Народ тени - Говард Роберт Ирвин - Страница 3

– Кто ты такой?

– Гражданин Рима.

– Римский легионер. Один из тех волков, что терзают мир, – уточнил он.

Толпа воинов шевельнулась.

– Что ж, есть и такие люди, которых мы не любим даже больше, чем римлян. Но ты ведь римлянин, не так ли? Правда, мне казалось, что римляне пониже ростом. И твоя борода? Что это она так порыжела?

Уловив саркастический тон в его голосе, я поднял повыше голову и гордо произнес:

– Я норманн по рождению.

Толпа издала дикий вопль и надвинулась на меня угрожающе. Вождь остановил ее взмахом руки. Он не сводил глаз с моего лица.

– Мои люди ненавидят норманнов еще больше, чем римлян за их постоянные набеги на наше побережье. Хотя, по-моему, большей ненависти достойны все же римляне.

– Но ты ведь тоже не пикт!

– Я медиторианин.

– Из Каледонии?

– Из большого мира.

– Так кто же ты такой?

– Бран Мак Морн.

– Что?!

Я ожидал увидеть гиганта, монстра, или, напротив, карлика, но только не такого человека, которого видел перед собой.

– Ты не такой как они.

– Я такой, какими были все пикты когда-то, – ответил он.

– Почему вы так ненавидите других людей? – спросил я растерянно. – Ваша жестокость устрашает соседние племена.

– А за что нам их любить? – Его черные глаза злобно сверкнули. – Эти кочующие племена одно за другим вытесняли нас с наших плодородных земель, пока не загнали на вересковые пустоши. Мы вырождаемся телом и душой. Посмотри на меня! Таким, как я, был когда-то любой из пиктов. Ведь когда-то не было в мире народа, более счастливого, чем наш.

Я невольно вздрогнул, услышав ненависть, прозвучавшую в его голосе.

Из толпы воинов появилась девушка, она тихо подошла и села рядом с вождем. Тоненькая, совсем еще ребенок, она, казалось, стеснялась своей красоты. Черты лица Мак Морна смягчились, он обнял ее рукой за плечи. Его взгляд затуманился.

– Это моя сестра, норманн, – представил он мне ее. – Говорят, один богатый купец из Кориниума посулил тысячу слитков золота тому, кто доставит ее к нему.

Я почувствовал нотку печали в его голосе. Становилось темно, луна уже клонилась к горизонту.

Голос вождя прервал тишину.

– Этот купец послал к нам своего шпиона. Я отправил назад, за Стену, его голову.

Вдруг передо мной выросла человеческая фигура. Это был очень старый мужчина, на котором ничего, кроме набедренной повязки, одето не было. Длинная белая борода спускалась к нему на грудь, все тело покрывала татуировка. Лицо старика было изборождено сотнями морщин, кожа была чешуйчатой, словно у змеи, из-под широких густых бровей зорко смотрели огромные глаза. Воины взволнованно зашумели, девушки плотнее прижалась к Мак Морну, она была явно напугана.

– Бог войны оседлал ночной ветер, – произнес старец. – Ястребы чуют кровь. Чужие ноги топчут дороги Альбиона, чужие весла взбивают воды Северного Моря.

– Поделись с нами тем, что знаешь, – приказал Мак Морн.

– Ты прогневал старых богов, вождь, – сказал старец. – Храмы Змея опустели. Белый Бог Луны уже не тешится людским телом. Властители стихий смотрят вниз с осуждением. Хай! Они говорят, что вождь идет неверным путем.

– Хватит! – твердо сказал Мак Морн. – Могуществу Змея пришел конец. Народ пиктов не будет больше приносить человеческие жертвы силам Тьмы. Запомни это, жрец!

Старец перенес на меня взгляд огромных горящих глаз.

– Вижу здесь золотоволосого дикаря, – послышался его громкий шепот. – Вижу ясный ум и крепкое тело, они порадовали бы богов.

Мак Морн медлил с ответом.

Девушка обняла его за шею и что-то прошептала на ухо.

– В пиктах остались еще следы человеческих чувств и милосердия, – сказал он с горечью в голосе. – Это дитя просит, чтобы я отпустил тебя на свободу.

Он сказал это по-кельтски, но воины поняли, и из их рядов послышался ропот.

– Нет! – взвился жрец.

Терпение вождя тоже имело границы. Он встал.

