Остров смерти - Воронин Андрей Николаевич - Страница 21

Еще чуть дальше споткнулась и упала Ольга Штурм. Первые десять минут она держалась рядом с Игорем, потом как будто что-то блеснуло среди хвои. Она кинулась за этим миражом и отстала, потеряв надежного напарника. Решила выбраться к воде, обежать остров по периметру и в этот момент упала, больно стукнувшись сразу плечом и локтем…

…Твоя игра, конечно, поинтереснее и похлеще. Но можно ради смеха поискать среди ночи звездочки. Операторы за каждым деревом торчат. Есть и еще один глаз – нанятый профессионал. Они еще насмотрятся! Потом узнают, кто здесь главный герой. Очень скоро, но не сейчас.

Давно не хватало таких спецэффектов, давно хотелось управлять источниками света, обращать реальность в масштабную декорацию. Последние годы ты видишь себя с разных точек зрения, крупным планом и общим, будто «глазами» нескольких камер. Но эти ракурсы существуют только для тебя, все твои «аттракционы» пропадают бесследно – мало кем увиденные, мало кем оцененные.

Пересказы увиденного словами не стоят ничего. Аудитория в сотни тысяч, в миллионы человек – вот о чем ты мечтал все это время. Плюс технические средства и штат людей для твоего шоу. Первого, по-настоящему сногсшибательного шоу в твоей жизни.

Так хочется, чтобы все получилось…

Глава 16

К концу состязания без звездочки не остался никто, даже невезучий Бажин. Последними от опушки бежали Леша Барабанов и Семен. Пожарник вдруг нагнулся, узрев что-то под ногами.

Но любитель бильярда оказался ловчей: выхватив звезду прямо из-под носа соперника, он радостно показал тому средний палец.

Теперь все были в сборе. Дышали тяжело, но каждый спешил рассказать, где ухватил за хвост удачу: кому-то пришлось заходить в воду, кому-то забраться на дерево, чья-то звезда оказалась на виду, на мшистой подстилке, словно ювелирное украшение на бархате.

Остатки благожелательности друг к другу начали незаметно испаряться. Люди пытались превознести свои достижения и принизить чужие.

Некоторых обвинили в нарушении правил, например Зину, которой техник помог разобраться с фонариком.

– Нечестно. Он ведь мог ей подсказать где искать.

– Это мне надо права качать, а не вам! – возмутилась Зина. – Мне самый дерьмовый фонарь подсунули!

Люди не видели, что все это снимают. Но даже это не остановило бы первую разборку. Большой мир стремительно терял значение, зато искусственно созданный мир телеигры становился все реальнее.

Здесь все как бы в другой жизни, за которую не несешь особой ответственности. Здесь, на острове, можно быть любым, а потом сказать себе в оправдание: это ведь игра, значит и грубость, и подлость здесь как бы понарошку, просто потому, что правила таковы. Вернешься домой и снова станешь хорошим.

Улучив момент, Фалько успел шепнуть Забродову, что собрал материал, снятый скрытыми камерами, – надо выбрать момент и наведаться на правый берег. Наметанный глаз отставного инструктора ГРУ обнаружил несколько таких камер, довольно грамотно замаскированных от людских глаз. Вряд ли информации будет много – большей частью камеры снимали один и тот же безлюдный пейзаж в неподвижной рамке. Но одно случайное слово может иногда решить все.

После ночного конкурса и подсчета очков все повалились, как подкошенные. Ни Вероника, ни Зина не добрались до общего спального мешка, а упали на хвою. В бараке, полном теплого дыхания людей, закрытом со всех сторон брезентом, можно провести остаток ночи вот так, не замерзнув.

Забродову не нужны были часы, чтобы судить о времени. Было около трех часов ночи. До рассвета осталось совсем немного. Неплохо было бы прямо сейчас наведаться на правый берег. А если кто-то, проснувшись, заметит его отсутствие?

Вообще говоря, сильно скрываться не имеет большого смысла. Если он, бывший инструктор ГРУ, до сих пор не раскусил преступника, значит тот хитер и коварен. И сам давно понял расклад сил.

. – Ему, в отличие от Иллариона, пришлось выбрать всего из двух кандидатур, добавленных в игру в последний момент. Для верности он может исходить из худшего для себя варианта – оба крепких мужика призваны вывести его на чистую воду и нейтрализовать, …Осторожно продвигаясь к выходу, Забродов заметил тонкий изящный силуэт у приоткрытого полога.

