Мода на чужих мужей - Романова Галина Владимировна - Страница 25

– Я вам сейчас, мать вашу, покажу, как надо работать! – прошипел Супрунюк, резко разворачивая машину в сторону отделения милиции, хотя ехал на фирму. – Я вас научу сопоставлять факты. А заодно и фоторобот заставлю сделать…

С фотороботом вышла загвоздка. Художника на месте не оказалось. Кабинет, где стоял компьютер с соответствующей программой, был закрыт. А ключ опять же почему-то находился у художника, которого не оказалось на месте по непонятной причине.

Нет, может, Ростову причина и была известна, но делиться секретом он со Стасом явно не собирался.

– А что вы так нервничаете, Станислав Викторович?

Ростов полчаса как вернулся с совещания, где его и в хвост и в гриву перли, как могли, за отвратительные показатели. Потом позвонила мать и орала на него так, что горло надсадила. А чего орала, спроси ее? Он что, виноват, что ее соседка сверху пятый раз за два последних месяца заливает? Посадить он, что ли, ее за это должен? Или виноват, что почтальон пенсию в мелких купюрах принес? Или что из почтового ящика у нее газету уперли? Виноват?

– Но ты же милиционер!!! – возмутилась она, прощаясь. – Мы платим налоги!

Ох, господи! Грамотные какие все стали! Насмотрелись европейских фильмов, где с пеленок знают о распределении бюджетных средств, теперь через слово вставляют, где надо и не надо. И мать туда же!

Теперь еще и этот хрен притопил своей авторитетностью, что ты будешь делать!

– А когда он явится на работу, этот ваш художник? – с акцентом на слове «явится» спросил Стас. – Это же срочно! Как-то интересно у вас построен рабочий график, господа.

Ростову жутко не понравились его двусмысленные намеки. И он даже подумал, что если сейчас и этот гад про свою гражданскую позицию заявит в плане уплаты налогов, то он обязательно на его фирму ребят из УБЭПа натравит. Уж они там хоть что-нибудь да нароют.

Но Супрунюк про налоги ничего не сказал, чем, возможно, уберег себя от серьезных неприятностей. Но и не уходил! Занял единственный стул, на который Ростову так хотелось ноги забросить. Уставился на него и как заведенный повторял раз за разом, как он только что стал свидетелем преступного сговора или что-то типа того.

– Нет, ну вот вы мне скажите, Станислав Викторович, – начал томным голосом Ростов, отлично зная, как это заводит посетителей. – С чего вы взяли, что ваша бывшая жена…

– Она не была моей женой! – возмутился Стас, перебивая его. – Мы просто жили какое-то время вместе!

– Три года, – напомнил Ростов и продолжил: – С чего вы взяли, что ваша гражданская жена встречалась в ресторане в интимной обстановке не со своим любовником?

– Это совершенно незнакомый человек, – привел единственный аргумент Стас, хотя и понимал, что довод так себе, хлипенький.

– Это он вам совершенно незнакомый человек. Ей он может быть очень даже знаком.

– У нас с Ольгой…

– Ах, все-таки у вас с Ольгой, – злорадно перебил его теперь уже Ростов. – То – не жена она мне боле, то – у нас с Ольгой… Интересная у вас позиция, господин Супрунюк! А может, вы ревнуете ее к этому мачо?

– Я?! Ревную?! – Он аж поперхнулся своим возмущением и закашлялся. – С какой стати мне ревновать чужую женщину?!

– А с какой стати вам за ней следить? – поддел его Дмитрий Николаевич.

В то, что встреча в ресторане была случайной, ему как-то верилось с трудом. Наверняка этот хрен следил за своей бывшей. И следил потому, что узнал о ее новом романе. И от бешенства и обиды на судьбу топил ее, топил, топил теперь.

Гаденький все-таки мужичонка, вдруг сделал вывод Ростов, с хрустом расправляя коленки под столом. Стул его вот еще занял, как бы он хорошо сейчас на него ноги положил, на спинку откинулся, пальцы на животе сцепил и подумал бы о том…

Да хотя бы о бывшей гражданской жене этого Супрунюка подумал бы, все приятнее, чем его самого перед собой видеть. Она красотка, каких поискать, и Ростову сразу понравилась. Еще когда он ее из дома забирал в ночь, когда было совершено преступление, понравилась. И глазки у нее хорошие, чистые, откровенные очень. Она ни хитрить, ни изворачиваться не могла. Это он понял сразу, а в этом-то он все же разбирался, как бы ни хулил его этот мужик.

