Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Шхуна «Колумб»(ил. А.И. Титовского) - Трублаини Николай Петрович - Страница 12


12
Изменить размер шрифта:

— Тише, может проснуться ваша дурочка. Она подумает, что я вас режу.

— Вы и режете. Без ножа режете! — уже плаксиво отвечал инспектор.

Свеча разгорелась, фитиль вытянулся, воск скатывался большими каплями и застывал на пальцах. Но Находка не замечала этого. Она слушала.

— Мы все эти годы внимательно следили за вами. Вы действительно трус: спрятались на этом острове еще до конца гражданской войны и до сих пор никуда не показываете носа, хотя в тех местах, где вы когда-то проявляли активность, вас, вероятно, забыли уже лет десять назад. Здесь не знают вашего прошлого. Тем лучше. Только мы не выпускаем вас из поля зрения. Когда-нибудь вернется же старое, надо беречь кадры. Разве вы отказались бы от своего прошлого, если бы осуществилось то, о чем вы мечтали в 1918 году, когда вы снимались в полной форме? Да и наш разговор показал, как надоела вам эта нора. Ну, а если, скажем, до осуществления этой цели еще далеко, то не согласитесь ли вы на предложение перебраться за границу и получить полное обеспечение?

Очевидно, Ковальчук долго думал — пауза снова затянулась.

Наконец опять заговорил Анч. Он говорил тихо, но девочка разобрала его слова:

— Слушайте, ваша дефективная наверняка спит?

Скрипнул стул, и послышались шаги. Находка отскочила от стены и дунула на свечу. Свет погас, и все погрузилось во тьму.

Ковальчук приоткрыл дверь в каморку, зажег спичку, посмотрел на девочку, свернувшуюся калачиком на топчане, и, очевидно совсем успокоенный, вернулся обратно к Анчу.

Теперь Находка лежала в темноте. Она прижалась к стене и продолжала слушать.

— Пока, — говорил фотограф, — я могу вам выдать три тысячи рублей.

— И вы обещаете мне за границей обеспечение?

— Несомненно! Но это, как и мой аванс, надо заслужить.

— То есть?

— О, дело небольшое! В Соколином выселке теперь находится профессор Ананьев. Об этом я узнал от вас два часа назад.

Слова «профессор Ананьев» что-то напомнили Находке. Ах, да! Это отец той девушки, что приходила днем.

— Вас интересует этот профессор? — спросил Ковальчук.

— Да. Нам должен быть известен каждый его шаг. Он здесь нашел торианитовый песок. Поэтому я задержусь на острове на некоторое время, а вы будете исполнять обязанности моего помощника.

— Ну, а потом?

— Выполнив это задание, — слова Анча звучали многозначительно, — мы покинем остров вместе. Перебраться через границу не так трудно, как вы думаете.

— Так… так… но все же… мне не совсем ясно это… задание…

— Ах, какой вы недогадливый!.. Торианитовых разработок на острове не должно быть, вот и все! — выразительно закончил Анч.

— А профессор Ананьев?

— У него больное сердце. Доктора побаиваются, что он долго не проживет. Понимаете?

— Та-ак, та-ак… Ну, а если я несогласен?

— Можете заявить обо мне, но не надейтесь, что вам простят 1918 год. У нас материалов больше чем нужно… А во-вторых, можете быть уверены, что руки у нас длинные. В-третьих, если вы еще раз продумаете обстоятельства, в которые вы попали, то согласитесь, что этот выход из вашего положения — лучший. Вы удовлетворите свою тайную ненависть и получите большую награду… А пока пойдемте спать. Спокойной ночи!

Находка слышала, как кто-то вышел во двор, и все стихло. Она лежала с раскрытыми глазами и не могла заснуть. Девочка надеялась услышать еще что-нибудь. Но в комнате было тихо.

Анч выкурил перед сном папиросу и смотрел в окно на освещенный лунным светом двор, где задумчиво от калитки до огорода и обратно ходил Яков Ковальчук. Анч так и оставил его ходить и думать, а сам совершенно спокойно растянулся на инспекторской постели.

Сон бежал от Находки. А прежде редко случалось, чтобы она не заснула сразу. Девочка мало поняла из того, что услышала. И все же для нее было ясно, что человек, прибывший к ним, подговаривал Якова Степановича на что-то дурное. Зная инспектора, она почти не сомневалась, что он пойдет на это дурное дело. Они задумали что-то против отца той девушки.

