Crime story № 3 (сборник) - Донцова Дарья - Страница 49

У Витошина все тело покрылось нервными пупырышками. В ушах отчетливо прозвучали слова: «Ты взял чужое и теперь… умрешь!»

– Не может быть! – выдохнул он и разразился кашлем. – Это… ни в какие ворота не лезет. Ты намекаешь, что смерть Цаплина не случайна, что… Абсурд! Тебе не удастся убедить меня…

– Я просто советую быть осторожнее, – перебила его Амалия. – При этом совершенно ни на чем не настаиваю. Жизнь твоя, тебе и решать. В конце концов, если кому-то пора перейти в мир иной, его уже не остановишь.

– Как это пора? – взвился он. – Куда пора? На тот свет? Мне еще и сорока не исполнилось!

Доктор продолжал возмущаться, но его спутница погрузилась в себя и не слушала.

– А где та коробка? – вдруг спросила она.

– У Цаплина, разумеется. То есть… должна была быть у него. При чем тут какая-то ржавая коробка?!

Витошин окончательно потерял способность мыслить здраво, у него кружилась голова, – поднялась температура.

Смерть Цаплина была признана несчастным случаем. Характер повреждений не указывал на то, что погибшего выбросили из электрички, – удар мог быть нанесен по касательной движущимся вагоном. Следы, если они и были, уничтожила метель. Свидетелей происшествия не нашли.

– Зазевался мужик, – объяснил уставший, замотанный милиционер. – Бывает.

Амалия не разделяла его мнения.

– Самое плохое – отсутствие среди вещей покойного той самой коробки, – заявила она Витошину. – Если он ее выбросил, то почему погиб? Боюсь, ты влип, Петр. Ладно, пока мы разберемся, как тебе выпутываться, надо немедленно принять меры безопасности.

Разговаривая, доктор и Амалия шли по заснеженному бульвару. Солнце закатными бликами ложилось на стволы деревьев и фасады домов. Но доктору было не до зимних красот, не до наступающего праздника.

Амалия потянула его за рукав через дорогу.

– Нам сюда, – на ходу проронила она, увлекая его к дверям магазинчика с экзотической вывеской «Эннеада».

Внутри заведение представляло собой некое подобие лавки древностей или коллекцию диковинок. С потолка свисали всевозможные обереги, талисманы, композиции из перьев, бамбука, стеклянных фигурок и бус. Пахло ароматическими маслами, можжевельником и сандалом. Деревянные стеллажи вдоль стен были уставлены статуэтками божеств от индийского Шивы до миниатюрных славянских идолов.

Амалия ходила, что-то высматривая среди причудливых вещиц, Витошин покорно следовал за ней.

– Надеюсь, ты знаешь, что ищешь, – пробормотал он.

Она молча кивнула, остановилась и подозвала жестом продавца – молодого длинноволосого парня с серьгой в ухе. Продавец подал ей сделанного из прессованной кости уродца с орлиными когтями, крыльями и лицом, в котором угадывались искаженные человеческие черты.

– Что это? – с отвращением спросил доктор.

– Пацуцу, – охотно пояснил парень. – Месопотамский демон. Не все чудовища так плохи, как принято считать. Пацуцу, например, служит благородной цели: ограждает от других злых духов.

Витошин почувствовал себя дураком. У него закрутило в носу – пришлось доставать носовой платок. Апчхи!

– Будьте здоровы, – улыбнулся продавец, заворачивая покупку. – Прошу.

Амалия протянула Пацуцу доктору.

– Вот возьми, на первых порах пригодится.

Он открыл рот, дабы выразить возмущение, похлопал глазами и… смирился.

Они зашли еще в супермаркет, накупили деликатесов и поехали в Гавриловку – провожать старый год, встречать новый.

Разожгли камин, накрыли стол. Среди бутылок и тарелок с закусками стоял Пацуцу, подчеркивая нелепость ситуации.

В сотый раз доктор проклинал свою неосмотрительность и покойного Цаплина, втянувшего его в неприятности.

– Что мне с ним делать? – спросил он, кивая в сторону выкрашенного в темно-коричневый цвет демона.

– Держать при себе, – серьезно ответила Амалия. – Желательно везде и всюду. А ночью ставить у изголовья.

– Господи! – простонал он. – Я схожу с ума или мне кажется?

