Мистическое путешествие мирного воина - Миллмэн Дэн - Страница 36

— Хочешь чаю со льдом? — спросила она.

— Конечно, — воскликнул я. — Помочь? Она улыбнулась:

— Чаепитие для двоих совсем не означает, что чай должны заваривать оба. Туалет и ванная там. — Она махнула рукой влево и отправилась на кухню. — Чувствуй себя как дома. Можешь включить музыку.

Умывшись, я обнаружил на столе древнюю модель магнитофона, настоящий антиквариат.

Мама Чиа внесла чай и нарезанные ломтиками плоды папайи. Она выглядела очень спокойной, уютной и домашней в этой привычной для нее обстановке, словно провела все эти дни здесь, а не водила меня за собой по грязным и каменистым дорогам.

Когда мы закончили чаепитие, я собрал и вымыл тарелки. Мама Чиа сказала:

— Отсюда до твоей хижины не больше километра. Думаю, отдых тебе необходим.

— Да уж, — согласился я. — И вам тоже. Она присела на подушечку на полу, как японка, и посмотрела мне прямо в глаза.

— Я чувствую, что очень многое узнала о тебе за последние несколько дней.

— Это взаимно, — ответил я. — Вы меня просто восхищаете! Сократус действительно умел выбирать друзей!

— Да, — улыбнулась она.

— Знаете, это так странно… Мы знакомы всего три недели, но мне кажется, что я знаю вас многие годы.

— Будто время изменило свое течение? — спросила она.

— Да, и все-таки мне потребуется больше времени, чтобы разобраться в том, чему я научился, — сказал я.

Она подумала и ответила:

— Возможно, в этом и заключается суть жизни — предоставлять нам время, чтобы мы успели разобраться в том, чему учимся.

Мы немного посидели молча, наслаждаясь спокойствием ее дома и присутствием друг друга. Под влиянием нахлынувших чувств, неожиданно для самого себя, я сказал:

— Я испытываю к вам огромную благодарность, Мама Чиа!

— Благодарность мне? — Она расхохоталась. Очевидно, мое заявление показалось ей очень смешным или даже абсурдным. — Я искренне рада за тебя. Признательность — это доброе и благотворное чувство. Но когда ты изнемогаешь от жажды и кто-то дает тебе воды, кому ты благодарен — стакану или человеку, который тебе его подает?

— Конечно же, человеку! — ответил я.

— А я — всего лишь стакан, — сказала она. — Так что направь свою благодарность своему Источнику.

— Хорошо, Мама Чиа. Но стакан я тоже очень ценю! Мы рассмеялись, но ее улыбка быстро исчезла.

— Думаю, я должна кое-что сказать тебе, Дэн. Просто на случай, если… — Она поколебалась, но продолжила: — У меня проблемы со здоровьем… Тромбы в крови… и сердечные приступы. Последний из них наградил меня хромотой, трясущимися руками и потерей остроты зрения. А следующий, если случится, станет последним.

Она рассказывала об всем этом совершенно обыденным тоном, но я испытал шок, парализовавший все мое тело.

— Врач, который поставил этот диагноз, — продолжила она, — и другой доктор, который его подтвердил, сказали, что я буду жить вполне нормальной жизнью, за исключением нескольких обычных мер предосторожности, но риск внезапной смерти все равно очень высок. Это невозможно вылечить, и они лишь выписали мне несколько лекарств…

Она сидела неподвижно. Я посмотрел ей "в глаза, перевел взгляд на пол, потом снова ей прямо в глаза.

— Разве эти «обычные меры предосторожности» допускают такие трудные и продолжительные походы и лазание по скалам?

Мама Чиа сочувственно улыбнулась:

— Теперь ты понимаешь, почему я не рассказала об этом раньше.

— Да. Потому что иначе я никуда бы не пошел! — Меня переполняли гнев на суровую судьбу, обеспокоенность, печаль, страх, нежность, ощущение предательства и чувство вины.

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Я не выдержал и прервал ее:

— Вы сказали, что следующий приступ будет последним… Вы имели в виду, что он может оказаться последним? Она помолчала и ответила:

— Просто я чувствую, что скоро умру. Я знаю это, но не знаю, когда именно.

— Неужели ничего нельзя сделать? — в отчаянии спросил я.

— Если ты сможешь чем-то помочь, я тебя обязательно попрошу, — ответила она с успокаивающей улыбкой.

— Но ведь вы так много знаете и умеете! У вас такое взаимопонимание с собственным Базовым Я! Неужели вы не можете это использовать и исцелиться?

— Я сама много раз задавала себе этот вопрос, Дэн. И я делаю все, что могу, а все остальное — в руках Духа. Существуют вещи, с которыми нужно смириться. Самый высокий уровень духовного развития не способен вернуть человеку ампутированную ногу. Моя болезнь — что-то вроде этого.

— Тот мой друг, о котором я вам рассказывал… тот, который недавно умер, — напомнил я. — Когда он узнал, что смертельно болен, он испытал все те чувства, которые обычно приходят к людям, оказавшимся в подобной ситуации, — шок, отрицание, гнев и, наконец, смирение. Мне кажется, что у него было две возможности. Либо сопротивляться болезни и потратить все свое время, энергию и волю, сражаясь с ней, либо принять то, что он скоро умрет, на самом глубоком уровне своего существа, смириться со смертью, позаботиться о незавершенных делах, прийти к гармонии с миром и использовать приближение смерти как последний опыт своей эволюции.

— Но он так и не смог этого сделать, — печально продолжил я. — Он делал то, что, наверное, делают большинство умирающих. Он метался от одного к другому, он ни сражался со смертью, ни мирился с ней. И так до самого конца. Я… странно признаваться в такой бессердечности, но он меня разочаровал… — Впервые я поделился своими чувствами об этом случае с другим человеком.

Глаза Мамы Чиа были ясными и счастливыми:

— Сократус гордился бы тобой, Дэн. То, о чем ты говорил, было настоящей мудростью. Мне доводилось видеть людей, целиком смирившихся со смертью, — и это смирение стало для них исцелением и победой над ней.

— Но я, — продолжила она, — сражаюсь за свою жизнь, но, в то же время, и пытаюсь смириться со смертью. Я буду жить, жить по-настоящему, когда бы смерть ни пришла — сегодня, завтра, через месяц, через год. И так может жить каждый, не только смертельно больной.

Она посмотрела на меня и, как мне кажется, почувствовала, насколько я расстроен и как хотел бы помочь ей.

— В этой жизни нет никаких гарантий, — сказала она. — Каждый человек живет настолько хорошо, насколько может. Я прислушиваюсь к своему Базовому Я и доверяю его сообщениям. Но иногда, несмотря на все это… — По ее плечам прошла дрожь.

— Как же вы справляетесь с этим, зная, что в любой момент…

— Я не боюсь смерти — я слишком много о ней знаю. Но я люблю жизнь! И чем больше в моей жизни смеха и радости, тем больше энергии вырабатывает мое Базовое Я. Это и позволяет мне жить танцуя. — Она взяла мои ладони в свои руки и слегка пожала их. — А за последние несколько дней ты дал мне множество поводов для радости и смеха!

В глазах защипало. Мы обнялись, и у обоих хлынули слезы.

— Пойдем, — предложила она, когда мы успокоились. — Я провожу тебя домой.

— Нет! — быстро возразил я. — Я имею в виду… Не волнуйтесь, я помню дорогу. Лучше отдохните.

— Как трогательно! Но соблазнительно, — улыбнулась она, потягиваясь и сладко позевывая.

Я уже развернулся к дверям, когда она позвала меня и сказала:

— Раз уж ты сам это предложил… Да, есть кое-что, что ты можешь сделать для меня.

— Все что угодно!

— У меня есть дела, встречи с людьми. Ты мог бы помочь мне, если захочешь, — поносить сумку, что-нибудь кому-нибудь передать. Какие планы на завтра?

— Нужно будет заглянуть в книгу записи гостей и в деловой дневник, — пошутил я. Я был счастлив.

— Отлично! — улыбнулась она. — Увидимся завтра, Дэн. И, пожалуйста, не очень-то беспокойся обо всем этом.

Она помахала мне рукой. Я медленно спустился по ступенькам и направился к своей хижине. Я брел по тропе и думал, смогу ли когда-нибудь стать таким, как она, — помогать людям лишь из любви к служению, без личных соображений. Потом мне в голову пришла мысль: что, если Сократус прислал меня к Маме Чиа не только для того, чтобы она помогла мне, но и в надежде, что я смогу как-то помочь ей? Следом возникла еще одна мысль: Сократус работал на бензоколонке, на станции техобслуживания, обслуживания, служения.