Книга мечей - Саберхаген Фред - Страница 9

Он дошел до мельницы, но вместо того, чтобы броситься бежать, завернул в дом. Марк как-то сразу сообразил, что если дорога предстоит дальняя, то надо позаботиться о еде. Он зашел в кладовку и взял немного солонины, сухофруктов и небольшой хлебец, машинально оставив взамен содержимое своей охотничьей сумки — несколько убитых кроликов. Рядом с кроватью лежал им самим заготовленный пучок стрел, и, только выйдя на улицу, он сообразил, что лук нужно закинуть за спину.

В доме мальчик пробыл всего несколько минут и покинул его через черный ход на восточной стороне здания. Теперь между ним и деревней была мельница. Отсюда дорожка поднималась вверх на дюну, к водяным колесам — но работать было некому и огромный механизм застыл без движения. Дальше тропка выводила на обрыв и уходила сквозь лес прочь от деревни. Обычно на реке можно было увидеть рыболовов и купающуюся ребятню, но сегодня все они были на главной улице.

Никого не встретив, Марк ступил под сень леса. Теперь можно бежать. Но чем дольше он будет бежать, тем сильнее в нем будет расти страх, тем ярче будут представляться картины погони и пленения… неизбежных, если он хоть чуть-чуть сбавит шаг… Вот если идти и внимательно прислушиваться, то, убедившись, что позади тихо, можно и силы сберечь, и голову не потерять от страха.

Он прошел по знакомой тропе вверх по течению уже около полутора километров, как вдруг заметил труп полосатого боезверя. Тварь, умирая, пыталась уползти в чащу, но клочья разодранной кольчуги намертво застряли в колючих кустах и не пустили ее дальше. И вдруг Марка взяла оторопь: оказывается, это самка. Точнее, была самкой. Но как же ей удалось уползти так далеко? Иначе как местью богов такое не назовешь.

Глава 2

После того как нашел мертвого боезверя, Марк прошагал без остановки вверх по реке около часа и не встретил ни единой живой души. Только сейчас он наконец обратил внимание на то, что его одежда и руки все еще перепачканы уже начавшей подсыхать кровью его брата. Пришлось сделать привал, тщательно вымыться, постирать одежду и отдраить до блеска меч. Правда, полностью отстирать рубаху так и не удалось: кровь уже въелась в полотно так крепко, что просто водой оттереть ее было невозможно. Зато с меча вся грязь ссыпалась, как шелуха, и уже через минуту он сверкал как новенький, а на его клинке не было ни намека на малейшую зазубрину: словно вовсе не он только что крошил кольчуги и щиты.

Да, конечно, с раннего детства Марк знал, что этот меч собственной работы Вулкана и имеет свое имя — Градоспаситель… Он слышал об этом много раз, но, оказывается, так и не понял, что это значит. А если он вдруг заржавеет?..

Не дожидаясь, пока одежда просохнет, мальчик быстро оделся и пошел дальше. Правда, о том, куда он идет, Марк не имел ни малейшего представления: знакомая с детства тропа сама ложилась под ноги, и он машинально шагал по ней. Единственное, что его заботило, — это необходимость оставить между собой и родной деревней как можно большее расстояние. Он не раз ставил в этих местах силки и капканы, так что мог шагать, не задумываясь о выборе тропы, даже когда совсем стемнеет. Несколько раз он переходил вброд ручьи, иногда поднимался немного по их течению вверх и выходил из воды всегда далеко от места переправы. Если люди герцога натравят на него ловчезверей, то это может сбить их с толку.

Он уже начал всерьез опасаться погони и внимательно прислушивался ко всем лесным звукам. Но в его воображении отряд для его поимки больше всего напоминал их деревенскую милицию,[3] в рейдах которой он сам иногда принимал участие. Поэтому выглядело это не очень страшно. Только все же, скорее всего, в погоню за ним отправится совсем другой отряд: там могут быть и всякие натасканные на подобную ему дичь ловчезвери, и воздушные разведчики, и кавалерия, и, конечно же, боезвери… И вновь перед глазами Марка встало искалеченное тело огромного животного, пытавшегося, как самая обычная раненая кошка, уползти и спрятаться от своей боли…

Все его мысли продолжали вертеться вокруг испещренного бурыми пятнами зажатого под мышкой полотняного свертка. Градоспаситель (как бы там ни называли его боги) на самом деле спас вовсе не их деревню. Хотя бы потому, что нападавших интересовал не скарб местных жителей, а их высокородный гость. (Марк в очередной раз подивился, что бы это могло такое значить: сенешаль!)