Перед его глазами внезапно возникло бледное, запрокинутое бородатое лицо Цаплина с иссиня-черной ссадиной на виске, и к горлу подкатил комок дурноты.

А Пацуцу злорадно ухмылялся…

Прошел год. В последних числах декабря в Гавриловке снова разыгралась метель.

Амалия смотрела в окно и переживала дежавю – у калитки остановился человек. На этот раз – не доктор Витошин.

Незнакомец представился Ильей Щербаковым. Рослый, видный мужчина, хорошо одетый.

– Я к знакомым ехал… в гости. Заблудился. Машина в снегу застряла, одному мне ее не вытащить, а службы специальной здесь нет. Дорога пустынная, начинает темнеть. На улице только в вашем доме свет горит. Пустите переночевать? Я документы могу показать…

– Не надо, – вздохнула Амалия. – Входите. Я ужинать собираюсь – присоединяйтесь.

После второй рюмки коньяка гость оттаял, повеселел, даже пробовал шутить.

– Вы одна живете в такой глуши? Не боитесь?

– У меня надежный охранник, – без улыбки сказала она и указала в сторону камина. – Его зовут Пацуцу.

На каминной полке стояла темно-коричневая фигурка уродливого существа с крыльями и отталкивающей гримасой на сморщенном личике.

Месопотамский демон не давал Амалии покоя. Изо дня в день, глядя на него, она задавалась вопросом: как могло случиться, что Витошин оставил фигурку, не взял ее с собой?

– Я купила Пацуцу в подарок одному человеку… – задумчиво произнесла Амалия. – А он забыл его здесь. Ужасно!

– Ничего, заберет.

– Теперь уже нет. Тот человек… умер. Поднимался к себе в квартиру, а лифт остановился между этажами – ни туда ни сюда. Человек скончался от сердечного приступа: он боялся замкнутого пространства, начинал задыхаться и все такое. Зря он не взял с собой Пацуцу.

У гостя пропал аппетит. Он прожевал кусочек шницеля и отложил вилку.

– Гм-мм-м… извините, я не хотел вас расстраивать.

– Поможете мне украсить елку? – спросила она. – Ящик с игрушками и гирлянда – в кладовке. Я не люблю спускаться в подвал.

– Конечно. Куда идти? Командуйте.

Господин Щербаков совершенно не жалел, что заглянул на огонек к этой прелестной загадочной женщине. Ему вдруг захотелось ей понравиться.

Через час елка уже стояла посредине гостиной, вся в шарах, блестках и бусах. Илья возился с гирляндой: пришлось заменить пару лампочек.

Амалия, доставая со дна ящика Деда Мороза и Снегурочку, наткнулась на что-то твердое, завернутое в слой ваты. Что это? Какая-то грязная коробка… Фу! Откуда она тут взялась?

– Илья, вы можете открыть?

Гость с трудом справился с ржавой крышкой – внутри коробки лежали «драгоценности княгини Юсуповой»: нитка фальшивого жемчуга, вычурные броши с пустыми гнездами от выпавших камней, сомнительного вида серьги, браслеты с облезлой позолотой и безвкусное колье с кое-где сохранившимися тусклыми стекляшками. Жалкие сокровища, которым цена – копейка.

– Фамильные украшения? – усмехнулся господин Щербаков. – Бабушкино наследство?

В памяти Амалии промелькнули события годичной давности: сумка Витошина в прихожей… доктор выносит ящик от елочных игрушек, спускается в подвал… «Каков негодяй! Он подсунул злополучную коробку мне тайком, ни словом не обмолвившись! – догадалась Амалия. – Стоп. Как она к нему попала? Неужели…»

– Это Петр убил Цаплина… – прошептала она. – И привез коробку сюда. Спрятал до лучших времен. Я же сама порекомендовала от нее избавиться! Вот почему ему не нужен был Пацуцу! Доктор решил оставить фигурку здесь – на всякий случай. Какая трогательная забота…

– Что? – не расслышал гость.

Он с живым интересом высыпал покрытые грязным налетом побрякушки на ковер, хмыкнул. Из колье вывалился камень, самый крупный из оставшихся четырех: простенькую оправу изъела сырость… или время.

«Зачем Витошину было убивать приятеля? – напряженно размышляла Амалия. – Он прекрасно разбирался в украшениях и не мог принять эту рухлядь за настоящие драгоценности. Бес попутал! Или осуществилось проклятие несчастной самоубийцы?»