Джентльмен с Медвежьей речки - Говард Роберт Ирвин - Страница 46

– Все! – говорю. – Хватит! Здесь какая-то ошибка. Я и не думал никому угрожать.

– А где тогда Джейкоб? – спрашивает она. – Подавай его мне сейчас же, не то...

– Он укрылся в пещере, – сказал Глэнтон.

Тогда я сунул голову в расселину и заорал в темноту:

– Дядюшка Джейкоб! Или ты выйдешь сам к своей половине, или я тебе помогу! – Он сразу вылез наружу – такой весь кроткий да пришибленный, что больно смотреть. Я ему говорю:

– Растолкуй ты этим идиотам, что я никакой не похититель.

– Все правильно, – отвечает, дядюшка. – Я сам взял его с собой.

– Черт бы вас всех побрал! – взорвался шериф. – Можно подумать, у меня нет других дел, кроме как устраивать бешеную погоню по горным тропам, да еще впустую! Будь я проклят, если хотя бы еще раз послушаю женщину!

– Заткни пасть! – дикой кошкой взвыла тетушка Лавака. – Тоже мне, шериф называется! И все-таки, Джейкоб, чем занимался здесь с тобой дылда Брекенридж?

– Понимаешь, Лавакочка, он помогал мне искать Золотую россыпь.

– Помогал – тебе? – заверещала тетушка. – Так ведь я ж послала его доставить тебя домой! Брекенридж Элкинс! Знай, я обо всем расскажу твоему папаше. Такие ленивые, опустившиеся, отпетые, бесчестные…

– Заткнись ты! А-а-а-а! – заревел я дурным голосом, доведенный до белого каления ее красноречием. Сказать по правде, я редко распускаюсь настолько, чтобы орать во все горло, но сейчас был как раз такой случай. По каньону прокатилось громоподобное эхо, закачались деревья, с сосен градом посыпались шишки, а по склонам гор запрыгали камешки. С криком возмущения тетушка Лавака отодвинулась от меня подальше.

– Джейкоб! – заскрипела она. – Неужели ты позволишь этому бандиту разговаривать со своей супругой подобным тоном? Немедленно вышиби мозги из башки негодяя, чтоб впредь ему неповадно было так обращаться с женщиной.

– Ну, ну что ты, Лавакочка, – решил было успокоить супругу дядюшка Джейкоб. Но та не поддалась на уговоры, а с размаху заехала ему кулаком в ухо, и дядюшкина голова нырнула промеж ног, к заднице. Видя такое дело, ван Брок, шериф и вся шерифова команда с такой поспешностью бросились в отступление вверх по оврагу, точно сам дьявол дышал им в затылки.

Глэнтон отгрыз от пачки табака добрый кус и с ухмылочкой обернулся ко мне.

– Ну? Ты вроде бы хотел еще что-то сказать насчет дамских нежностей и ласки? Продолжай, мы слушаем.

– Нет, ничего! – отрезал я. – Женское общество не для меня. Решено: остаюсь с Джошуа, с тобой и с нашим приятелем-гризли!

Глава 11

Страсть к просвещению

Мы с Биллом, Глэнтоном и Джошуа Брэкстоном стояли на краю каньона и слушали удаляющийс голос тетушки Лаваки Гримз. По мере того как она все дальше от нас уводила дядюшку Джейкоба к домашним заботам, поток ругани становился глуше, а резкие, интонации смягчались.

– Полюбуйтесь, джентльмены, – кисло улыбнулся Джошуа, – вот идет самый несчастный подкаблучник гор Гумбольдта. К таким я испытываю лишь жалость, густо замешанную на презрении. Тот, кто боится женщин, не достоин иметь собственной души.

– А кто же мы тогда, интересно знать? – И в запальчивости Глэнтон швырнул оземь свою шляпу. – Какое мы имеем право осуждать Джейкоба, если сами из страха перед женщинами хоронимся в этих проклятых горах? Ты здесь, Джошуа, потому что боишься престарелой девы-учительницы, Брек – потому что ему сделала ручкой девчонка из Бизоньего Хвоста, а я – из-за обиды, нанесенной мне благоверной любительницей джина!

– Вот что я вам скажу, джентльмены, – серьезным тоном продолжал Билл. – Ни одной женщине я не позволю сломать себе жизнь! Глядя на старого Джейкоба, я многому научился. Я не стану чахнуть в горах в компании закисшего отшельника и томящегося без любви гризли. А лучше отправлюсь-ка я в Бизоний Хвост, грабану кассу казино «Желтая собака» и махну с деньжатами в Сан-Франциско! Вот где отдохну душой! Яркие огни влекут меня, джентльмены. Мне надоело жить с оглядкой на шерифа. А вам советую набраться мужества и вернуться в родные стойла.

