Сын белого волка - Говард Роберт Ирвин - Страница 5

Она посмотрела на Миткаля, ожидая помощи, но шейх не выразил желания вмешаться в спор и стоял в стороне, как актер, наблюдающий пьесу, в которой у него не было реплик.

– Ну и что, даже если это правда? – Занги Хан несколько смешался. Он по-прежнему был опьянен ненавистью и боялся хитрости Эль Борака. – Какое нам дело до Эль Авада?

Гордон тотчас ухватился за его слова.

– Этот курд спрашивает, какое вам дело до разрушенной деревни! Ему, конечно, никакого! Ну а вам, оставляющим свои стада и семьи без охраны? Если вы позволите банде безумных псов рыскать по своей земле, как вы можете быть уверены в безопасности ваших жен и детей?

– Что ты предлагаешь, Эль Борак? – требовательно спросил седобородый бедуин.

– Заманить этих турок в ловушку и уничтожить. Я научу вас, как это сделать.

Занги Хан окончательно потерял голову.

– Не обращайте на него внимания! – пронзительно крикнул он. – Через час мы выступаем на север! Турки дадут нам десять тысяч фунтов за его голову!

Жадность лишь на мгновение загорелась в глазах бедуинов при мысли о награде, обещанной за голову Эль Борака. Однако они не двинулись с места. Миткаль по-прежнему стоял в стороне, наблюдая за происходящим, как будто все это его не касалось.

– Возьмите его голову! – крикнул Занги, почувствовав наконец враждебность бедуинов. Его охватил панический страх. Ироничный смех Гордона окончательно выбил его из колеи.

– Ты, кажется, единственный хочешь моей головы, Занги. Попробуй взять ее!

Занги бессвязно завыл, его глаза налились кровью. Он вскинул винтовку к бедру. Как только дуло поднялось, оглушающе прогремел револьвер Гордона. Он выстрелил так быстро, что никто не смог уследить за его движением. Занги Хан пошатнулся под ударом горячего свинца, повалился набок и замер.

В тот же момент сотня винтовок нацелилась в грудь Гордону. Смущенные противоречивыми чувствами, воины замерли в нерешительности на короткое мгновение, которым и воспользовался Миткаль, чтобы крикнуть:

– Стойте! Не стрелять!

Он шагнул вперед с видом человека, который наконец готов выйти на середину сцены. Однако шейх не смог скрыть удовлетворения, явственно сквозившего во взгляде его хитрых глаз.

– Здесь нет никого, кто в родстве с Занги Ханом, – небрежно сказал он, – поэтому нет причин для кровной мести. Курд был нашим гостем, но он напал на нашего пленника, которого считал безоружным.

Миткаль протянул руку к револьверу, однако Гордон не собирался его отдавать.

– Я не пленник, – сказал он. – Я мог тебя убить – твои люди даже пальцем не успели бы шевельнуть. Но я пришел сюда не сражаться с тобой, а просить помощи, чтобы отомстить моим врагам за детей и женщин. Я рискую своей жизнью ради ваших семей. А вы разве собаки, чтобы сидеть сложа руки?

Вопрос повис в воздухе без ответа, но он задел чувствительную струнку в груди кочевников, которые всегда готовы проявить отвагу, если дело касается их чести. Загоревшимися глазами они вопросительно смотрели на шейха.

Миткаль был хитрым политиком. Резня в Эль Аваде значила для него намного меньше, чем для его молодых воинов. Он достаточно долго общался с так называемыми цивилизованными людьми и изменился к худшему, утратив свою наивность. Но он всегда следовал за общественным мнением и был достаточно хитер, понимая, что необходимо возглавить движение, чтобы его контролировать. И все же он старался не ввязываться в рискованные предприятия.

– Эти турки могут оказаться сильнее нас, – возразил он.

– Я научу вас, как уничтожить их с минимальным риском, – ответил Гордон. – Но мы должны заключить соглашение, Миткаль.

– Этих турок необходимо уничтожить, – произнес Миткаль с искренностью в голосе, – но между нами слишком много крови, Эль Борак, чтобы подать друг другу руки.

Гордон засмеялся:

– Без моей помощи вы не одолеете турок, и ты это знаешь. Спроси своих молодых воинов, что они хотят!

