Внук Дьявола - Браун Лайза - Страница 20

Лейни все еще смотрела на дорогу, вдаль, где скрылся за поворотом черный грузовик, когда ее осенило. Она поняла, что именно в «Магнолии» может представлять интерес для одного очень богатого человека.

У нее перехватило дыхание.

Эту дикую, безумную мысль родило отчаяние, но отныне от нее невозможно было избавиться.

«Престон говорит, что ему нужна я…»

– Джон, Эбби Хорнер говорит, что ты ей нужен, – сказала Дебора, обращаясь к мужу. – Это насчет того письма, что она получила.

Лейни обратила внимание на эти слова и навострила уши. Ее отец с неудовольствием поморщился.

– Ничего общего у меня нет с этим письмом, – веско заявил он. – Мне нечего о нем сказать, и я не желаю о нем слышать. В это воскресенье к полудню заполнилась машинами даже задняя стоянка. В «Магнолию» съехались прихожане всех местных церквей. Главным образом для того, чтобы услышать последние слухи и сплетни.

Нынешний скандал коснулся самого Альберта Ролинса, а потому отличался особой пикантностью. Все, что связано с этим человеком, представляло необычайный интерес в Индиан-Спрингс.

Эбби Хорнер, директор местного отделения департамента социальной политики, получила по почте письмо. В нем говорилось, что на ферме Ролинса живет на положении раба шестнадцатилетний подросток, который там и родился и никогда в жизни не покидал пределов фермы. У него нет страхового полиса, он не ходит в школу и вообще никак не зарегистрирован в качестве полноправного жителя штата Теннесси. Автор письма утверждал, что Ролинс удерживает мальчишку на ферме едва ли не насильно.

– Да кто же мог такое написать? – спросила Эйлин, мать Уэя. – И зачем? Почему пишут только про этого мальчика? Ведь если разбираться, вполне может статься, что чуть ли не все чужаки работают на ферме нелегально.

По воскресеньям столы в «Магнолии» накрывались на восемь персон, и в тот день вместе с Торнами и Блэкбернами обедали Белла Фостер и ее сестра Мэй. В разговор вступила Белла:

– Когда мы выходили из церкви, Эбби сказала мне, правда, по секрету, но, наверное, вам, Джон, я могу доверить, раз уж вы работаете с Альбертом, так вот, письмо это написано старым человеком, который жил на ферме много лет. Он утверждает, что воспитывал мальчика, а письмо отослал, когда понял, что умирает.

– Вот как? – произнес Джон таким тоном, что все поняли: больше сказать ему нечего.

Белла разочарованно вздохнула и заглянула в округлившиеся глаза дочери Джона.

– Господи, Элейна, да что с тобой?

Лейни помотала головой и принялась усиленно жевать, но самое страшное уже случилось: мать обратила на нее внимание.

– Лейни, ты совсем не ешь. К цыпленку даже не притронулась. Ты что, заболела?

– Нет, просто есть не хочется. Пап, а что, если это правда и такой мальчик на ферме есть?

Джон отложил вилку и серьезно посмотрел на дочь.

– Нужно дать мистеру Ролинсу время, чтобы он все уладил. Если это правда, пусть он сам разбирается. Я припоминаю, как однажды миссис Хорнер попыталась заставить одного из здешних детей регулярно посещать школу. Ничего у нее не вышло. С этим сбродом каши не сваришь. Вот и сейчас ничего не получится.

– Ну что вы, Джон! – воскликнула Белла. – Сейчас – совсем другое дело. Кто-то написал письмо в заинтересованную организацию. Этот человек знал, что Эбби работает в департаменте социальной политики. Это же крик о помощи!

– По-моему, это скорее крик о некоторой сумме, – усмехнулась тетка Лейни Эйлин. – Или ему просто захотелось сделать Альберту гадость. Ферма Ролинса существует столько лет, известно, какого сорта люди живут на ней и работают, и вдруг ни с того ни с сего крик о помощи? Нет, я в его бескорыстие не верю.

Лейни опять посмотрела на отца. Она давным-давно сообразила, что Колли – один из детей, живущих в лачугах, разбросанных там и сям во владениях Ролинса. Она сама не знала, когда именно впервые это поняла; однажды ей пришла в голову эта мысль, а затем уверенность в ее справедливости постепенно крепла.