– Я не следил за ней! – побледнел Стас до синевы. – Я поехал туда обедать!

– А почему именно туда?

– Да потому что я там раньше всегда обедал.

– Раньше? Раньше это когда? – плел словесную паутину Ростов.

Нет, ну если мужику так хотелось с ним пообщаться, да ради же бога! Он завсегда.

– Ну… Много раньше… – замялся Супрунюк, меняя цвет лица на кумачовый.

– Это когда вы с Ольгой жили, так? И поехали туда, потому что скучаете по тем местам, где бывали вместе? Потому что они навевают воспоминания. Еще это называется ностальгией, я прав?.. И потому что скучаете по Ольге. А она, мерзавка, вдруг с чего-то решила закрутить роман на стороне! И это тогда, когда вы о ней вспоминаете! И ладно бы нашла себе неудачника, а то ведь посмела выбрать первосортного красавца. И тот еще так себя недостойно ведет по отношению к ней. Расстраивает ее. И это тогда, когда вы о ней вспоминаете, следите за ней…

– Я не следил, я повторяю! – рассвирепел Стас. – Я обедал! Просто поехал обедать в этот ресторан, понимаете?

– Ну тогда почему именно в этот? – Ростов недоверчиво покачал головой, вывернул губы валиком. – От вашей фирмы до этого ресторана едва ли не двадцать минут езды. По пути десятки кафешек…

– Я ем либо дома, либо в хороших ресторанах, – заявил с высокомерием Стас, хотя понимал, что это перегиб. Как-то надо было ставить хама на место. – Тот, о котором я вам рассказываю, славится хорошей кухней. Кстати, вы там бывали?

Ах ты, мерзавчик! Ах ты, гаденыш обеспеченный, а!

Ростов побагровел. Он просто почувствовал, как трещит под напором крови стянувшаяся после утреннего неудачного бритья кожа на скулах. Она и без того саднила, слишком уж едким оказался лосьон, и он без конца надувал щеки, чтобы избавиться от неприятного тянущего ощущения. А тут ну просто затрещала, будто ее кто газовой горелкой изнутри начал подогревать.

Что же, этот бизнесменишка ему только что его место указал? Просто взял холеными пальчиками за грязный воротник рубашки, которой было-то всего второй день, приподнял со стула и швырнул в угол, воняющий отбросами?!

Вот, мол, там твое место, мент. Ты, мол, чего это противные вопросы задаешь? Чего к интеллигентному человеку привязался? Ты же не имеешь никакого представления о хорошей кухне элитного ресторана, потому что месячный оклад твой едва расходы сытного ужина там покроет.

И дома тебя кормить вкусно и полезно некому. От матери ты уже три года как съехал, чтобы не злиться на нее за бестолковость и не расстраивать пожилого человека. И живешь ты, мент, в съемной однокомнатной квартире, где всей обстановки – широченная кровать посреди комнаты, громадный телевизор на стене, шкаф и тот не твой – хозяйский, холодильник «Полюс» еще из прошлого столетия, расшатанный стол под новой, тобою купленной, клеенкой да обувная полка в прихожей.

В холодильнике у тебя, мент, постоянно один и тот же набор продуктов кантуется. Сосиски, колбаса, сыр, замороженные котлеты, пельмени, селедка в пластиковых ведерках, которую чистить не нужно, когда пацаны забредают с банкой пива. В ведре под раковиной у тебя хранится картошка. Немного, нет, килограмма по полтора-два. Зачем ему много, если ему ее чистить некогда? И ужин с обедом изысканные, мать его ети, ему готовить некогда.

И что тогда получается?

Получается, что не может понять Ростов того, почему это человек через весь город катит на машине в ресторан, который когда-то облюбовал с бывшей подружкой, чтобы сожрать там тарелку супа или фаршированный кусок мяса с непременным изысканным салатом. Не может он этого понять, потому что супа этого с мясом и салатом не жрал никогда!

Не дано понять Ростову, что чувства и воспоминания, которые, к слову, могут быть и неприятными, разбуженные знакомой обстановкой, не идут ни в какое сравнение с тем гребаным супом, который ему подаст официант. Это Ростову бы кусок в горло не влез, если бы сел за знакомый столик и вспомнил любимые глаза, которые когда-то были напротив. А господин Супрунюк все на свете поставит на кон ради собственного чревоугодия.