На десятом небе (Седьмое небо) - Райс Луанн - Страница 31

– Значит, он хотел остаться здесь, – как бы подытожил Майк, – вместо того, чтобы переехать в Бостон?

– Вместо того, чтобы жениться на мне.

– Не понимаю…

– Мы были слишком молоды, сынок, чтобы жениться, но мы уже ждали твоего появления.

– Так он знал обо мне? – воскликнул Майк.

Хотел ли он услышать ответ? Что Зик знал о том, что станет отцом, и все равно оставил их? Сара никогда не говорила ему об этом, но теперь она не могла лгать.

– То, что я была беременна, – да. Но он не знал о тебе, дорогой. Он не знал, что у него будет Майкл Талбот.

– Все равно!

– Если бы он узнал тебя, все было бы по-другому. – Сара попыталась смягчить причиненную сыну боль.

Но она не сомневалась, что любой ребенок, каким бы замечательным он ни был, не мог заставить Зика остаться.

– Жизнь была бы лучше, если бы он был с нами, – сказал Майк. – Мы были бы счастливы, живя все вместе.

– К сожалению, этого не произошло, – горько усмехнулась Сара. – У твоего отца были другие планы.

– Это ты хотела покинуть остров!

– Он не остался бы со мной в любом случае, Майк. Он не был готов к женитьбе.

– И мы не можем ни о чем спросить его, потому что он умер. Я видел его могилу…

Плечи сына были такими жесткими, а голос таким резким! Он повис на моторе, как будто хотел разрушить его. Боль пронзила ее спину, заставив вздрогнуть.

– Сожалею, дорогой, – тихо сказала Сара.

Ведь она никогда не водила Майка туда, где был похоронен Зик.

– Во дворе церкви… Ты ходила к нему?

– Да. – Она старалась, чтобы ее голос звучал ровно.

– Ты тоже будешь там похоронена?

– Конечно. – Она видела, как расстроен Майк.

– Мам, – хрипло сказал он, роняя из рук гаечный ключ, – почему ты заболела?

Сара встала и обошла вокруг старой разбитой лодки, зная, что Майк плачет, стараясь это скрыть.

– Майк, – прошептала она, обнимая его.

– Тебе сейчас лучше? – спросил он сквозь слезы, уткнувшись ей в плечо. – Дед сказал, что ты все еще больна.

– Конечно, лучше! Посмотри на меня!

– Это ничего не значит. Ты всегда выглядишь прекрасно.

Сара не ответила. Он не видел ее после операции – изнурительной процедуры, которая подорвала ей спину, изуродовала голову. Он не был с ней рядом во время облучения и химиотерапии. Майк уехал сразу после того, как ей поставили диагноз, диагноз, который заставил ее лететь в Париж и обратно, который обрекал ее на смерть в течение десяти недель. Конечно, она знала, что он переживает за нее, но до этого момента не осознавала, насколько сильно. Ему было шестнадцать, и если бы Сара умерла, он остался бы круглой сиротой.

– Посмотри на меня, сын!

Он заморгал, пытаясь избежать ее взгляда. На его щеках смешались следы от слез и масла, а в глазах было то болезненное выражение, которое она помнила со времен его детства, и которое выражало самую глубокую печаль.

– Видишь, я теперь платиновая блондинка, – улыбнулась Сара.

– Ты что, шутишь? – взорвался он.

– Нет, Майк! Я только… – «Только пытаюсь не думать о своей смерти», – не решилась закончить она.

– Ты совсем меня не знаешь! И никогда не знала! Ты думаешь, что, принося мне индейку, заменяешь мне отца, а шутя о своей прическе, заставишь меня забыть о том, что у тебя рак?!

Сара растерялась:

– Я не…

– Говори, что хочешь, но ты… Ты… – Он не мог совладать с собой.

– Я хочу лишь прояснить все до конца, – сказала, наконец, она. – Я хочу, чтобы наши отношения наладились, чтобы ты вернулся домой, закончил школу и устроил свое будущее. Если бы ты знал, как сильно…

– Я останусь здесь, мам, – перебил ее Майк.

Может, она совершает ту же ошибку, что и тогда с его отцом? Мечтая о его будущем, планируя то, что нравится ей, а не ему? Сара не хотела в это поверить. Да, у Майка такая же сильная воля, как и у его отца, но ответственность за него несет она. Он ее сын, и ему только семнадцать.

