Сказки и сказкотерапия - Соколов Дмитрий Юрьевич - Страница 7

Пусто стало кругом.

С крыльев голубых бабочек сыпалась пыльца. Целая туча голубой пыльцы бродила в животе у Дракона. Она проникла ему в нос. Нос защекотало. Дракон сцепил зубы, но нос щекотало так сильно, что Дракон не выдержал и чихнул, и тогда еще больше пыльцы набилось ему в нос, и он чихнул ужасно сильно, и еще, и еще… И с каждым чихом из его рта вылетали проглоченные им люди, и дома, и деревья, и булыжники, и все они были голубые из-за налипшей на них голубой пыльцы. И все вставали на свои места. А Дракон чихал и умен ьшался. Когда он вычихал последнего человека и последнюю бабочку, он превратился в стрекозу. Еще и сейчас в Голубом городе, где все и все голубое, летают маленькие черные стрекозы — потомки Дракона.

И все это время над городом и над всей землей висело голубое небо. Бедный Дракон! Он так и не узнал об этом.

Автор. Ух, в тяжелую тему мы вляпались. Это ведь — опять сказка про воспитание.

Розовая девушка. А-а-а… (зевает).

Строгая учительница. Так-так, интересно… (Засыпает).

Критик. Я скоро вернусь. (Выходит).

Автор (шепотом). Итак, это опять сказка про воспитание. Имя одному из столпов его — запрет. Воспевать я хотел не запрет вообще, а запрет на эмоцию. Вы знаете, что это такое?

Все спят, кроме Маленькой девочки.

Маленькая девочка. Я не знаю.

Автор. Это когда тебе запрещается не просто делать что-то, а думать об этом. Когда тебе запрещается чувствовать что-то, что ты чувствуешь. Ну, например, тебе говорят: «Нельзя быть злой».

Строгая учительница (во сне). Это не моя внучка. Это какая-то чужая злая девчонка.

Розовая девушка (во сне). У нас в семье все любят работать.

Настоящий мужик (во сне). Мужчины не плачут.

Автор. Да, мои милые. А еще запрещается беспричинное веселье, сексуальные чувства к родным и к чужим, ложь, самостоятельность, любовь к грязи, протест, грусть…

Маленькая девочка. Это все у одного ребенка?

Автор. Нет, малыш, в каждой семье — свое.

Маленькая девочка. И дети этого не делают?

Автор. Вначале нет. Помнишь, как в городе, когда дракон запретил все голубое, они вначале все сдали голубые вещи, сожгли голубую одежду, перестали делать голубую краску — вообще, все послушались. Они взаправду старались слушаться.

Маленький мальчик. Почему?

Автор. Я не знаю. Люди вообще любят слушаться. Но и в этом они несовершенны. Вот попробуй, например, одну минуту не думать о белой обезьяне.

Маленький мальчик (через полминуты стукает себя по лбу). Мне думалка мешает!

Автор. Вот эта думалка и начинает прятать в кармане дулю. И то, что запрещено, начинает повсюду расцветать. То цветочек, то скамеечка — и все внутри, тайком, шорохом, шепотом. Тут появляется и второе дно, и тайнички, и тайничочки.

Маленький мальчик. Обманывать нехорошо.

Автор. Но нужно. Ведь это игра, очень важная игра, понимаешь? Когда в нее втягивается много людей, она становится ужасно интересной. Она может заменить футбол и пускание змеев, и лес, и рыбалку, и учебу в школе. В конце концов запрещенное перерастает все остальное, и вокруг остаются только запреты и обходные лазейки.

А потом — что значит «нехорошо»? Знаешь сказку про то, как орел переносил мальчика через горы, а кормить его приходилось кусочками мяса с собственных ног? Ведь дракон требует того же. Он откусывает от нас куски, говоря: это ты, а это — не ты. У правой руки имечко хорошее, а у левой — нехорошее. Скушал левую руку.

Маленький мальчик. А кто его может победить?

Автор. Против него восстает все вообще, сама природа. Просто однажды днем, а скорее ночью, запрещенное прорывает все шлюзы. Бедный дракон! Он делает вид, что борется до последнего. Ведь его самого запрещенное заполняет изнутри. И вот подсознательное…

Маленький мальчик. Что такое подсознательное?

