Чертова миссия - Некрасова Мария Евгеньевна - Страница 2

– Мам Фрось, ужинать! – Невестка сунулась в дверь, ни тебе «здрасте», ни «до свидания»! «Мам Фрось, ужинать!» – и все. Кто ее воспитывал?!

Нет, к «маме Фросе» колдунья уже привыкла. В конце концов, это для клиентов она Ефросинья, да еще и сударыня (это нынче модно), а дома – можно и по имени. Пусть «мама Фрося», но поздороваться-то можно?! Вот обидится сударыня Ефросинья и не выйдет! Пусть приносит ей ужин в комнату, пусть извиняется за свое поведение, а не то… Впрочем, нет, невестка хоть и невоспитанная, а все-таки своя. Случись с ней что, колдунье самой придется себе ужин готовить, а она не уважает это занятие, да и здоровье уже не то. Пускай уж лучше невестка. Сударыня Ефросинья потерпит, ей не впервой.

А вот хулиган, разбивший фонарь под окном… Безответственная молодежь пошла, вандалы какие-то, а не люди. Но ничего-ничего. Колдунья уже придумала, как научить их уму-разуму. И придумала, и дело сделала, будет хулиганам веселая жизнь, научатся вандалы ответственности!

Научатся! Колдунья как представила, даже ладони потерла от радости! А если сабж (ну вот, нахваталась внуковых словечек!) в хорошие руки попадет, то быстро назад вернется. Такая вещь хорошему человеку не нужна, у него своя совесть есть. А неразумные да безответственные пускай побалуются. Поучатся уму-разуму. Конечно, никто не заплатит за эту работу, ну да благие дела всегда задаром творятся.

Сударыня Ефросинья положила на тумбочку «Техники заговоров» и пошла на кухню. Вернется – почитает.

Глава III

В темноте

Нос не разбит, одежда цела, фигурка у Жорки отобрана и сунута в карман – мать ни о чем не догадается. Ну и хорошо, расспросы типа «Да что?», «Да как?», «А ты?», «И чего тебя туда понесло?» – мне не нужны. В прихожей было темно, на тумбочке разрывался телефон. Я взял трубку.

– Саня? – мать, веселая, как не с работы, пыталась перекричать музыку, которая лилась из трубки. – Я тебе с утра забыла сказать: мы на дне рождения у тети Наташи, будем поздно.

– Поздравь от меня.

– Конечно. Все, пока, тут не поговорить. – По уху резанули ударные: да уж, не поговорить.

– Пока.

Значит, я сегодня один. Что ж, включим компьютер и попробуем наслаждаться жизнью. Я налил себе чаю, плюхнулся в кресло, включил машину.

Этот флеш-мультик я рисую уже третий месяц. Витька надо мной ржет: «Это, – говорит, – будет дело всей твоей жизни. Закончишь лет через пятьдесят, не забудь пригласить меня на презентацию». Я спрашиваю: «А на столе станцуешь?» А он: «И станцую, и спою, если ты когда-нибудь закончишь этот мульт». Иногда я ему верю и с удовольствием представляю, как мы, два беззубых старикана, танцуем и поем на столе в каком-нибудь банкетном зале, а наши друзья, тоже старики и старухи, ржут над приключениями диплодока Стасика.

Диплодок Стасик – это мой герой. В смысле, герой мультика. Он вообще-то хороший, но думает то головой, то попой, потому что у него два мозга: и там и тут. Отсюда все проблемы. Скажем, в первой серии он, как порядочный динозавр, охраняет замок с принцессой, который постоянно атакуют то рыцари, то враги-иноверцы. Только Стасик никак не может разобраться, кого от кого охранять? Рыцарей от иноверцев? Иноверцев от принцессы? Принцессу от замка? И делает глупости. А во второй серии… Честно говоря, вторую я еще не придумал. Мне бы первую дорисовать, а то Витька надо мной ржет…

Монитор мигнул, показав на прощание умную попу диплодока, и погас. Заодно погас верхний свет и холодильник на кухне, кажется, перестал работать. Пробки вырубило.

Ну это мы мигом. Нашарим в столе пассатижи (щиток с пробками надежно заперт на скрученную проволоку), на тумбочке нащупаем ключи (и в прихожей свет не горит, видно, все вырубило), выйдем на лестничную площадку – и здесь темно. Может, не в пробках дело?

Копаться в щитке, когда собственных рук не видишь, мягко говоря, затруднительно. Пришлось вернуться к тумбочке в прихожей. Где-то здесь у отца была дежурная свечка для таких случаев. Я вынул ящик и долго шарил в нем, прежде чем убедился: свечки нет.

