Маска бога - Ходжилл Пэт - Страница 44

Но она не отказалась от «охоты» — к удовольствию кадетов и досаде их командира. Той пришлось разбить всех по парам и самой идти с Рутой. Остались два высокорожденных. После столкновения с пугалами-призраками Киндри ни разу не заговорил. Джейм сомневалась, думает ли он вообще о чем-нибудь, — ну да мысли сейчас к добру не приведут.

Жур обнюхивал коридор. К сожалению, они с Серодом никогда не встречались, а у Джейм не было ни клочка одежды шпиона. Но она помнила тот кисловатый запах его кожи. Барс дважды чихнул и рысцой побежал из зала. Джейм — за ним. Киндри тащился следом.

Кривые залы сменяли друг друга, множились цифры на пронумерованных дверях. Вся подземная тюрьма, казалось, пустовала. Калдан, должно быть, очистил ее от узников прошлой зимой и еще не успел возобновить запасы пленников и стражников. Кадеты принялись перекликаться, аукаясь, словно это была игра. Железный Шип наверняка негодует. Но они теперь не стоят у Джейм на пути — то, чего она и добивалась, разделяя их. Чем меньше свидетелей их первой встречи с Серодом, тем лучше.

Однако в темнице, к которой привел Жур, никого не было.

«Проклятие», — подумала Джейм, стоя в центре клетушки. И что теперь?

Конечно, была тонкая ниточка контакта, которая еще тогда, в Готрегоре, предупредила, что слуга в беде. С тех пор она к ней не прикасалась. Все-таки одно дело делиться чувствами с Журом и совсем другое — с маленьким замарашкой-полукровкой, которого едва знаешь. Угу.

«Не будь такой брезгливой, — резко оборвала она себя. — Зачем ты пришла сюда, если не спасти его? — Перед глазами всплыло худое лицо Серода. — Где ты? — безмолвно спросила она его. — Что ты видишь? Что чувствуешь?»

Боль. Страшная, грубая, выворачивает плечи, сверлит плоть, защемляет кожу на горле… Трудно дышать. Под ногами — ничего, пустота, бездна… Но сбоку колышутся, наблюдая, два лица, больные глаза юного кендара на заднем плане, которые затмевает злорадствующая полная луна Каинрона: «…говорил, что придумаю кое-что особенное. Теперь попляши-ка, марионеточка, попляши…»

О бог, жирные руки держат проволоку, дергают….

Далеко внизу, в глубинах темницы, среди крыс, кто-то закричал.

Джейм очнулась от эха, ворвавшегося в каменные стены. Она скорчилась на полу. Горло болело.

Киндри и Жур забились в дальний угол.

— Обратная реакция, — хрипло сказал лекарь. — Кем бы ни был этот человек, он привязан к тебе, да? Да?

Но прежде, чем Джейм успела ответить, в камеру ворвалась Железный Шип, большая, собранная, готовая быть очень и очень опасной. Одно ее присутствие подняло Джейм на ноги.

— К-крик? — шатаясь, пробормотала она в ответ на резкий вопрос кендара. — Какой крик? А-а, — вспомнив эхо, — этот.

«Теперь она будет думать, что я не только сумасшедшая, но и дура. Но Серод…»

— Его здесь больше нет, — сказала она не слишком связно. — Калдан забрал его наверх, в башню.

Из зала, в котором уже собрались все кадеты — как раз вовремя, чтобы услышать, — взметнулся возбужденный визг.

— Я не могу взять вас туда, — отчаянно проговорила Джейм. — Никого. Это больше не игры в прятки в темноте. Тут высокорожденный против кендаров… и если эти наивные младенцы не представляют, что это означает, то ты-то, Железный Шип, держу пари на собственные сапоги, ты-то знаешь! Подумайте! Торисен не ведает, где мы. Если в лапы Калдана попадется любой из нас, милорд может сделать с пленником что угодно и выйти сухим из воды!

— Ты идешь, леди?

— Я должна.

— Тогда и мы тоже.

Джейм запустила обезумевшие руки в волосы, забыв, что они под шапкой.

— Мой брат спустит со всех нас шкуру. Вы в курсе, да? Ох, черт. Калдан наверняка превосходит его в этом искусстве, да и поспеет он первым.

Глава 4

Сердцем Рестомира была дыра — черный, зловонный колодец на самом дне, куда стекались нечистоты со всех уровней темниц, в котором плавали тошнотворный мусор и дохлые крысы. Сверху виднелись кольца концентрических залов, соединенные железными лесенками, взбирающимися на вершину кургана.

