Лекарство от лени - Леви Владимир Львович - Страница 37

—  Вы уже ответили на это письмо?

—  Пока не успел... Ха­рактер у Гоши так называемый эпилептоидный, или, по Фрейду, анальный. У таких людей часты не только запоры, геморрой и кишечные колики, но и сосудистые спазмы, и мышечные, до судорог.

Мышление тугоподвижное, вязкое, застревают на всевозможных подробностях, теряют фокус и темп, не отличают существенное от несущественного...

— Неужели и в таких случаях можно помочь?

— Если человек сам сознает, что нуждается в психо­логической помощи — тут точнее употребить слово «коррекция» — то дело небезнадежно.

Провести хороший анализ и серию тренингов, главным образом как раз на умение быть небрежным, действовать легко, быстро, потоково, с допущением энного процента ошибок, не жестко-завязанно на результат — глядишь, кое-что переменится.

Но в жизни вязким эпилептоидам все же лучше держаться таких видов деятельности, которые дают им авансом кусочки вечности, где не надо спешить.

Если применить шахматную модель, то им не стоит играть в блиц-турнирах, зато в играх по переписке могут добиться чемпионского звания.

— Можете ли вы сказать, что добились хорошей работоспособности не за счет того, что много работаете, а за счет того, что работаете хорошо, решив проблему самоорганизации?

— Наверное, разочарую вас. Проблему самоорганизации я не решил и не рассчитываю решить за обозреваемый остаток жизни. Как и у вас, с младых ногтей «драма неорганизованности» Неряха и забываха, рассеянный, глубоко необязательный гражданин.

Таким малодостойным субъектом я осознал себя ещё до первого класса, до первой кляксы...

Мои родители были другими. Не какие-то сверхупорядоченные, не педанты, нет, люди просто целесообразные, собранные, в ладах со временем и пространством. Какой ценой им это давалось, как долго и вынужденно вырабатывалось, я, ребенок, представления не имел, понимаю только сейчас.

Дом наш не был казармой и не сиял, как выставочный экземпляр, но всякая вещь знала своё место, всякое дело — своё время. Иначе жить было нельзя, потому что жизнь держалась тяжким трудом. И я это понял довольно рано. Я понял — но...

Аккуратность, порядок и дисциплина жили со мною рядом, наставляли примером, увещевали, бранили, случалось, даже лупили по заднице — но внутрь меня не внедрялись никак.

Мальчик вроде бы не тупой, я отличался выдающейся неспособностью распределять время, блюсти режим, класть вещи на место, поддерживать порядок и чистоту, делать что надо, а не что хочется, выполнять обещания, дававшиеся совершенно искренне...

Картина вам в общем ясна: избирательная тупость к организационной стороне жизни, и именно своей жизни. По части же организации иных прочих был куда как востер, рано обнаружил лидерскую жилку, соображал быстро и четко, хватало и энергии, и оптимизма — во мне словно рождался кто-то иной — заметил это ещё в пионерском возрасте.

В качестве организатора и поныне все начатое имею глупость доводить до конца, если только это нужно для кого-то, кроме меня самого, — могу быть собранным, проявляю дисциплину и выдержку.

Оказалось, короче, что я все могу, ко всему способен, как всякий обычный человек. Только вот не всегда — не во всякой бытности.

—  Чем объяснить такое... саморассогласование?

—  Законами ролевой психологии. Разные роли-бытности включают в нас разные самосознания, разные возможности, разные философии и психологии...

— Я умею и люблю готовить, делаю это с большим удовольствием. Но только не для себя.

Не просто лень, а даже представить тошно, что я мог бы что-то состряпать для собственной вялой персоны. Когда остаюсь один, готовить моментально разучиваюсь. Для вхождения в ипостась Повара мне нужен кто-то другой.

—  Мне нечего добавить к вашему пояснению, кроме вывода: для торжества духа и воли над ленью необходим смыслород — бытности, роли, миссии, так или иначе выводящие нас за узкие пределы себя, приобщающие к Смысловому Космосу. И более и прежде всего нужна собственная, внутренняя смыслородность.

— А что это?

—  Ну скажем так: вера в возможность смысла...

Мавзолей лени: проект

Немного полемики иногда не вредит...

— Владимир Львович, а ведь это наезд?..

—  Не привыкать...

— Прямо хоть в музей социопсихологии: древне-советский менталитет, именно что махровый, в условиях недоношенного капитализма...

— Оно, конечно, не без того, все признаки авторитарного образа мыслей... И уже с первых строчек письма стало ясно, что у человека к проблеме лени отношение лично-болезненное. Наверное, подумал я, ребено­чек у него образцовый бездельник И угадал: в следущем письме Геннадий об этом поведал, равно как и том, что в отрочестве сам был лентяем что надо...

Ответил я вполушутку — и кажется, не обидел.