Находка очень редко появлялась в Соколином. Выселка она не любила. Мальчишки сбегались смотреть на нее. Женщины жалостливо кивали ей вслед головой, а взрослые рыбаки почти не обращали на нее внимания. Ни дети, ни женщины из выселка не обижали ее — первые никогда не отваживались ударить, а вторые никогда не насмехались над ней, — но все же что-то в их поведении задевало ее самолюбие.

Впрочем, она знала почти всех жителей выселка: хоть изредка, но рыбаки приходили к Ковальчуку домой по делам. О профессоре Ананьеве и его дочери она услышала только недавно. Девушка в сандалиях произвела на нее большое впечатление и завоевала доверие тем, что пришла поблагодарить. Находка почти не помнила, чтобы ее когда-нибудь благодарили. Разве какой-нибудь рыбак механически скажет «спасибо» за кружку воды.

Теперь она снова услышала про этого Ананьева. Странное у него имя: «профессор»! Ну, да всякие имена бывают! Девочка снова и снова обдумывала нечаянно подслушанный разговор. Она не любила Якова Степановича. Больше того: она его ненавидела, хоть и привыкла покоряться ему беспрекословно. Единственный человек, которого Находка вспоминала тепло и со слезами на глазах, была умершая жена Ковальчука. После ее смерти девочка, оставшись под присмотром инспектора, больше не видела ласки. Случалось, что и Ковальчук относился к ней лучше, даже приносил маленькие подарки, но гораздо чаще он за малейшую вину хлестал ее ремнем и оставлял на целый день без хлеба. А кроме того, она очень уставала от повседневной, часто непосильной для нее работы по хозяйству.

Был еще один человек, к которому Находка относилась почти с благоговением, но видела она его очень редко и при встречах никогда с ним не разговаривала. Это был Левко Ступак. Однажды кто-то из рыбаков сказал при ней, что она крестница Левка, и объяснил, что когда-то ее спасли благодаря его настойчивости. Она спросила об этом Ковальчука. Тот рассердился, разругал ее и сказал, что спас ее он, а не Левко, который тогда был еще мальчишкой. Находка не поверила инспектору и расспросила об этом одну женщину из выселка. Та подтвердила слова рыбака.

Теперь, думая о своей беспросветной жизни, Находка прибавила к числу тех, кого любила, Люду Ананьеву. С мыслью о новой знакомой она наконец уснула.

Глава XII

НА ПЕСЧАНОМ ХОЛМЕ

В центральной части острова, ближе к проливу, поднимаются две конические вершины песчаного холма. Холм находится приблизительно в шести километрах от выселка. Он напоминает гигантского верблюда, который лежит на земле, низко опустив голову. Высотой он не более тридцати метров, но растянулся на полтораста метров с северо-запада на юго-восток, начинаясь у маленького озерка. Ковер жестких трав, среди которых цветут кусты шиповника, покрывает холм. Достаточно было копнуть землю сантиметров на сорок, чтобы добыть из-под чернозема серый песок с черными зернами.

Однажды утром профессор вышел с Людой из дому и направился к песчаному холму. Вооруженные лопатками, молотками, компасом и рулеткой, они бодро шли по высокой траве. Когда высохла роса, отец и дочь были уже у подножия холма. Профессор решил обмерить холм, раскопать в нескольких метрах грунт и приблизительно обозначить положение верхнего слоя торианитового месторождения.

— Если уж серьезно браться за работу, нам надо поставить здесь палатку, — сказал он. — В палатке можно спрятаться от солнца, отдохнуть и сложить инструмент.

— А может быть, совсем перебраться сюда на несколько дней? — предложила Люда.

— Совсем — не надо. В этом болотце, вероятно, есть малярийные комары, так что на ночь здесь оставаться не следует.

— Но ведь на острове о больных малярией ничего не слышно.

— Это не значит, что здесь нет малярийного комара.

— Но если комар не несет заразы, он ведь не страшен.

— Ты права, но надо беречься. Во-первых, мы не знаем, безопасны ли здешние комары, а во-вторых, достаточно появиться одному малярийному комару, чтобы болезнь распространилась.