Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Шхуна «Колумб»(ил. А.И. Титовского) - Трублаини Николай Петрович - Страница 19


19
Изменить размер шрифта:

Глава XVIII

ПРАЗДНИК НА ОСТРОВЕ

В бухту входил военный корабль. Рыбаки издалека узнали «Неутомимый буревестник». Две невысокие мачты украсились десятками разноцветных флажков. Корабль поздравлял население Лебединого острова с рыбачьим праздником.

«Буревестник» был эсминец типа «Новик», который с 1911 до 1916 года считался самым мощным-эсминцем в мире. Известно, что водоизмещение «Новика» равнялось тысяче тремстам тоннам. Его вооружение состояло из четырех стомиллиметровых пушек. Ходил «Новик» со скоростью тридцати шести миль в час, то есть в минуту проходил более километра. Переоборудованный после гражданской войны, «Буревестник» получил большую огневую силу и большую скорость.

Войдя в бухту, корабль салютовал своими пушками. В ответ на салют раздались громкое «ура» на берегу, где стояла толпа людей, гуденье ручной сирены, которую крутили молодые рыбаки, члены Осоавиахима, и несколько выстрелов из ракетных пистолетов. На «Колумбе», стоявшем у берега, наспех развешивали весь наличный комплект флагов расцвечивания, не придерживаясь никаких правил сигнального кода, и тщетно сигнальщики с эсминца пытались что-нибудь прочитать. Команда «Колумба» решила: лишь бы выглядело торжественно — ведь все равно никто из зрителей, кроме сигнальщиков, ничего не разберет.

С «Буревестника» спускали шлюпки. В первой на берег съехал командир, вторую занял оркестр, сразу же, на радость соколинцам, заигравший марш.

Командование посылало «Буревестник» на праздник на Лебедином острове, потому что Соколиный выселок считался шефом «Буревестника» (хотя на деле выходило так, что «Буревестник» шефствовал над выселком).

К тому же почти все молодые рыбаки с Лебединого отбывали военную службу во флоте. Соколинцы славились как боцманы, торпедисты и рулевые и часто занимали первые места в соревнованиях.

День был ясный, солнечный. Белые облачка, словно покрытые снегом скирды, плыли по небу, предвещая рыбакам длительную хорошую погоду. На острове пахло травами, пели птицы, едва-едва шелестел прибой. Рыбачьи домики приукрасились, белели обмазанные мелом стены, во дворах было чисто прибрано. На дорожках хрустел посыпанный для красоты песок. У самого моря стояли столы, покрытые белыми полотняными скатертями, с большими караваями хлеба, солонками, ложками, вилками и ножами. Там хозяйничали жены и матери рыбаков.

Напротив, на большой площади, где обычно происходили танцы, над скамьями для музыкантов был натянут брезентовый тент.

Праздник начался митингом. С речами выступили председатель рыболовецкого колхоза, председатели сельсовета из Зеленого Камня, командир «Буревестника», Стах Очерет, профессор Ананьев и Тимофий Бойчук, в прошлом матрос «Буревестника». Выступления заканчивались тушем и громким «ура». Затем все перешли к столам, где участников праздника ждал обед. Среди многих блюд вкуснейшим считалась камбала, приготовленная по способу, известному лишь хозяйкам Лебединого острова. Кухней руководил восьмидесятилетний Махтей, старейший мореплаватель с Лебединого, объездивший когда-то коком и матросом весь свет, а теперь доживающий свой век на маяке у дочери.

За столом каждый занимал заранее назначенное ему место. Люду удивляло отсутствие да празднике Марка. Она не видела юнгу с самого утра. Трудно было потеряться в небольшой толпе, но даже если бы это и случилось, то уж за обедом она должна была его увидеть. Верно, старый Махтей вызвал внука к себе на помощь: после того как юнга однажды угостил деда обедом на «Колумбе», старик считал внука единственным человеком с острова, годным служить коком на лучших пароходах.

Чаще всего попадался на глаза Анч. Он сновал вокруг, щелкая аппаратом, то и дело просил наклониться, повернуться, засмеяться, показать зубы и предъявлял тысячи других требований, на которые способен лишь фотограф.

