Остров смерти - Воронин Андрей Николаевич - Страница 16

– Помню случай. Лабали мы с ребятами в одном заведении. Не буду город называть и заведение тоже. Случай, правда, не самый свежий, но не хочу создавать проблем. Чесали мы там попсу всякую – есть вещи, которые со временем сами собой играются. Играешь, даже если ты в отрубе. Главное понять, чего от тебя хотят. Если понял, пальцы сами работают. Как ноги у курицы – она ведь может и без головы побегать немного.

В тот вечер мы, правда, были в спортивной форме. У одного только ударника башка болела, и он стучал тише обычного. Вы, наверное, думаете, что к залу такие, как я, не приглядываются.

Наоборот. Публика есть публика – кто-то уже тепленький, кто-то только разгоняется. Кого-то уже знаешь и можешь заранее предсказать, что закажут есть-пить, потом будут к чужим бабам приставать или плясать вылезут, или же рано свалят. Иногда отмечаешь про себя перемены – этот в новом костюме явился, у другого неприятности. Между теми двумя какая-то кошка черная пообежала.

С новенькими еще интересней: пытаешься раскусить с первого раза – чем дышит, сколько стоит? Одно время мы пари заключали, а потом у мэтра, то есть у метрдотеля, справки наводили. Мэтры много знают о клиентах – хоть постоянных, хоть разовых В Москве, конечно, не так, в Питере тоже, наверное. Но в городе на миллион или полмиллиона жителей мэтры насчет контингента информированы на все сто.

В тот вечер мы сразу догадались, что будет драчка. За столиком сидела компания – местные крутые. Ну и заявились в кабак трое, по всем признакам приезжие. Двое мужчин и с ними шикарная телка. И те и другие заказали не слабо.

Сидели поначалу тихо, не шумели.

Началось с того, что один из местных попер к нам заказывать музыку и на обратном пути, проходя за спиной той телки, громко рыгнул.

Один из приезжих что-то ему сказал, и покатилось…

Через секунду перевернули столик, побили посуду, бутылки. Конфликты, вообще, не редкость. Но обычно их решают в туалете или на задворках, чтобы никто не мешал.

А тут хоть и посреди зала сцепились, никто влезать не посмел. Мы тихонько закруглились играть, я объявил в микрофон перерыв. Один как раз нож вынул, но его тут же вырубили – ногой в челюсть. У местных было численное превосходство, но гости отступать не собирались.

Губайдуллин рассказывал довольно живо, ни разу не запнулся. Карие глаза поблескивали, каштановые усики задорно топорщились. Рука с золотым перстнем постоянно маячила в воздухе, время от времени пальцы будто проигрывали на клапанах саксофона сложный пассаж.

– Пушки я так и не заметил, хотя мы еще не успели сойти со сцены. Хлопнуло раз, другой, один из местных свалился. Люди, те, кто ближе к выходу сидел, ломанулись наружу. Остальные боялись подняться: кто-то под стол нырнул, кто-то просто пригнулся.

Местные отступили, утянули своего, раненного в живот. Мы думали эти двое со своей телкой тоже сейчас слиняют – ни черта подобного. Принципиальными оказались. Велели официантам все по-быстрому убрать с пола, постелить на стол чистую скатерть и заново поставить приборы. Сели продолжать вечер – мол, никто не заставляет никого спасаться бегством.

У остальной публики аппетит, конечно, пропал. Хмель мигом выветрился, и все зашевелились вроде бы к выходу, но тут засветила мигалка с улицы, и один из приезжих – который стрелял – предупредил всех: «Сидеть, как ни в чем не бывало! И чтобы никто рта не раскрывал!»

А нам приказал – играйте, как играли, перерыв отменяется! Он никому не угрожал, одного его вида было достаточно.

Ментов, видать, кто-то вызвал. В таких случаях они всегда врываются, как с цепи сорвавшись.

Поднимают всех, лицом к стенке ставят. Но незадолго до этого случая из ментуры выплыла наружу одна неприглядная история. Невинного человека чуть до смерти не забили. Поэтому все получили установку временно сбавить обороты.

