Честь корабля - Говард Роберт Ирвин - Страница 57

Я повис на Кэйрне и прилип к нему, несмотря на мощнейший апперкот, расшатавший мне все нижние зубы.

— Отцепись, бабуин ушастый! — рявкнул он, пыхтя от напряжения. — Насмехаешься надо мной, да? Хочешь меня дураком выставить, да?

— Природа об этом уже позаботилась, танцор доморощенный, — хрипло парировал я. — Любая красотка может нанести больше увечий пуховкой для пудры, чем ты своими грабельками!

— Ах, так! — заорал он и двинул мне со всего размаху в челюсть.

Он вложил в удар всю мощь своего тела. Сделав полный оборот в воздухе и ободрав бок о канаты, я почувствовал, что куда-то проваливаюсь. Шмяк! Хорошо, что, приняв удар на себя, орущая толпа смягчила мое падение, иначе я наверняка свернул бы себе шею.

Я открыл глаза и где-то очень высоко, как мне показалось, увидел склонившегося надо мной судью, который вел отсчет секунд. Я стал брыкаться и толкаться, пытаясь подняться. Множество рук и даже несколько ног в тяжеленных башмаках подняли меня над толпой болельщиков, я уцепился за канаты и подтянулся.

Меня схватили за ремень, и я услышал голос какого-то парня:

— Ты проиграл, дурак! Дай судье досчитать до конца. Или ты хочешь, чтобы тебя прикончили?

— Пусти! — крикнул я, яростно вырываясь. — Я никогда не проигрываю!

Мне удалось высвободиться, я прополз под канатами и встал на ринге в тот самый момент, когда судья занес руку, чтобы опустить ее на счет «десять». На этот раз Кэйрн не ринулся в атаку, как обычно. Он был мрачен, и я заметил, что по его лицу градом течет пот, а грудь тяжело вздымается.

В толпе кто-то выкрикнул:

— Прекратите бой!

Но большинство зашумело в негодовании:

— Теперь он твой, Билл. Кончай с ним! — Кэйрн примерился и сильно ударил меня по лицу правой. Я отлетел на канаты, верхний из них лопнул, но я устоял на ногах. Кэйрн выругался и замахнулся для нового удара, но в этот момент прозвучал гонг. Он помедлил в нерешительности, но потом все же нанес мне чудовищный удар, от которого я чуть не взлетел в воздух. Толпа радостными воплями приветствовала действия верзилы. Секунданты оттеснили его в сторону и стащили меня с канатов, а Кэйрн презрительно ухмыльнулся и медленно направился в свой угол.

Поддерживаемый секундантами, я сидел на табурете в своем углу и вдруг заметил, как Джо украдкой взял в руки полотенце.

— Положи на место! А то, не дай Бог, выбросишь на ринг! — взревел я, и Джо, заметив недобрый блеск моих полузаплывших глаз, тут же бросил полотенце, словно это был раскаленный уголь. — Давай сюда нашатырь. Вылейте это ведро воды мне на голову. Похлопайте меня мокрым полотенцем по загривку. Продержусь еще раунд и сэкономлю пятьдесят баксов!

Ругая меня на все лады, секунданты стали выполнять мои указания, и я почувствовал, что становлюсь сильней и бодрей с каждой секундой. Мои помощники не могли понять, как после такой мощнейшей трепки я способен продолжать бой. Но любой боец, который для достижения победы делает ставку на выносливость, меня поймет.

Благодаря крайне напряженному образу жизни последних недель я был в такой отменной физической форме, что даже атлеты позавидовали бы. Прекрасная форма в сочетании с замечательной способностью быстро восстанавливаться делали меня практически непобедимым. Кэйрн мог исколотить меня вдоль и поперек, многократно посылать в нокдаун, доводить до полуобморочного состояния своими ударами (что он, в общем-то, и делал), но от этого запас моих жизненных сил и энергии не иссякал. Шататься от пропущенных ударов и быть слабым — это совершенно разные вещи. Кэйрну не удалось измотать меня окончательно. Как только от ледяной воды и нашатыря в голове прояснилось, я снова стал так же силен, как прежде. Во всяком случае, почти так же. К началу четвертого раунда я рвался в бой. У Кэйрна прежнего рвения уже не было. Похоже, он даже устал от своих трудов. Он вышел вперед и хлестко ударил меня в голову левой, но я не упал. Впервые я провел хороший удар и не промахнулся. Бац! Правой я врезал Кэйрну по уху, и его голова качнулась.