Охотников сниматься нашлось немало. Всем Анч обещал снимки, старательно записывая фамилии сфотографированных, особенно краснофлотцев, и чаще всего снимал на фоне бухты, так, чтобы незаметно поймать объективом «Буревестник» и его шлюпки. Наконец фотограф успокоился и примостился за столом, поближе к профессору и командиру эсминца. Он шутил со своими соседями, в то же время внимательно прислушиваясь к разговорам вокруг.

Вскоре появился Марко. Поздоровавшись, он занял свое место напротив Люды. В его движениях чувствовались сдержанность и настороженность. Обычная веселость куда-то исчезла. Правда, тщетно было бы искать на его лице выражение грусти; временами он даже улыбался.

— Марко, у тебя живот не болит? — окликнул его Левко.

Юнга покачал головой.

— Верно, ты там, около Махтея, вкусными вещами объелся?

Марко не ответил и на эту шутку.

В перерывах между тостами за лучших рыбаков, за успешный улов кефали и скумбрии шла речь о распорядке сегодняшнего дня. Анч узнал, что после обеда начнутся танцы, а позднее, вечером, участники праздника поедут кататься на «Колумбе» и на лодках. Если же подует ветер, то в море выйдут и все шаланды.

— Ночи теперь лунные, чудесно покатаемся, — говорил Стах Очерет, приглашая к себе на шхуну командира «Буревестника» капитан-лейтенанта Трофимова и профессора Ананьева.

Профессор сразу же принял приглашение, а командир поблагодарил, пообещал отпустить на прогулку свои шлюпки, но сам ехать отказался.

После обеда Марко исчез так же незаметно, как и появился. Люда рассердилась на него, но начались танцы, Анч пригласил ее на вальс, и она, закружившись, забыла о товарище. Достоинства Анча особенно проявились в таких танцах, как румба, фокстрот, почти неизвестных в Соколином. Ливень аплодисментов заслужили Анч и Люда за венгерку и лезгинку. Не сумел Анч протанцевать лишь гопак. Здесь его заменил Левко. Пыль поднялась вокруг Люды, когда Левко пошел вприсядку. Левко хотел вызвать на соревнование Марка, который, по мнению моториста, танцевал гопак и другие танцы лучше него в десять раз, но юнги нигде не было.

Анч снова пригласил Люду, к превеликой досаде многих краснофлотцев. Во время танца фотограф спросил девушку, поедет ли она кататься на «Колумбе».

— Конечно, — ответила Люда. — Ровно в девять вечера мы выходим в море. Вы тоже с нами?

— Обязательно! Но мне еще надо сбегать домой перезарядить кассеты.

— Делайте это быстрее — вечером плохо фотографировать.

…После обеда прошло часа два. Старшее поколение соколинцев уже успело подремать и вернулось посмотреть на танцы. Снова пришел профессор. Возле него стоял старый Махтей и курил свою трубку. Старик что-то рассказывал. Танцы продолжались.

Анч отправился за кассетами. Домой он шел через выселок, неся в руках аппарат, футляр с кассетами и портфель, привезенный Ковальчуком из Лузан.

Люда еще потанцевала с краснофлотцами, но, вскоре почувствовав усталость, решила отдохнуть. Она села на камень и все озиралась, ища Марка. Но вместо юнги она увидела поблизости Грицка, который в компании сверстников учился танцевать. Девушка подозвала мальчика и спросила, не видел ли он брата.

— Лежит под вербою у дома дяди Тимофия, вон там, — мальчик показал на вербу, метрах в трехстах от них.

Люда в самом деле нашла там юнгу.

— Чего ты скис? — спросила она, подойдя.

Увидев ее, Марко обрадовался. Но он все же на что-то досадовал.

— Хорошо фотограф танцует? — спросил он.

— Чудесно! Только сам он какой-то неприятный. А ты отчего не танцуешь и вообще совсем не похож на себя? Весь Лебединый празднует, а тебя не видно!

— То-то и дело, что не весь. Отец мой маяка не покинул. Ну, и еще двух человек нету.

— Кого же?

— Находки, хоть это и не так уж странно, и рыбного инспектора. Ты видела его?

— Нет.

— Слушай, Люда. Как ты думаешь, почему этот фотограф у Ковальчука остановился?

— Не знаю.

— И я не знаю. Только не нравится мне ни он, ни Ковальчук. Несколько дней назад…

И Марко рассказал о своих наблюдениях за поведением Ковальчука в Лузанах и о случае с иностранцем и газетой.