Ладно, спичками обойдемся. Пройдем на кухню, опрокидывая встречные табуретки, найдем на столе коробок… Пустой. Ничего, нам нетрудно, второй найдем… Из второго коробка выскочил таракан, большой, черный, даже в темноте видно. Пробежал по моей руке и спрыгнул на пол. В дверь постучали – открыто же! Должно быть, у соседей тоже вырубился свет, и дело не в пробках. Бросил дурацкий коробок, пошел в прихожую… Никого. Дверь открыта, с лестницы в прихожую плывут клубы темноты.

Натурально! Черные клубы, как дым, заплывают с лестницы в мою, без того темную, прихожую. Эй, пожар, что ли? Нет, запаха гари не чувствуется…

Первое, что я сделал, это захлопнул дверь. Темнота рассредоточилась по прихожей, и ее уже нельзя было различить. Хорошо. А со светом-то что делать? Я снова принялся обшаривать все вокруг: не может быть, чтобы не было свечки. В темноте я мог различить только собственную тень, мелькающую в зеркале, поэтому действовал на ощупь. Тумбочка, ключи, расческа, записнуха, отвертка, зеркало, пальто, пальто, чья-то волосатая грудь, куртка, чья-то волосатая рука…

Нет, перчатка из кармана торчит… Фигушки – рука. Я потянул за палец, и он вырвался, как живой. Шаркнула ткань – спрятался. Так, я не псих и не пьяница, у меня в прихожей чертей нет, сделаем вдох и ощупаем вешалку еще раз… Пальто, пальто, куртка. Так-то лучше.

В зеркале мелькнула тень – нормально, это моя. Ну и что, что я стою спокойно, а тень маячит туда-сюда! Это качаются-перемигиваются фонари за окном комнаты, их свет немного отражается здесь, в зеркале прихожей, вот и получается, что тень маячит. Нам свет сегодня дадут или как?

Что-то громыхнуло на кухне. Спокойно, это Жорка пошел на штурм холодильника. Конечно, я же его не покормил!

– Ща все будет, пес! Только не буянь! – Я развернулся, чтобы пойти на кухню, и тут с грохотом в прихожей упала вешалка. Должно быть, я слишком энергично ее обшаривал, вот и не выдержала. Подобрать? Ладно, потом. Все равно возиться-прикручивать в темноте не буду.

Жорка действительно был на кухне. Только он не кидался на штурм холодильника. Откровенно говоря, он стоял на столе, широко расставив лапы, и мелко трясся.

– Эй, ты чего? Кыш со стола, свинья ты, а не собака!

Жорка не среагировал, разбаловала его мать. Ладно, я не гордый, я и по шее могу… Ноль эмоций.

– И чем тебе на столе намазано?

Жорка, понятное дело, не отвечал, только стоял, трясся и перепуганно таращился на пол. Я проследил за его взглядом – ничего.

– Мышку, что ли, увидел, отважный охотничий фокс?

Ладно, собаки в темноте видят лучше людей. Опустимся на колени, пошарим руками по полу… Ничего!

– Хватит дурака валять! – Я спихнул Жорку со стола, и он тотчас ретировался из кухни. Ну и пожалуйста, не хочешь есть – не надо. Сумасшедший вечерок! А света все нет… Фонарик, что ли, поискать? У отца вроде был, в кладовке.

В комнату проникал свет уличных фонарей, так что кладовку-то я нашел без труда. Без труда нашел, без труда открыл и без труда получил в объятия огромную волосатую тварь!

Шуба мамина старая, только почему у нее глаза в темноте светятся?! Пуговицы. Дайте свет, а то так и заикой стать недолго! Шубу я повесил на дверь и стал обшаривать полки. Фонарик должен быть где-то недалеко… Бум! Шумно захлопнулась дверь кладовки, и я оказался в полной темноте. В спину уперлась злополучная шуба. Так, спокойствие, только спокойствие! Это все сквозняк, я не закрыл входную дверь. Или закрыл? Закрыл, точно помню. Только не запер. Значит, она открылась сама или кто-то пришел. Я пнул дверь кладовки (конечно, поддалась, она ведь на обычную щеколду закрывается), вышел в коридор. Дверь закрыта. Подергал – заперта. Наверное, не дверь открылась, а окно. Хотя они вроде заклеены…

Ладно, какая разница, я фонарик искал! Надо вернуться в кладовку. Пройти через комнату, мимо окна и шубы, сидящей на стуле, гордо закинувшей ногу на ногу… Эй, какие ноги у шубы?! И что она здесь делает?! Подошел посмотрел – показалось. Просто стул у окна – и все. Так, срочно ищем фонарик, а то и с ума сойти недолго…