С яростным воплем он нанес мне мощный ответный удар, от которого я всего лишь упал на колени, но тотчас поднялся. Айронвильский Кузнец начал выдыхаться! Его удары стали терять былую мощь! От такого открытия я почувствовал прилив свежих сил и бросился вперед, колошматя его обеими руками.

Удар левой в лицо поколебал, но не остановил меня, и я тут же нанес ему отличный левый хук под сердце. Он захрипел и отступил назад. Я провел серию ударов в голову, у Кэйрна пошла кровь, и он с диким воплем двинул мне в живот правой.

На секунду мне показалось, что сломался позвоночник. Я лежал, скорчившись на полу, и не мог вздохнуть. Подскочил судья и начал отсчет секунд, а я стал искать глазами Кэйрна, ожидая, как обычно, увидеть его рядом с собой, готового нанести удар, едва я встану. Но его рядом не было. Он стоял у канатов, опираясь на них одной рукой, а другой протирал глаза от пота и крови. Его мощная грудь тяжело вздымалась, мышцы ног дрожали, живот ходил ходуном.

С волчьим оскалом я хватал ртом воздух и за секунду до счета «десять» поднялся. Кэйрн оттолкнулся от канатов и с размаху ударил левой, но я нырнул под удар и правой мощно врезал ему под сердце. Он закачался, как судно в хороший шторм, и я понял, что теперь он мой. В тот последний удар, от которого я свалился на помост, он вложил остатки сил. Я его полностью вымотал, как, впрочем, и многих до него. Главное, ребята, стратегия!

Я бросился на Кэйрна, словно тигр на быка, а вокруг раздавались крики, ругательства и угрозы. Ошарашенные поначалу зрители теперь вскакивали со своих мест, потрясали в воздухе кулаками, крушили стулья и грозили мне лютой смертью и пытками, если я побью их героя. Но я уже вошел в раж. Попробуйте сами сперва выдержать трепку, какую выдержал я, а потом получить шанс расквитаться. Обеими руками я молотил Кэйрна по голове и животу, посылая его на канаты, с которых он съезжал, словно пьяный.

Гонг звенел как заведенный. Брелен оглушил судью-хронометражиста дубинкой и пытался спасти своего бойца. Рефери тоже цеплялся за меня, пытаясь оттолкнуть в сторону. Но я не обращал на все это внимания. От ударов левой и правой в сердце колени Кэйрна подогнулись, а прямой правый в висок ослепил его. Он покачнулся, а от страшного левого хука в челюсть, в который я вложил всю массу тела, свалился на помост. В этот момент, разорвав канаты, толпа хлынула на ринг. Я увидел, как Джо пустился наутек, нырнув под стенку палатки с криком:

— Наших бьют!

Затем меня с помощниками окружили. Ко мне потянулись полсотни готовых растерзать рук, полетели башмаки и стулья. Но я увернулся, сорвал перчатки и стал драться как сумасшедший.

Я молотил кулаками словно кувалдами, круша ребра, носы и челюсти, и сквозь суматоху и свалку заметил, как Брелен с помощниками уносят с арены своего поверженного гладиатора. Он так и не шевелился.

Когда разъяренная толпа за счет численного превосходства уже почти свалила меня с ног, в палатку, размахивая кольями и молотками, ворвалась группа цирковых грузчиков и рабочих.

Таких потасовок мне еще видеть не доводилось. Боевой клич цирковой команды «Наших бьют!» смешался с кровожадными криками зрителей. Айронвильцев было больше, но мы все же выдали им сполна. За какие-то три секунды ринг разнесли в щепки, а гуща свалки переместилась к стенке палатки и снесла ее.

Засверкали ножи, послышалось даже несколько выстрелов — по правде, я удивился, что никого не убили. Шатер для выступления атлетов был прямо-таки разодран в клочья, а драка с ожесточением продолжалась между другими палатками и будками.

Вдруг раздался дикий крик:

— Пожар!

И все увидели багровое зарево. Загорелся купол главного шатра, а может быть, кто-то специально его поджег. Сильный ветер раздувал огонь, и тот стал быстро перекидываться с палатки на палатку. Драка мгновенно прекратилась. Поднялась страшная суматоха — все понеслись куда-то с дикими криками, рыдали дети, плакали женщины. Цирковые артисты и служащие бросились вытаскивать клетки и вагончики из зверинца, который уже занимался пламенем. Звери выли такими голосами, что волосы вставали дыбом. И тут я вспомнил, что запер Майка в клетке Освальда. Я сломя голову бросился туда, как вдруг раздался душераздирающий крик: