Альмарик - Говард Роберт Ирвин - Страница 8

– Ладно вам спорить, – вмешался еще один, – сейчас отрежем пару кусочков и выясним, какая у него шкура и что у него внутри.

Вынув кинжал, он направился ко мне, в то время как остальные с интересом следили за ним.

К этому моменту гнев окончательно переполнил меня. Вся комната словно плавала в кровавом дыму. А когда стало ясно, что этот парень действительно собирается попробовать на мне остроту своего оружия, я просто взбесился. Взвыв, я схватил перекинутую через плечо цепь обеими руками, намотав ее на запястья для лучшего упора, и уперев ноги в пол, наклонился вперед и потянул изо всех сил. Заныли се кости и мышцы, на коже выступил пот. Но затем раздался треск разламываемого камня, кольцо подалось, и я, словно пущенный из катапульты, отлетел прямо под ноги дикарям, которые не замедлили наброситься на меня.

Мой звериный вопль едва ли не перекрыл весь их хор, а мои кулаки заработали, словно мельничные жернова. Да, знатная была потасовка! Мои противники не пытались убить меня и не стали доставать оружие, решив задавить меня численным превосходством. Мы, сцепившись в один орущий, дерущийся, царапающийся и кусающийся узел, катались из одного угла комнаты в другой. В какой-то миг мне показалось, что в дверном проеме появились женские головы, похожие на голову виденной мною девушки, но у меня не было времени рассмотреть их, я был слишком занят. В тот момент мои зубы впились в чье-то покрытое волосами черное ухо, в глазах все плыло от заливавшего их пота, да кружились какие-то искорки – результат основательного удара в нос. Кроме того, из-за огромных туш, навалившихся на меня со всех сторон, обзор был не очень хорош.

И все же я сумел достойно постоять за себя. Разбитые уши, переломанные носы, выбитые зубы, а главное – стоны пострадавших от моих железных кулаков – вот была главная награда и торжественный марш для меня. К сожалению, проклятая цепь обвилась вокруг моих ног, лишив меня подвижности, да к тому же повязка слетела с головы, рана раскрылась, и мое лицо оказалось залитым кровью. Ослепленный, я не смог точно наносить удары, и вскоре моим противникам удалось повалить меня и связать по рукам и ногам.

Затем они расползлись в разные стороны и, кто сидя, кто лежа, стали постанывать, осматривая полученные травмы, в то время, как я продолжал осыпать их самыми вычурными ругательствами и проклятьями. Несколько удовлетворило меня зрелище кровоточащих носов, заплывающих глаз, опухших ушей и выплевываемых зубов. Еще больше порадовало меня заявление одного из дикарей о том, что у него, по всей видимости, сломана рука. Другой и вовсе оказался лежащим без сознания и, чтобы привести его в чувство, на него вылили кувшин холодной воды. Кто принес воду – я со своего места видеть не мог. Наверное, кто-нибудь из женщин, со страхом наблюдавших нашу драку из-за двери.

– Его раны опять открылись, – пробурчал один из человекообезьян, тыкая в меня пальцем. – Он истечет кровью и подохнет.

– Очень надеюсь, – простонал другой, лежавший, согнувшись пополам, на полу. – Как он пнул меня! Я умираю. Принесите вина.

– Если ты все равно умираешь, нет смысла поить тебя вином, – резко оборвал его жалобы тот, который, видимо, был вождем. Разглядывая выбитый зуб, он добавил: – Акра, перевяжи его.

Акра без особой охоты подошел ко мне и наклонился.

– Не шевели своей дурацкой башкой, – угрожающе прорычал он.

– Пошел прочь! – огрызнулся я. – Ничего мне от вас не нужно. Только попробуй дотронуться до меня – узнаешь, с кем имеешь дело!

Человек, раздраженный моим бссмысленным, с его точки зрения, упорством, положил мне руку на лицо и попытался резким движением прижать мою голову к полу. Это было ошибкой с его стороны. Мои челюсти впились в его палец; послышался душераздирающий вой, и лишь с помощью товарищей Акре удалось вырвать поврежденный палец из моей хватки. Обезумев от боли, он вскочил на ноги и неожиданно изо всех сил пнул меня в висок. Ударившись раненной головой об угол скамьи, я снова потерял сознание.

Вновь придяв себя, я обнаружил, что рана моя перевязана, а сам я связан по рукам и ногам, да к тому же вновь прикован к другому кольцу, несомненно, более надежно вмурованному в стену. Было темно. Сквозь решетку виднелся кусочек ночного звездного неба. В нише стены горел странным белым пламенем одинокий факел, освещавший часть комнаты. На скамейке, подперев голову руками и поставив локти на колени, сидел человек, во все глаза внимательно глядевший на меня. Рядом с ним стоял большой золотой сосуд.

– Я уже сомневался, что ты вообще очухаешься, – наконец сообщил он.

– Какого-то пинка будет мало, чтобы покончить со мной, – огрызнулся я. – А вы – всего лишь стая слабаков и хлюпиков. Если бы не рана и не эта проклятая цепь, я бы вам всем показал…

Похоже, мои оскорбления не столько разозлили, сколько заинтересовали его. Потрогав покрытую свежезапекшейся кровью ссадину на колове, он спросил:

– Кто ты? Откуда ты пришел?

– Не твое дело, – отрезал я.

Пожав плечами, он одной рукой взял стоявший рядом с ним сосуд, а другой – вытащил из ножен кинжал.

– Здесь, в Котхе, никто не должен быть голодным, – сказал он. – Я поставлю эту чашу рядом с тобой, чтобы ты мог поесть и попить, но учти, если ты попытаешься ударить или укусить меня, узнаешь на своей шкуре, насколько остер мой клинок.

Я промычал что-то неопределенное, и он наклонился, поставил чашу рядом со мной, а затем поспешно отодвинулся на безопасное расстояние. В чаше оказалось нечто вроде похлебки, утолявшей одновременно голод и жажду. Поев, я почувствовал, что настроение мое улучшилось, и уже с большей охотой ответил на вопросы стражника.

– Меня зовут Исау Каирн, я американец, с планеты Земля.

Удивленно подняв брови, он переспросил:

– А где это? За Кольцом?

– Я не понимаю тебя, – ответил я.

– А я – тебя, – покачал он головой, – но если ты даже не знаешь, что такое Кольцо, значит, ты не мог прийти из-за него. Ладно, потом ты объяснишь все это. Но скажи мне, откуда ты шел, когда мы заметили тебя на равнине, приближающимся к городу. Это твой костер горел неподалеку всю прошлую ночь?

– Наверное, мой, – ответил я. – Много месяцев я прожил в холмах к западу отсюда. Лишь несколько дней назад я спустился на равнину.

Вытаращив глаза, мой страж уставился на меня.

– Ты жил на холмах? Один, всего лишь с кинжалом?

– Ну да, а что такого? – спросил я.

Он покачал головой, словно сомневаясь или не веря мне.

– Еще несколько часов назад я сказал бы, что ты просто лжешь. Но теперь я уже не настолько в этом уверен.

– Как называется этот город? – спросил я его.

– Котх, город племени котхов. Наш вождь – Кхосутх-Головорез. Меня зовут Тхаб-Быстроногий. Сейчас меня назначили сторожить тебя, пока остальные воины держат совет.

– Что еще за совет? – поинтересовался я.

– Они обсуждают, что с тобой делать. Совет начался на закате, и не похоже, чтобы дело шло к концу.

– А в чем разногласия?

– Ну, – чуть замятся Тхаб, – некоторые хотят тебя повесить, другие же предлагают содрать с тебя шкуру живьем.

– И что, никому не пришло в голову предложить отпустить меня с миром? – спросил я с мрачным юмором.

Тхаб только холодно посмотрел на меня:

– Не прикидывайся дураком, – буркнул он.

В этот момент за дверью послышались легкие шаги, и в комнату вошла девушка, которую я уже видел раньше. Тхаб неодобрительно посмотрел на нее.

– Что ты здесь делаешь, Альтха? – спросил он.

– Я хочу посмотреть на незнакомца, – ответила она мягким, мелодичным голосом. – Я никогда не видела таких людей. Его кожа почти такая же нежная, как моя, и на ней нет волос. А какие странные у него глаза! Откуда он пришел?

– Говорит, что с холмов, – буркнул Тхаб.

Глаза девушки широко раскрылись от изумления.

– Но ведь на холмах никто не живет, только дикие звери! Неужели он тоже какое-то животное? Но я слышала, что он умеет говорить и все понимает.