Скорее всего, это были обычные разбойники, решившие похитить заезжего богача ради выкупа (время от времени такие истории случались). Правда, до сих пор, как правило, члены семьи герцога были неприкосновенны. Но ведь эти лесные бродяги могли и не знать, чей он кузен; видят — богатый дядька, а ну-ка мы его…

А сам он заявился в деревню ради меча. Именно его он хотел сначала рассмотреть, потом подержать, а потом и вовсе отобрать (если бы удалось). Если б ему только это удалось, тогда ничего бы…

Убийство Джорда и Кирила, скорее всего, было случайным: они просто оказались на пути разбойников к их жертве. И на Кенна они напали только потому, что у него в руках был меч. Борясь со слезами, Марк вспоминал отчаянный взгляд брата — ему так хотелось отбросить проклятую железяку, но он не мог этого сделать. Меч оказался сильнее, и Кенн не сумел с ним совладать.

Не будь этого меча, и брат, и отец Марка остались бы в живых. И староста Кирил тоже. И уж наверняка родственник герцога был бы живехонек и даже весьма уютно чувствовал себя в разбойничьем плену, а потом после получения выкупа отбыл бы себе спокойненько домой. А то и без выкупа бы обошлось: может, стоило ему назвать свое имя, как его похитители с извинениями сами бы доставили его в родной замок. Да, меч уничтожил почти всех бандитов и обоих боезверей. Но в результате он принес в «город», который должен был спасти, неисчислимые беды.

А теперь помимо всех доставленных им неприятностей еще тащи с собой этот тяжеленный, громоздкий сверток! И чем дольше Марк шел, тем больше неудобств доставляла ему его трижды проклятая ноша. Он поминутно менял руки и уже отчаялся найти какой-нибудь приемлемый способ тащить эту громадину. Но с другой стороны, мысли о том, как дальше нести сверток, полностью заняли его голову, и преследовавшие его кошмарные картины на время оставили его в покое.

Сразу после чистки меча Марк какое-то время пытался нести его не заворачивая, но вскоре убедился, что это очень неудобно: единственный способ держать столь острый клинок — за рукоять, да и то это уместно, только когда ты приготовился сражаться. Но Марк не собирался сражаться и надеялся, что уж этим мечом ему никогда не придется биться и впредь. Очень скоро его пальцы занемели, а запястья заломило от непривычной тяжести.

Осторожно тронув пальцем лезвие, он убедился, что этот меч острее всех виденных им когда-либо ножей, топоров, кос и пил; так что попытка засунуть его за пояс приведет лишь к тому, что очень скоро ему станет нечем поддерживать штаны и они начнут сваливаться на каждом шагу. Марк и сам не знал, откуда вдруг у него появилась полная уверенность в том, что меч не заржавеет, даже несмотря на купания в реке. Его клинок сверкал на солнце, а на ощупь сталь была словно маслянистой. Мальчик долго со страхом и восторгом разглядывал странное оружие, следуя взглядом за всеми изгибами узора, который с виду казался глубоким, но на ощупь вроде и вовсе как отсутствовал.

Наконец Марк решил вновь завернуть меч в сырое полотно и привязать к рукояти веревочную петлю. И все равно намучился невероятно: если он вешал сверток на руку, тот путался в ногах и мешал идти; если клал на плечи, как коромысло, то в самом скором времени он начинал ощущать его режущий край даже сквозь несколько слоев полотна и рубаху. Правда, замотав меч так сильно, мальчик лишался возможности сразу же, если понадобится, пустить его в ход. Но вот это-то как раз волновало его меньше всего: Марк не желал им пользоваться как оружием.

Вспоминать о том, как Кенн использовал меч, а точнее, как меч использовал Кенна, было страшно. Деревенских мальчишек никто и никогда не учил фехтованию. В отряде милиции Кенн учился обращению с копьем, с пращой да с луком, а любые мечи (не говоря уж о волшебных) оставались уделом тех, кто жил в манорах и дворцах.