Меч Вайу - Гладкий Виталий Дмитриевич - Страница 11

Наконец неизвестный, сознавая, что шум схватки может привлечь внимание ночной стражи, решил покончить с Абарисом одним ударом. Быстрым движением сбросив плащ, он намотал его на левую руку и, выбрав момент, сделал, как ему казалось, неотразимый выпад, целясь прямо в сердце юноши. Разгадав намерение врага, Абарис мгновением раньше поднырнул под руку и приемом, которому научил его старый, опытный воин Меченый, выбил нож у незнакомца, при этом проткнув ему акинаком предплечье. Но тот и не подумал сдаваться; словно рысь бросился на юношу, вцепился в него, и они упали на землю. Неизвестно, чем бы закончилась эта схватка, не подоспей дозорные, посланные для наблюдения за купеческим караваном. Участь незнакомца была решена: в два-три приема его спеленали, как младенца.

Когда Абарис, отряхнувшись, подошел к своему противнику, то даже присвистнул от удивления – это был эллинский купец Афеней!

– В акрополь! – приказал он дозорным, показывая на Афенея.

Купец застонал от злобы и унижения: желторотый юнец победил его, сильного и ловкого мужчину, неоднократно выходившего победителем в единоборствах и с более грозными соперниками…

Марсагет в ярости сжал горло Афенея; тот захрипел, закатывая глаза.

– Ты у меня все скажешь, собака! – вождь отшвырнул обмякшее тело в угол комнаты.

Афеней во время допроса не произнес ни слова, только презрительно улыбался на все вопросы Марсагета и Меченого. Он был по-своему мужественным человеком, этот сарматский лазутчик. Что можно ожидать от разъяренных сколотов, ему было хорошо известно. Он знал – пощады не будет.

– Хватит, – устало сказал Марсагет. – Продолжим после завтрака. Нужно немного вздремнуть.

– Его куда? – спросил Меченый, поднимая с пола полуживого Афенея.

– В пустую зерновую яму. И дружинника поставь… – Марсагет повысил голос: – Афеней, подумай! Мне нужно знать, кто был твоим собеседником. Если не перестанешь упрямиться, я прикажу содрать с тебя кожу! С живого! Уведи его!

Меченый вывел лазутчика и вскоре возвратился.

– Какие будут приказания? – спросил он.

– Не нравится мне этот купеческий караван… – после некоторого раздумья ответил вождь. – Слишком уж внезапно появился он у наших стен. Как случилось, что его не заметили наши сторожевые отряды? По какой дороге шел караван и кто его провел?

– Ты думаешь, это лазутчики сармат?

– Не исключено… Но мы не можем нарушить закон гостеприимства, поэтому пока нужно лишь усилить наблюдение за ними.

– Будет исполнено.

– Иди.

– Позволь спросить, Марсагет…

– Спрашивай.

– Что ответить купцам, если они поинтересуются, куда девался Афеней?

– А что хочешь, – ответил Марсагет. – Только, если наши предположения верны, боюсь, что такой вопрос они не решатся задать.

– И постараются как можно быстрее покинуть Атейополис, – подхватил его мысль Меченый.

– Правильно. Но к этому времени нужно, чтобы заговорил Афеней. Обязательно!

– И тогда…

– Да! – понял Марсагет. – А теперь ступай, дай мне отдохнуть. И сам поспи: день предстоит хлопотный…

Как следует выспаться вождю так и не удалось. Ранним утром его разбудил взволнованный начальник ночной стражи. Марсагет некоторое время не мог уловить смысл его сбивчивых, торопливых объяснений. Но затем подхватился, словно ошпаренный.

– Что-о?!

– Великий вождь, прости, виноват… – бормотал начальник стражи, не осмеливаясь посмотреть в глаза вождю.

– Да как… как могло это случиться?! Куда смотрели твои воины?!

Марсагет в ярости оттолкнул начальника стражи и выскочил наружу. В дальнем углу двора, у зерновых ям, толпились дружинники и телохранители. А возле одной из них в луже крови лежал воин, охранявшей Афенея. Из его груди торчал обломок стрелы…

Военачальники хмуро отмалчивались: то, что случилось ночью в акрополе, было настолько необъяснимо и тревожно, что они просто боялись высказать свои предположения взбешенному Марсагету.

– Кто? Кто-о?! – в который раз спрашивал вождь и, не получая ответа, еще больше ярился.

– Дозволь слово молвить, вождь… – появился в дверях Меченый.

– Ну! – нетерпеливо выкрикнул Марсагет.

– Следы ведут к озеру и там обрываются. Видимо, беглец переплыл озеро и скрылся в лесах. Я отправил четыре отряда на поиски и гонцов, чтобы предупредили дозоры.