– Диана? Ты чего не спишь, дорогая?

Отвернувшись в сторону, она занавесилась черными, как вороново крыло, волосами. Обхватила руками узкие плечи – бледные ладони будто таяли в темноте.

– Тебе же холодно!

– Да ничего.

Голос ее был не такой, как раньше. Звук остался глухим и скрипучим, но прежняя резкость пропала.

– Ты боишься? – догадался Илларион.

Она молча кивнула.

– Что-то случилось?

– И выйти боюсь, и здесь уснуть тоже, – вместо ответа на последний вопрос она ответила на предыдущий.

– Давай объясни в чем дело;

Забродов не торопил, ждал. Диана продолжала сидеть по-турецки, скрестив под собой ноги. Потом вдруг решилась и встала.

– Там, «на улице» скажу. Только не подходи близко.

Ему тоже она не верит. Нормально для напуганной женщины. Встала в пяти шагах от брезентового полога, ему указала на место в такой же дистанции от себя. Чтобы в случае чего успеть крикнуть, чтобы крик услышали.

– Знаешь…

Ей было очень трудно начать. Она напряженно смотрела вниз, под ноги, пряди волос закрывали лицо. Если б сейчас перед ней стоял преступник, он мог бы этим воспользоваться.

– Мне показалось, я увидела звезду. Нагнулась рассмотреть и вдруг упала тень. Не моя, а чужая… Такая странная, огромная.

– Ты же знаешь, что утром и вечером, когда солнце опускается, тени становятся длиннее.

– Кто-то неподвижно стоял у меня за спиной.

Не знаю даже, мужчина или женщина. Все бегали, спешили, а оно вдруг остановилось.

– Может, оператор?

– Камеры в руках не было. Я побежала, не оглядываясь. Следом никто не погнался. Вообще не знаю, что было бы страшнее.

– Ну, успокойся. Ночь скоро кончится.

Слабое, конечно, утешение. Придет ведь следующая.

– Хочу свалить отсюда. Никогда не думала, что сама захочу. Не знаешь, когда прилетит вертолет?

– Точно не знаю. Скоро… А голову тени не помнишь? Патлатых мужиков у нас вроде нет, женщин коротко стриженных тоже. Разница должна быть четкой.

– Голова в кусты попала, поди разбери. Четко помню две ноги и две руки. Ручки, ножки, огуречик – получился человечек.

– Это в моем детстве такое говорили. В твоем разве тоже?

– Знаю откуда-то.

– Важно поспать хоть пару часов. Иначе завтра будешь как вареная курица.

– Если надо, я могу три дня и три ночи не спать. Уже пробовала.

Диана… Ее записанное на кассете «выступление» было самым коротким из тех, что Забродов успел просмотреть:

– Только не надейтесь, что я перед вами буду выворачиваться наизнанку. Вы здесь ничего такого не предлагаете, чтобы ради этого распинаться.

Хотите берите меня, хотите – нет. Я сильно переживать не стану…

Еще посмотрю, кто у вас пройдет по конкурсу.

Если такие же уроды и дебилы, как в других шоу, я сама откажусь играть вместе с ними. Может, на экране это очень забавно и все тащатся, но я в таком цирке лилипутов участвовать не намерена…

Чем о себе рассказывать, я лучше о вас расскажу. О тех, кто конкурсы проводил. Один козел бородатый стал меня в гости к себе зазывать, обещал с художником познакомить – якобы этот самый художник обязательно напишет мой портрет. Знаю я этих художников – все их «художество» это нажраться и на кого-нибудь залезть.

Другой ваш спец по «кастингу» тоже стал мне строить глазки. Рожа кабанья, а глаза – бусинки.

Между прочим, сватал меня в другое шоу на другой канал. Так что имейте в виду – есть у вас такой агент ЦРУ. По описанию поймете, о ком я – второго такого экземпляра нет…

Интересно, что любого другого ни за что бы не пропустили с таким вот «монологом». Но Диана прошла отбор. Есть люди, не желающие подстраиваться ни под какие критерии, наоборот, ради них переворачивают сами критерии. , Деланно грубый разговор, как ни странно, сыграл в ее пользу. В сочетании с изысканной внешностью – красивым бледным лицом, иссиня-черными волосами, длинной шеей и узкими ладонями – он звучал не хамски, а по-своему завораживающе. Как неожиданно острая приправа к блюду.