Ночная смена (сборник) - Кинг Стивен - Страница 48

Где вы были, мистер Нелл, когда они убили моего брата? Наконец его соединили. Трубку сняли после первого звонка.

— Стратфордская полиция.

— Здравствуйте. Говорит Джеймс Норман. Я звоню из другого города. — Он сказал из какого. — Вы не могли бы связать меня с каким-нибудь офицером, который служил у вас году в пятьдесят седьмом?

— Минуточку, мистер Норман.

Небольшая пауза, и новый голос в трубке:

— Говорит сержант Мортон Ливингстон. Кто вас интересует, мистер Норман?

— В детстве мы звали его мистер Нелл, — сказал Джим. — Вам это что-нибудь…

— Еще бы! Дон Нелл на пенсии. Ему сейчас должно быть семьдесят три или семьдесят четыре.

— Он по-прежнему живет в Стратфорде?

— Да, на Барнем-авеню. Вам нужен его адрес?

— И телефон, если можно.

— О'кей. Вы хорошо знали Дона? — Он покупал нам с братом пирожки в «Стратфордском кафетерии».

— Вспомнили! Кафетерия уже лет десять как не существует. Обождите немного. — После короткой паузы он продиктовал ему адрес и телефон. Джим записал, поблагодарил, повесил трубку.

Он снова набрал О, дал оператору номер телефона и стал ждать. Когда на том конце провода раздались гудки, он почувствовал горячий прилив крови и подался вперед, стараясь не глядеть на кран с питьевой водой — в двух шагах от него читала журнал пухлявая девочка.

Донесшийся из трубки мужской голос был звучен и отнюдь не стар: «Алло?» Однако это слово разворошило целый пласт воспоминаний и ощущений, таких же сильных, как павловский условный рефлекс на какую-нибудь забытую мелодию.

— Мистер Нелл? Доналд Нелл?

— Да.

— Говорит Джеймс Норман. Вы случайно меня не помните?

— Как же, — тотчас отозвался голос. — Пирожки с секретом. Твоего брата убили… ножом. Жалко. Милый был мальчик.

Джим ткнулся лбом в стекло кабины. Напряжение вдруг ушло, и он почувствовал себя этакой тряпичной куклой. Он с трудом удержался, чтобы не выложить собеседнику все как есть.

— Тех, кто его убил, так и не поймали, мистер Нелл.

— Я знаю. У нас были ребята на примете. Если не ошибаюсь, мы даже устроили опознание.

— Имена при этом не назывались?

— Нет. На очной ставке к подозреваемым обращаются по номерам. А почему вас сейчас это интересует, мистер Норман?

— С вашего разрешения, я назову несколько имен. Вдруг какое-нибудь из них покажется вам знакомым.

— Сынок, прошло столько…

— А вдруг? — Джиму начинало отказывать самообладание. — Роберт Лоусон, Дэвид Гарсиа, Винсент Кори. Может быть, вы…

— Кори, — изменившимся голосом сказал мистер Нелл. — Да, помню. Винни, по кличке Сенатор. Верно, он проходил у нас по этому делу. Мать доказала его алиби. Имя Роберта Лоусона мне ничего, не говорит. Слишком распространенное сочетание. А вот Гарсиа… что-то знакомое. Но что? Ч-черт. Старость не радость. -В его голосе звучала досада.

— Мистер Нелл, а можно отыскать какие-нибудь следы этих ребят?

— В любом случае сейчас это уже не ребята. Вы уверены?

— А что, Джимми, кто-то из них снова появился на твоем горизонте?

— Не знаю, как ответить. В последнее время происходят странные вещи, связанные с убийством брата.

— Что именно?

— Я не могу вам этого сказать, мистер Нелл. Вы решите, что я сошел с ума. Реакция была быстрая, цепкая, жадная: — А это не так?

Джим помолчал и ответил коротко:

— Нет.

— Ну хорошо, я проверю их досье в полицейском архиве. Как с тобой связаться? Джим дал свой домашний телефон. — Вы меня наверняка застанете вечером во вторник.

Вообще-то он вечером всегда был дома, но по вторникам Салли уходила в гончарную студию.

— Чем ты занимаешься, Джимми?

— Преподаю в школе.

— Ясно. Тебе придется, вероятно, подождать пару дней. Я ведь уже на пенсии.

— По голосу не скажешь.

— Ты бы на меня посмотрел! — раздался смешок в трубке. — Ты по-прежнему любишь пирожки с секретом, Джимми?

— Спрашиваете. — Это была ложь. Он терпеть не мог всяких пирожков.