Автор. Это то, что мы вроде бы не можем контролировать в своем собственном теле, уме или сердце. Ну, скажем, чихание. Так вот, подсознательное побеждает сознательное…

Автор. Это то, что мы вроде бы не можем контролировать в своем собственном теле, уме или сердце. Ну, скажем, чихание. Так вот, подсознательное побеждает сознательное…

Маленький мальчик. А сознательное — это…?

Автор.… То, что мы захотели — и сделали. Как стискивание зубов. И вот дракон чихнул — ап, война проиграна, кошмар, крушение, а ведь все было так хорошо придумано!..

Маленький мальчик. А потом?

Автор. А потом дракон, превратившийся в старую бабушку стрекозу, спокойно живет среди голубого мира. Он ведь и раньше жил в нем, его же больше ничего не интересовало. Он так часто себе его представлял, что сам как бы и придумал. Но он и теперь может видеть только черное или еще что-нибудь… Драконы — они такие выдумщики… (зевает, засыпает).

Маленький мальчик. Я дракон! Я ненавижу все голубое! Я всех съем! (Убегает).

Братец Вайнер (заходит в комнату, тушит свет, задумчиво). В конце концов, это был всего лишь глупый дракон. А почему он не одел всем розовые очки? Не плакал перед жителями на площади, выговаривая, сколько нервных клеток у него погибло? Не сдвинул декретом область видимого света? Масса недоработок. Можно попробовать еще раз.

(Внезапно принимается будить Автора). Эй, братец Гримм! Ну-ка, скажи мне честно — это ведь сказка про гомосексуализм?

Братец Гримм (проснувшись, некоторое время сидит, упершись невидящим взглядом в одну точку). Знаешь, будь у меня больше времени, я бы ходил на демонстрации в защиту прав лесбиянок.

Братец Вайнер. Почему?

Братец Гримм. Они мне чуточку больше нравятся. Я вообще — хожу по улицам, кругом столько красивых мальчиков, а я все на девочек смотрю. Есть во мне что-то лесбийское… Н-да. Чужая острота.

Братец Вайнер. Скажи нормальным языком: это сказка про голубых или нет?

Братец Гримм (задумчиво). Все голубое во мне выжжено каленым железом. Запрет у меня в душе поставлен. И если ты спросишь меня, рад ли я этому, я отвечу: чтобы да, так нет. Нет, Братец Вайнер! И не нужны мне окружающие малчыки. Мне свобода нужна. Хочется мне свободно бродить по душе своей. Вот ведь умом все представляю: эка трудность — с юношей переспать! А на деле — ни в какую.

Братец Вайнер. Значит, держится запрет?

Братец Гримм. Значит, держится.

Братец Вайнер. И бабочки не мешают?

Братец Гримм. Ой, достал ты, юморист. Я ж тебе говорю — работает эта система, работает. Только стоит ли овчинка свеч? Наши дети, возможно, будут свободно трахаться с кем угодно — и я не буду им завидовать… а может быть, буду немножко… Ой, знаешь, это так смешно… (Решительно встает, зажигает свет. Все просыпаются. Громко) Как мы оправдываем свои ограничения? Это, говорим мы, нас общество гнетет своими запретами. Социум не велит. Окружение подавляет. А на самом деле, оставшись одни, мы спокойно имеем все запреты при себе. Пишите: ин-тер-на-ли-зованы они. Никакое общество на нас сейчас не смотрит, а запреты все — туточки. При нас. В нас самих. Понимаете? (Спокойно) Вот в чем ужас.

Все молчат долго-долго.

Братец Вайнер (осторожно). Но и прелесть в этом же. Раз они в нас, мы сами можем с ними и справиться.

Автор. Умница.

Дух Востока (тоже тихо и осторожно). Свобода — это гораздо большее, чем то, о чем вы тут говорите.

Автор. Да. Я знаю. Просто это тот шаг, с которого дорога в тысячу ли…

Дух Востока.…каждый раз начинается заново.

Строгая учительница (взволнованно). Это значит, что мне нельзя ничего запрещать своим детям?

Автор. Во-первых, послушай себя. Заметь, что слово «нельзя» я не произносил, это ты так воспринимаешь мир.

Психолог-милашка. В категориях «нельзя» — «надо».