Кадеты и Норф выбрались из тюремной ямы, словно в другой, хотя и такой же пустой, мир. Они перелезли через грязный алебастровый обод и оказались на вымощенном белым мрамором дворе, по которому ветер гонял сухие, шуршащие листья. Высокие стеклянные двери открывались в приемные залы, в пыльной глубине которых роскошные зеркала и брилловые плиты мягко отбрасывали похищенные крупицы солнечного света.

Джейм задержала дыхание. На миг ей показалось, что комнаты полны неподвижных гигантов. Но теперь она уже видела, что это позолоченные статуи и множество их отражений. Величественные фигуры, надменные лица… Все они были похожи на Калдана, только куда выше. Скульптуры застыли в различных героических позах.

Обрывки неблагозвучной музыки и смеха эхом летели вниз по горлу башни. А хозяин наверху, в Короне, — пирует, и сколько же при нем родственников? Каинроны — самый большой Дом Кенцирата, а Калдан, несомненно, самый, плодовитый лорд. Помимо его многочисленных отпрысков должно быть еще несколько сотен хайборнов-Каинронов, но далеко не все живут в Рестомире, а тем более в башне. А из тех, кто живет… Ну да наверняка не один только Тигери предпочел остаться в Котифире.

Крики наверху, и нестройный насмешливый хор: — Ну, ну, ну!..

Полился золотой дождь, угодив по большей части в яму, но некоторые брызги попали на обод и последнего выбирающегося из колодца кадета. Они и остальные поспешно отпрянули. «Или у кого-то феноменальный мочевой пузырь, — подумала Джейм, — или…» Сколько же понадобилось Каинронов, с учетом количества воды и высоты? Ну и уравненьице.

Кадеты задрали головы, глаза расширились — они занимались собственными вычислениями.

«Хвала предкам. Теперь они поняли».

Словно в ответ, все они перевели взгляд, пристально и выжидающе уставившись на нее. Может, эти дети и наивны, и невежественны, но не трусы.

Их командир все это время с каменным лицом смотрела на леди, будто желая сказать: «Это безумие начинается и оканчивается вместе с тобой».

Что ж, сие есть правда, но вряд ли поможет нам.

Вокруг внутренних стен изгибалась царственная лестница, годная для восхождений королей, хотя и замусоренная сейчас зимней грязью. Джейм пошла наверх, Жур впереди, остальные держались неподалеку сзади.

Из стен, вроде бы в беспорядке, вылезали балконы, увешанные обветшавшим зимним убранством: здесь на ветру хлопает разорванный серебряно-золотой флаг, а там клацают колокольчики кошачьих костей. Внутри на первый взгляд царил беспорядок, оставшийся еще со времен поспешного отъезда Каинрона к Водопадам прошлой зимой. Над головой маячила девятиярусная Корона, шапкой нависающая над стволом шахты, оставляя в центре футов двадцать открытого ночного неба. В этом кружке сияли звезды, которые затмевали маленькие юркие силуэты и один побольше, висящий и медленно покачивающийся.

Джейм перегнулась через балюстраду, пытаясь разглядеть, что же это там такое, когда резкий звук заставил ее повернуться. Один из кадетов скрючился на ступенях, с которых он наверняка бы скатился, если бы не Железный Шип.

— Боязнь высоты, — коротко пояснила кендар, поддерживая мальчика.

Джейм растерялась. Сто футов до двора, еще столько же до дна ямы… Что тут такого? Единственная высота, которая тревожила ее, — это вид со спины лошади. А кендары распластываются ничком от боязни высоты.

Как и Калдан.

— Как может человек, боящийся высоты, жить на вершине башни? — вполголоса удивилась она.

— Милорд? Если бы он знал, что его страх известен всем, он харкал бы кровью от ярости. К тому же Корона — произведение его отца.

«Ну конечно», — подумала Джейм. Такие тщеславные люди, как Калдан, не признают никаких слабостей в других или в себе, да и из того, что она слышала, ясно, что матрона Каинрона не позволила бы ему откатиться далеко от яблоньки своих предков.

Тут девушка отскочила. Перед ее лицом, словно клочок ткани, качнулась чернота и зависла в воздухе, трепеща мохнатыми крыльями. Круглые лукавые глазки на бархатной мордочке; прозрачные уши-чашечки; длинный плоский хвост…