— Приятно слышать. Ну что ж, если вопросов больше нет, я тебе…

— Еще один. В Стратфорде есть Милфордская средняя школа?

— Не знаю такой.

— Но я своими глазами… — С таким названием у нас есть только кладбище — туда ведет Эш Хайте Роуд, и, насколько мне известно, из стен этой школы еще никто не выходил, — смех у мистера Нелла был сухой и напоминал громыхание костей в гробу.

— Спасибо вам, — сказал Джим. — Всего доброго.

Мистер Нелл положил трубку. Оператор попросил Джима опустить шестьдесят центов, что он и сделал автоматически. Затем он повернулся… и увидел обезображенное, расплющенное о стекло лицо, увидел неестественно белый плоский нос и такие же белые суставы пальцев, заключавших это лицо в подобие рамки.

Это ему улыбался Винни, прижавшись к кабине телефона-автомата. Джим закричал.

Урок. Класс писал сочинение. Все потели над своими листками, натужно выдавливая из себя какие-то слова. Все, кроме троих. Роберта Лоусона, сидевшего на месте сбитого машиной Билли Стирнса, Дэвида Гарсиа, занявшего место выброшенной из окна Кэти Славин, и Винни Кори, восседавшего за партой ударившегося в бега Чипа Освея. Не обращая внимания на лежащие перед ними чистые листки, все трое откровенно разглядывали учителя. Перед самым звонком Джим тихо сказал:

— Вы не задержитесь на минуту после урока, мистер Кори?

— Как скажешь, Норм.

Лоусон и Гарсиа громко заржали, все остальные отмалчивались. Не успел отзвенеть звонок, как ученики подбросали сочинения на стол преподавателя, и всех их словно корова языком слизала. Лоусон и Гарсиа задержались в дверях, и у Джима неприятно потянуло низ живота. Неужели сейчас? Но тут Лоусон бросил Винни:

— Увидимся позже.

— Ладно.

И эта парочка вышла. Лоусон прикрыл дверь, а Дэвид Гарсиа заорал: «Норм жрет птичий корм!» Винни поглядел на дверь, потом на Джима и улыбнулся:

— Я уж думал, вы не решитесь.

— Вот как?

— Что, отец, напугал я вас вчера в телефонной будке?

— Никто уже не говорит «отец». Это давно уже не шик-модерн, Винни. Так же как само словечко «шик-модерн». Весь этот молодежный сленг приказал долго жить. Вместе с Бадди Холли.

— Как хочу, так и говорю, — буркнул Винни.

— А где четвертый? Где рыжий?

— Мы разбежались, дядя, — за нарочитой небрежностью сквозила настороженность, и Джим это сразу уловил.

— Он ведь жив, не так ли? Потому его и нет здесь. Он жив, и сейчас ему года тридцать два — тридцать три. И тебе было бы столько же, если бы…

— Этот зануда? — оборвал его Винни. — Было бы о ком говорить. — Он развалился за учительским столом, изрезанным всевозможными художествами; глаза заблестели. — А я тебя хорошо помню во время очной ставки. Я думал, ты со страху обделаешься, когда ты увидел меня и Дэйви. У меня ведь, дядя, дурной глаз.

— Я не сомневаюсь, — сказал Джим. — Шестнадцать лет ночных кошмаров тебе мало? И почему сегодня? И почему я?

На какой-то миг Винни растерялся, но затем лицо его озарила улыбка:

— Потому что с тобой, дядя, мы тогда не разобрались. Зато сейчас мы тебя сделаем.

— Где вы были? Где вы были все это время?

Винни поджал губы:

— А вот об этом помалкивай, усек?

— Тебе вырыли яму, Винни, ведь так? Три метра под землей. На Милфордском кладбище. Среди других…

— Заткнись!

Винни вскочил на ноги, переворачивая стол.

— Вам со мной будет не просто, — предупредил Джим. — Я постараюсь, чтобы вам со мной было не просто.

— Мы тебя сделаем, отец, чтобы ты сам все узнал про эту яму.

— Убирайся.

— А может, и твою женушку сделаем.

— Только тронь ее, поганец, и я тебя… Джим слепо пошел на него, испытывая одновременно ужас и свою беспомощность перед этой новой угрозой.

Винни ухмыльнулся и двинулся к выходу.

— Расслабься, папаша, а то пупок развяжется, — хохотнул он.

— Только тронь ее, и я тебя прикончу. Винни улыбнулся еще шире:

— Прикончишь? Меня? Ты разве не понял, дядя, что я давно мертвый?