– Только, – говорю, – не я. Если я вернусь на Медвежью речку без невесты, Глория Макгроу сдерет с меня шкуру своим острым язычком.

– Что до моего возвращения в Рваное Ухо, – забурчал старина Джошуа, – то до тех пор, пока по соседству будет обретаться эта перезревшая девица, я предпочту одиночество и жизнь дикаря, хоть бы и до конца дней своих. А ты, Билл Глэнтон, поступай как знаешь.

– Да, чуть не забыл, – вдруг заявляет Глэнтон. – День, знаете ли, выдался такой суматошный, что никак не мог выкроить время, чтобы передать тебе: твоей перезрелой подружки больше нет в Рваном Ухе. Три недели назад она укатила в Аризону.

– Это новость! – Джошуа выпрямил стан и отбросил в сторону дубину. – Выходит, я могу спокойно вернуться и занять свое место среди людей? Хотя постой, – и он снова поднял дубину. – Что, если заместо одной отыщется другая карга? Эта школа, сляпанная недавно в Рваном Ухе, – сущий рассадник заразы! Язва на теле добропорядочного города! Благодаря ей нам теперь вовек не избавиться от юбок, стреляющих за мужчинами. Пожалуй, я все-таки останусь.

– Не волнуйся, – ответил Билл. – Я видел новую учительницу, определенную на место твоей мисс Старк, и могу тебя заверить, что такая молоденькая, да ладная, да симпатичная девушка никогда не позарится на хорька вроде тебя.

Я вдруг ожил.

– Постой-постой, как ты сказал – молоденькая и симпатичная?

– И ладная, что твоя бутылка из-под виски, – говорит он. – Впервые за годы жизни узнал, что учительница может быть моложе сорока и иметь лицо, отличающееся на вид от лежалой брюквы. Она прибудет в Рваное Ухо завтра утром восточным дилижансом, и насколько мне известно, ее собирается встречать весь город. Мэр даже произнесет речь, если, конечно, сможет достаточно твердо сидеть в седле, а потом замышляют веселье с танцами.

– Черт бы их всех побрал! – рявкнул Джошуа. – Никогда ничему не учился и не жалею об этом!

– Как знать? – говорю. – Вот мне иногда жалко, что я не умею читать и писать.

– Подумай, ну что в наших местах читать? Разве что этикетки на бутылках? – И старина Джошуа довольно захихикал.

– Все равно – уметь читать должен каждый! – решительным тоном заявил я. – Жаль, что у нас на Медвежьей речке никогда не было школы.

– Просто диву даешься, – сказал Билл, – как смазливая мордашка может изменить у некоторых взгляды на жизнь. Помнится, мисс Старк как-то спросила тебя, как жители Медвежьей речки посмотрят на то, если она будет приходить к вам и учить ваших детей. Ты взглянул ей прямо в лицо и ответил, что это идет вразрез с принципами Медвежьей речки: подвергать мирное течение жизни ее обитателей воздействию развращающего образования. И тогда вы все как один встали против подобного кощунства.

Я не стал возражать, а ответил так:

– Я вижу свой долг перед подрастающим поколением Медвежьей речки в том, чтобы привнести в нашу жизнь зачатки культуры. У нас никогда не было школы, но – дьявол меня задери! – она у нас будет, даже если для этого мне придется уделать всех тупоголовых ослов в горах Гумбольдта. Я сам построю дом под школу.

– А где возьмешь учительшу? – спрашивает меня старина Джошуа. – Кроме девчонки, что катит сейчас в Рваное Ухо, другой в округе не предвидится. А Рваное Ухо тебе ее не отдаст.

– Надо будет – уделаю и Рваное Ухо, – ответил я. – Не отдадут добром – возьму силой! Пусть у меня руки будут по локоть в крови, но я донесу грамоту и культуру до Медвежьей речки. Все! Время не ждет! Моя истомившаяся душа жаждет просвещения. Вы со мной?

– Хоть к черту на рога! – воскликнул Билл. – Моим разболтанным нервам не повредит небольшая встряска, а когда ты рядом, я всегда могу на это рассчитывать. А ты как, Джошуа?

– Вы оба психи, – проворчал Джошуа. – Но я недаром здесь жил, питаясь орехами и заворачиваясь в шкуру кугуара, – я окончательно уверовал в свою святость. А кроме того, чтобы переубедить Элкинса, надо сперва его убить, а у меня есть сильные сомнения, смогу ли я провернуть такое дельце, даже если и захочу. Веди нас! Я сделаю все возможное, чтобы отвратить от Рваного Уха угрозу образованности. Нет доверия учительшам! – главный принцип моей жизни.