– Почему молчали сторожевые псы? – спросил Марсагет.

– Их кто-то усыпил, – потупясь, ответил Меченый.

– Какой позор! – взорвался вождь. – О, великие боги, среди нас изменники! И мы до сих пор не знаем кто! Как они проникли в акрополь и каким образом ушли?

– Это удалось установить, – Меченый швырнул на пол тонкий и прочный волосяной аркан с узлами, вязанными через равные промежутки. – Стрелу пустили сверху, со стены. Кстати, оружие убитого – акинак и горит с луком – исчезло, – добавил он.

– Ладно… – Марсагет немного поостыл. – Вечером общий военный совет. Предупредите Радамасевса и Аттамоса. А сейчас займитесь подготовкой к походу. Все свободны. Ты останься, – обратился вождь к Меченому. – Что купцы? – спросил Марсагет у Меченого, как только последний из военачальников исчез за дверью.

– Молчат.

– Я так и думал… Как торг?

– Отдают все за бесценок. И наши товары берут, почти не торгуясь.

– То-то и оно… Как думаешь, когда двинутся в обратный путь?

– Сегодня, не позже чем после обеда, – уверенно ответил Меченый.

– Пошлешь за ними своих следопытов. Не исключено, что к ним где-то в пути присоединится и Афеней. Он мне нужен живым! Воинов подбери самых надежных и опытных. Думаю, три сотни тебе хватит. И смотри, чтобы на этот раз без промаху!

– Постараюсь.

– От этого многое зависит, Меченый, – вождь положил руку на плечо старого воина. – Мы обязательно должны найти гадину, которая затаилась среди нас и так больно кусает.

– Я понимаю.

– Да, вот еще что: дай под начало кузнеца Тимна десяток воинов, и пусть он поднимется вверх по Борисфену. Мне нужно знать, где передовые отряды сармат.

– Но Тимн…

– Это пусть тебя не волнует! – вождь нахмурился. – Тимн один из лучших следопытов племени. Тебе это известно. А гадальщики пусть подождут… до более благоприятных времен.

– Да, но старейшины и жрецы…

– Сейчас принимаю решения я, – раздельно и твердо сказал Марсагет. – Это моя забота. Скажешь Тимну, что мне нужен пленник-сармат. Если все удачно обернется, пусть пока не возвращается домой, а ждет от меня указаний.

– Где он должен ждать?

– Там, где мы охотились две зимы назад. Он знает…

Купеческий караван вышел из главных ворот вскоре после полудня. Чуть раньше десяток воинов во главе с кузнецом Тимном выехали через те же ворота на лучших жеребцах из табуна вождя и ускакали в степь.

Глава 7

Склоны глубокого оврага кудрявились зеленым сочным листом вековых лип, а на дне оврага журчал ручей, спрятанный среди густой поросли гибкого ивняка. Одним концом овраг примыкал к лесу, а второй терялся где-то в глубине безбрежной степной равнины.

Вечерело. Подернутое дымкой испарений солнце поблекло и медленно скатывалось за горизонт. Длинные тени манили вечерней прохладой, пришедшей на смену дневному зною.

Еле слышимый шорох листьев заставил насторожиться человека – спрятавшись среди ветвей высоченной липы, он высматривал что-то в глубине оврага. Теснее прижавшись спиной к толстой ветке, человек бесшумно наложил на тетиву лука стрелу и застыл в напряженном ожидании.

Среди густого папоротника мелькнула тень, и на крохотную поляну, бесшумно ступая, вышел мужчина, одетый с ног до головы в звериные шкуры шерстью наружу. Его глубоко посаженные быстрые глазки были почти не видны среди буйной растительности, покрывавшей лицо; длинные, давно не чесанные волосы топорщились на голове, напоминая львиную гриву. В руках он держал увесистую дубину, утыканную медвежьими клыками, а на тонком сыромятном ремешке, заменявшим ему пояс, висел короткий нож с широким лезвием в деревянных ножнах. Принюхиваясь по-собачьи, он ступил шаг, другой – и вдруг неподвижно застыл, глядя себе под ноги. Затем медленно опустился на четвереньки, ощупал землю короткопалой заскорузлой ладонью – и стремительно нырнул в заросли. Человек, сидевший на ветвях липы, втихомолку выругался и опустил лук – он разглядел причину внезапного исчезновения неизвестного: несколько сломанных травинок и неглубокие вмятины в земле, которые тот ощупывал, были следами наблюдателя. Запрятав лук в мягкий кожаный горит, он соскользнул вниз и так же бесшумно и быстро, как и мужчина в звериных шкурах, скрылся среди деревьев.