– Позволь Эль Бораку вести нас! – закричали молодые бедуины. По всей толпе пробежал шепот одобрения. Арабы отдавали должное репутации Гордона, слывшего среди племен хорошим стратегом.

– Ладно, – Миткаль решил плыть по течению, – давай заключим перемирие... но с условием! Веди нас против турок. Если мы победим, ты вместе с женщиной будешь свободен. Если мы проиграем, ты поплатишься головой!

Гордон кивнул, и воины закричали, ликуя. Такая сделка вполне им подходила. Гордон понимал – это было лучшее, на что он мог рассчитывать.

– Принесите хлеб и соль! – приказал Миткаль. Огромный черный раб отправился выполнять его приказание. – Между нами будет перемирие, пока не выяснится, победили мы или нет. Ни один из нас не причинит тебе вреда, если ты не прольешь кровь руала.

Затем он задумался. Его брови сошлись на переносице, когда он грозно произнес:

– Где человек, который должен был наблюдать с гряды?

Вперед вытолкнули дрожащего от страха юношу – выходца из маленького племени, который подчинялся более могущественным руала.

– О шейх, – пробормотал он, запинаясь, – я хотел есть и отошел за огнем, чтобы приготовить еду...

– Собака! – Миткаль ударил его по лицу. – Ты достоин смерти за нарушение приказа.

– Подожди! – вступился Гордон. – А не спросить ли тебе волю Аллаха? Не оставляя своего поста, парень увидел бы, что мы едем по равнине. Твои люди убили бы нас, и вы ничего не узнали бы о турках – о том, что они ваши враги. Вы могли бы погибнуть. Отпусти его и давай возблагодарим Аллаха Всевидящего.

Такое замысловатое рассуждение вполне соответствовало представлениям арабов. Даже на Миткаля оно произвело глубокое впечатление.

– Кто знает мысли Аллаха? – согласился он. – Живи, Муса, но в следующий раз, исполняя волю Аллаха, не теряй бдительности и помни приказы. А теперь, Эль Борак, обсудим наши планы, пока готовится еда.

5

Полдень еще не наступил, когда Гордон остановил отряд руала у источника Харит. Разведчики, посланные на запад, доложили, что турок не видно, и арабы приступили к выполнению плана, разработанного Гордоном и принятого Миткалем. Прежде всего они собрали камни и закидали ими источник.

– Вода осталась внизу, под камнями, – объяснил Гордон Ольге. – Чтобы очистить источник, потребуется несколько часов тяжелой работы. Турки не смогут это сделать под нашим огнем. Если мы их разобьем, то очистим источник все вместе, так что путники не останутся без воды.

– Почему бы нам самим не укрыться за бруствером? – спросила она.

– Мы можем попасть в ловушку, которую сами им готовим. У нас нет шансов на победу в открытом бою. Если мы не устроим засаду, они просто сомнут нас. Но когда человек оказывается под пулями, он стремится воспользоваться ближайшим укрытием. Таким образом я надеюсь заманить их за ограду. Затем мы задержим их, с легкостью перестреляем. Без воды они долго не протянут, а мы не потеряем и десятка человек.

– Странно, вы заботитесь о жизнях этих руала, хотя они, как-никак, ваши враги, – засмеялась она.

– Может быть, это инстинкт. Любой привыкший к свинцу человек не захочет потерять людей, которым он может помочь. Ведь сейчас руала – мои союзники, поэтому мой долг по мере возможности их защищать. Согласен, мне лучше воевать вместе с джухейна. Посланник Фейсаля, должно быть, отправился в укрепление на несколько часов раньше, чем я предполагал.

– А если турки сдадутся, что тогда?

– Я постараюсь доставить их Лоренсу... всех, кроме Осман Паши. – Лицо Гордона потемнело. – Если этот человек попадется мне в руки, он будет повешен.

– Как вы доставите их к Лоренсу? Руала не позволят.

– Не имею представления. Но давайте сначала поймаем зайца, а потом уже будем его жарить. Осман может от нас ускользнуть.

– Это будет стоить вам головы, – сказала она с содроганием.

– Ну а туркам это будет стоить десять тысяч фунтов, – засмеялся он и отправился к полуразрушенной хижине, чтобы ее осмотреть. Ольга последовала за ним.