– Пожалуйста, прошу тебя, обдумай все как следует, – сказала она, стараясь унять боль.

Ей хотелось кричать и выть, схватить его за плечи, вразумить его, но она собрала всю свою волю, чтобы голос не выдал ее и звучал спокойно.

– Я остаюсь, – повторил он.

Глава 14

Джордж Талбот наблюдал, как Уилл Берк сметает снег со своего самолета тем же самым способом, как некоторые парни чистят свои автомобили с кузовом, и знал, что смотрит на мужчину, который пришелся ему по сердцу. Настоящий мужчина, делает все как должно. Не извиняется и идет напрямик.

Уилл любил свою машину. Он смел снег от носа до хвоста самолета, расчистил его лопатой вокруг крыльев, развязал чехлы и откатил самолет назад так, чтобы Джордж мог подготовить взлетную полосу. Затем Уилл проверил двигатель и винты, тщательно исследовал днище самолета.

– У тебя хороший самолет, – похвалил Джордж.

– Спасибо, сэр.

– Полеты – твое хобби?

– Это моя работа. Я владею маленькой авиакомпанией в Форт-Кромвеле. Главным образом корпоративные заказы. В долину около Уилсонии переезжают многие большие компании.

Джордж кивнул, зажег трубку и закурил. Его ревматизм обострялся при холодной погоде, и ничто, за исключением хорошей трубки, не могло успокоить боль в суставах.

– Счастливчик, тебе платят за то, чем тебе нравится заниматься. Было время, когда и я проводил много времени в воздухе.

– Над Европой?

– Да. У меня было сорок два боевых вылета. Кельн, Дрезден, Нормандия.

– Сорок два – это много.

Джордж никогда ни с кем не говорил о войне. Роуз была единственной. Она могла слушать его часами, в любое время, когда ему хотелось что-то вспомнить. Расчищая самолет с молодым офицером военно-морских сил, Джордж вдруг почувствовал, что с удовольствием расскажет ему обо всем.

– Нам нужно было скинуть много бомб. Они накачивали нас кофе и рассказами о красных и посылали в воздух. Как только мы возвращались, нас отсылали снова.

– Вас сбивали когда-нибудь?

Джордж кивнул:

– Над Эльзасом. Прыгнул с парашютом и приземлился на дерево. Но обошлось.

– Вы потеряли друзей, – сказал Уилл. Это было утверждение, а не вопрос. Как солдат, он знал: даже если это случилось не с вами, вы знали кого-то, кто погиб на войне. Ваш лучший друг, напарник, ваш пилот, ваш врач убиты в бою.

– Мой первый экипаж, – ответил Джордж. – Мы обучались вместе целый год, выполнили десять боевых вылетов, когда прилетели в Англию. Затем по какой-то безумной причине меня перевели на должность штурмана-бомбардира в ведущем самолете.

– Сара рассказывала.

– Дочь гордится мною.

Джордж не чувствовал себя гордым за то, что произошло, как будто это была не его заслуга. Шла война, и он был там, где необходимо. Не по своей воле его новый экипаж должен был привезти его походную кровать, вещи и его самого на новое место.

– В самый первый боевой вылет они полетели без меня, их сбили, и они приземлились на маленьком острове, не больше чем этот, в Северном море.

– Такова война, – тихо сказал Уилл.

– Да, – вздохнул Джордж, потягивая трубку.

Эти воспоминания до сих пор вызывали слезы на глазах: он не мог поверить, что эти прекрасные парни, его лучшие друзья, погибли. Их потеря сильно ранила его. Смерть была окончательной точкой, она причиняла боль, тут все было бесповоротно. Потому-то ты и злишься, и становишься ожесточеннее…

– Ты летал в Персидском заливе? – спросил он Уилла.

– Да, летал.

– Пилот?

– Да, сэр.

– Сара сказала мне, что ты ограничился работой спасателя.

– Да, я обучался на базе морской авиации в Джексонвилле, служил немного на границе на военном корабле США «Джеймсе». Но затем перешел на авианосец, поэтому знаю, что вы чувствовали, когда покидали свой старый экипаж. У меня тоже такое было…

Они уже управились с самолетом и сели в джип, чтобы ехать к дому. Джордж обернулся и посмотрел через сиденье на Уилла. В глазах у молодого человека была боль военного времени, а может быть, семейная боль, то, что пришло позже и с чем ты ничего не можешь поделать, потому что стал жестким после всего, что видел на войне.