Она понимала также, что ее отец этих людей терпеть не может. «Отбросы, белые ниггеры» – так он их обычно называл. В детстве Лейни верила каждому слову своего отца, образованного, уважаемого человека, верила до тех пор, пока Колли не показал ей, что и Джон Торн может заблуждаться.

Но ведь отец знает, что в письме говорится о Колли? Раз уж она догадалась, то он и подавно.

– Дикая история, – со вздохом заметила Дебора. – Просто не верится, что такое возможно в наши дни. Но если это все-таки правда, надо дать этому мальчику шанс. Он заслуживает лучшей участи. Он должен жить в доме, рядом с добрыми людьми. Пусть его кто-нибудь полюбит и усыновит.

– А может быть, ему хорошо и так, – с вызовом сказала Лейни.

– Может быть, но только потому, что его растили в невежестве, он даже не представляет себе, чего его лишили, – ответила ей добросердечная Дебора. – Ты только представь себе, Лейни, – продолжала она, – каково ему там, в хибаре. В школу ему нельзя, и он не знает, что такое семья, никто его не любит. Позволить ему и дальше жить вот так – преступление. Если, конечно, такой мальчик в самом деле там живет.

Белла отхлебнула чаю и заискивающе обратилась к Торну:

– Вы же понимаете, Джон, если кто-то из нас и может выяснить, как обстоит дело с этим мальчиком, так это вы.

Отец Лейни сразу понял, к чему клонит Белла. Рот его чуть искривился, но глаза остались непроницаемыми.

– Я ничего не знаю и знать не хочу об этих рабочих-мигрантах. От них одни неприятности, – жестко сказал он. – Думаю, всем нам следует положиться на Альберта Ролинса. У него нелегкий характер, но он по крайней мере справедлив. Лично я ни разу не слышал, чтобы он превращал сезонных рабочих в рабов. По-моему, смешно даже предполагать такое.

– Как бы там ни было, вы теперь знаете все, что мне рассказала Эбби, – ответила Белла, наклонилась вперед и понизила голос до громкого шепота: – Правда, вы еще не знаете, что она запросила у шерифа разрешение на обыск. И она собиралась посетить ферму уже сегодня.

К двум часам дня почти все клиенты разошлись; лишь несколько человек еще доедали вторые порции клубничного пирога. Джон Торн, дядя Нил и Уэй играли в подковы, а Лейни, ее мама и тетя Эйлин помогали Оливии и Сюзан на кухне – как всегда по воскресеньям. А по субботам Лейни и Дебора являлись в «Магнолию» с самого утра и принимались за работу. Тетя Оливия в силу возраста уже не могла уследить за всем сама, а Лейни и ее мама являлись ближайшими наследницами семейного дела.

– Лейни…

В дверях кухни возникла тетя Оливия. На ней было безукоризненно отглаженное платье, такое же белое, как и ее щеки.

– Что, мэм?

– Один человек спрашивает тебя.

Что-то в голосе старой хозяйки «Магнолии» заставило не только Лейни, но и прочих дам замереть на месте.

– Он на задней стоянке. Входить не желает. Насколько я понимаю, он не хочет говорить с тобой при свидетелях.

Бросив беспокойный взгляд на мать, Лейни вытерла руки о фартук и последовала за тетушкой.

Во дворе, в густой тени старых деревьев, стоял Дьявол Ролинс.

Лейни замерла на месте как вкопаннная, но сильная рука тети Оливии подтолкнула ее вперед.

– Это Лейни, дочка моей племянницы, – почти шепотом сказала Оливия, словно и ее тяготило присутствие этого страшного человека.

За спиной Лейни послышались приближающиеся шаги ее матери и другие шаги, более тяжелые, – шаги Сюзан. Лейни перевела дух; что бы ни случилось, мама и Сюзан придут ей на помощь.

– Боже правый! – хрипло произнесла Сюзан. – Он-то что здесь делает?

Дьявол Ролинс глянул на нее исподлобья, но адресовал свой вопрос Оливии:

– Это дочь Торна?

Говорил старик, как всегда, отрывисто и грубо.

– Да.

Дьявол угрюмо воззрился на Лейни из-под козырька кепки, вытянул вперед руку и разжал пальцы.

– Это твое?

Свисток.

Он тускло поблескивал на мозолистой ладони Дьявола. Наверное, Колли попытался отполировать его.