Вот они вошли. Народ сидит смирно, но как-то очень уж скованно. Официанты докладывают, что все в порядке, мэтр тоже. Мы играем с грехом пополам. Я говорил вначале, что пальцы сами иногда работают, голова свободна и смотришь от нечего делать по сторонам. Но нервная обстановка, конечно, меняет дело. Ударник сбился с ритма, другой, потом я петуха пустил. Менты вдруг что-то почуяли, посмотрели в нашу сторону.

Почему треть столиков, которые ближе к выходу, пустуют? Везде недоедено, недопито, а людей нет?

Выбрали три подозрительные компании, в том числе и этих, приезжих. Стали шмонать. Куда этот тип пристроил свою пушку никто не заметил.

Ничего подозрительного у них не нашли. Зато у других, которые смирно сидели, упал на пол пакетик героина – он было жвачкой прилеплен к днищу столика, а жвачка возьми да отлепись! Погорели люди вообще ни за что ни про что – замели всю компанию.

Менты еще покрутились, взяли на халяву выпивки и – на выход. А эти трое все спокойно допили-доели. Перед уходом сказали ударнику:

«Повезло тебе, что третий раз не сбился». Первый раз я видел такую невозмутимость.

Из услышанного Забродов сделал вывод, что Рифат раскрылся меньше, чем Вероника. Но он рассказывал с таким артистизмом, с каким, наверное, играл на своем инструменте: ситуация нарисовалась как живая.

Глава 13

Для участников наступили суровые будни. Сначала надо было позаботиться о крыше над головой.

Барак достраивали уже спокойно, без гонки на время. Сколоченную из бревен и жердей основу обтянули брезентом, который выдала компания. Половину пространства отвели под «спальню», туда наносили еловых лапок, чтобы ночью от земли не пробирало холодом. Лапки прикрыли брезентом – меньше будут колоться. В другой половине организовали нечто вроде гостиной с примитивным столом и стульями в виде толстых коротких чурбанов.

Ближе к полудню остро встал вопрос о еде. Пузатый Федя передал список продуктов с расценками в очках. Каждый мог выбрать для себя разную тактику – экономить, рискуя быстро ослабеть и проиграть, или бесстрашно транжирить заработанные очки. Относительно дешево стоили рис, гречка, пшенка, сало, картошка и молоко. Дороже – мясо и мясопродукты. Можно было заказать даже фрукты и шоколад.

Насчет цен все участники высказывались одинаково:

– Совсем оборзели! Они тут из нас дистрофиков к концу игры сделают!

– Должны ведь соображать, что здесь не тропики. По ночам на сугрев придется калории тратить.

– В магазине, кстати, нет такой разницы между крупой и мясом. Откуда они вообще ее взяли?

– А может, у них мяса и нет, только на бумаге? Где они здесь хранить его будут?

– Как где? Не слышишь, дизель-генератор тарахтит. От него и свет, и холодильные установки.

– Да в холодильнике они свои запасы держат!

Смотри, сколько народу и все привыкли три раза в день жрать от пуза.

– Я тоже подозреваю, что мясо у них в виде консервов или тушенки.

– Так и написали бы: «тушенка». Какой смысл темнить?

– Надо будет послать делегацию. Пусть все покажут в натуральном виде.

– Точно. Трех человек, больше не надо.

– Давайте голосовать.

– Господи, как эта демократия осточертела!

– А как по-другому, на глотку брать?

– Мне лично до лампочки, кто поедет.

– Выдвигаем кандидатуры!

Выдвинули Акимову, Ладейникова, Забродова и Лешу Барабанова – хоть он автозапчастями торгует, но все же человек с рынка, многое поймет.

Игорь набрал меньше всего голосов – победителю первого конкурса дружно позавидовали.

Оранжевый Федя еще не отплыл с острова, и трое «делегатов» загрузились в моторку. Речные берега, на сколько хватало обзора, украшались каменными россыпями. И не мудрено – до горного склона было рукой подать. Беловатый, с серыми прожилками и зелеными мшистыми пятнами, он нависал над водой, прямо над лагерем съемочной группы.

Соскочив босыми ногами в прохладную, кристально-чистую воду, Забродов с близкого расстояния различил множество примет цивилизации: аккуратные импортные палатки, между которыми переброшен осветительный кабель, новенькие мусорные баки, легкие пластмассовые стулья и столики с тентами, будто перекочевавшие из летнего кафе. Негромко играла музыка, разносился запах хорошего кофе, такой неожиданный в этих заповедных местах.