– Я сказал, что норманн уйдет отсюда на рассвете свободным.

Ответом ему послужило враждебное молчание.

– Кто осмелится возразить мне? – спросил он.

– Послушай, вождь, – сказал жрец. – Я живу на земле уже вторую сотню лет. Я видел многих вождей, они приходили и уходили. Я видел многих завоевателей. Я сражался с магией друидов в их темных лесах. Ты недооцениваешь мое могущество, человек Старой расы. Я бросаю тебе вызов. Померимся силами!

Ни единого слова не прозвучало в ответ. Мужчины вышли в освещенный мигающим пламенем костра круг.

– Если я одержу победу, Змей вернется, а ты станешь моим слугой. Если повезет тебе, служить придется мне.

Жрец и вождь стали друг напротив друга. Их взгляды скрестились подобно мечам, затем встретились. Глаза жреца с каждой секундой становились все шире и шире, глаза вождя сужались. Казалось, из них плыла навстречу друг другу неведомая мощь. Уверен, именно в этом был смысл поединка. У жреца были его древние, тысячелетиями культивировавшиеся тайны и секреты, его поддерживали неведомые силы, знание о которых ныне утрачено. За Мак Морном стояло будущее, сила возрождающейся цивилизации, чистый и прозрачный свет завтрашнего дня. Исход поединка решал судьбу пиктов. Оба они вкладывали в это необычное сражение все свои силы. На лбу вождя выступили жилы. Глаза и того и другого блестели и мигали. Вдруг маг тяжело вздохнул, прикрыл рукой глаза, вскрикнул и пустым мешком осел на землю.

– Достаточно, – выдавил он, поднимаясь с трудом. – Ты победил, Бран Мак Морн.

Напряжение спало, но глаза всех остались прикованными к победителю. Бран Мак Морн тряхнул головой, словно избавляясь от ночного кошмара. Он сел на валун, и девушка обняла его, щебеча что-то тихим веселым голосом.

– Меч пиктов остер! – бормотал маг. – Оружие пиктов непобедимо. Хай! Родился великий вождь среди людей Запада. Посмотри на древний огонь Исчезнувшего Народа, о Волк Вересковых Полей! Хай! Он говорит, что у народа пиктов появился настоящий вождь.

Жрец ступил на угли костра, бормоча что-то про себя. Разбрасывая раскаленные угли голыми ногами, он двинулся по кругу и затянул вполголоса нескладную, тихую, но полную чарующего ритма песнь:

Озера серебрятся прежних богов снами,

Духи играют вересковыми волосами,

Дует ночной ветер, и затуманенный месяц

Скользит по воде,

Поблескивая над волнами.

На вершинах холмов кричат злые ведьмы,

В вечной охоте мчат серые волки, и негасимый

Горит над вереском нерукотворный свет.

Старец перебирал ногами в такт песне, останавливаясь время от времени, чтобы выкрикнуть очередную фразу.

О боги вересковых полей и озер боги,

Властитель гор и болот, чье имя – тайна,

Могучий хозяин лунного серпа,

Покажите нам свои шакалиные лики.

О божественный змей, пусть твои кольца

Вечно сжимают мир.

Смотрите – вот то, чего никто не видит,

Вот горят языки пламени,

Я хожу по раскаленным углям,

Догадайтесь, о чем я думаю!

Сила жара меня переменит,

Тень станет сейчас человеком,

Дым вознесется столбом.

Огонь горит, дарит тепло,

Сжирает все, что принесено океаном,

Он скажет нам все,

Что мы захотим узнать.

По углям поползли голубоватые огоньки, вспыхивающие вдруг и исчезающие в треском, далеко разносившимся в тишине. Клубы дыма поднимались выше и выше, образуя темное облако.

На небе Млечного Пути река;

Она течет над вереском, над горами, над мглою, над долиной,

Боги Старых земель далеко,

Но то, что сотворено мраком, бессмертно, бессмертно.

Смотрите же, не отводя глаз,

В мистическое пламя снова и снова,

Внимайте легенде о Безымянном Племени.

В сгустившемся дыму мрачным огнем горели огромные глаза старца. Голос доносился откуда-то издалека, из какой-то невероятной бездны, в нем не осталось ничего человеческого, он как бы жил сам по себе, жизнью чего-то, рожденного тьмой неисчислимых ушедших веков и использовавшего сейчас язык жреца в качестве посредника.