, — хоть я и не пойду! Из-за этого не следует вражде возникать промеж нас.

Королева спустилась с корабля и подошла к королю. Она держала в руках меч и отороченную мехом мантию, которые она собиралась преподнести ему.

Как раз в это мгновение король посмотрел в сторону гавани. Он увидел, что вдали шла та, другая женщина. Она шла склонившись, устало передвигая ноги и по-прежнему держа ребенка на руках.

— Что это ты там так старательно разглядываешь, король Олав? — спросила Стуррода.

И тогда та, другая женщина обернулась и посмотрела на короля, и когда она посмотрела на него, ему показалось, что у нее и у ребенка над головами зажглись золотые светящиеся обручи, более прекрасные, чем драгоценности всех королей и королев. Но сразу вслед за тем она вновь свернула к городу, и он больше ее не видел.

— Что это ты там так старательно разглядываешь, король Олав? — снова спросила Стуррода.

Но когда король Олав повернулся к королеве, он увидел ее старой и уродливой, в окружении всего мирского зла и пороков, и ужаснулся тому, что мог бы попасться в ее сети.

Он стоял, сняв перчатку, так как собирался протянуть ей руку. Но теперь он взял перчатку и ударил ее по лицу.

— Что может у меня быть общего с тобой, старая языческая собака? — сказал он.

Стуррода отскочила на три шага назад. Но она быстро опомнилась и ответила:

— Этот удар обернется для тебя смертью, король Олав Трюггвасон.

Она была бледна, как Хель,[14] когда, отвернувшись от него, всходила на корабль.

Следующей ночью королю Олаву приснился странный сон.

То, что он видел перед собой, было не землей, а морским дном. Это было зеленовато-серое поле, над которым вода стояла на высоту во много саженей. Он видел, как рыбы проплывали в погоне за добычей, как корабли скользили наверху по водной поверхности, словно темные облака, видел, как солнечный диск тускло поблескивал, подобно бледной луне.

Тут на морском дне появилась та женщина, которую он видел в воротах церкви. На ней была все та же изношенная одежда, и она шла все так же поникнув, как и в тот день, когда он ее встретил, а лицо ее было по-прежнему исполнено печали.

Но там, где она проходила по морскому дну, вода расступалась перед ней. Он видел, как вода, словно движимая бесконечным почтением, вздымалась сводами и сливалась в колонны, так что женщина шла через великолепный зал храма.

Вдруг король увидел, что вода, вздымавшаяся над женщиной, стала менять цвет. Колонны и своды стали сперва розовыми, но быстро начали принимать все более яркую окраску. Все море вокруг было тоже красным, словно превратилось в кровь.

На дне моря, где проходила женщина, король увидел сломанные мечи и стрелы, лопнувшие луки и поломанные копья. Сперва их было немного, но чем глубже она продвигалась в красную воду, тем больше становились их груды.

Король содрогнулся, увидев, как женщина свернула со своего пути, чтобы не наступить на мертвого человека, который, вытянувшись, лежал на зеленом ложе из водорослей. Человек был одет в кольчугу, в руке у него был меч, а на голове виднелась глубокая рана.

Королю показалось, что женщина закрыла глаза, чтобы ничего не видеть. Она двигалась к определенной цели, без сомнения и страхов. Но он, охваченный сном, не мог отвести глаз.