На пути Орды - Горюнов Андрей - Страница 26

Это его и сгубило: в последний момент Аверьянов выпустил свою саблю и, нырнув под локоть защищающегося татарина, сочно вмазал ему кулаком в подбородок – на полном скаку. Коротко хрустнуло, – нокаут с переломом челюсти.

Оставшиеся двое татар, уже не решаясь приблизиться, взялись за луки и колчаны…

Коля прикинул – рывок до контейнера не даст ничего. Пока он, спешившись, будет вставлять пропуск в щель приемника, его уделают сто восемнадцать раз. Да и оружие в контейнере надо еще найти, распаковать, найти патроны, зарядить… Не-ет, это не пойдет!

Дело принимало скверный оборот, – противники были по разные стороны от Николая. Уследить за их действиями одновременно не представлялось возможным. Мгновенно оценив ситуацию, Коля скатился с коня, не выпуская поводьев… Теперь он был прикрыт хоть с одной стороны – татарским конем… С другой стороны он был открыт…

Татарин прицелился…

Внезапно в этот момент из-за деревьев выскочила Олена и, пронесясь в десяти метрах перед изумленным татарином, вбежала в пруд – в заросли камыша и дудника. В глазах у девушки светилось безумие, отчаяние – полное помутнение рассудка…

Но она отвлекла на мгновение внимание татарина на себя, сбила прицел… В нее он не стал стрелять: безоружная девка, в воде вот, рядом, по пояс в камышах, – куда денется?

Он поднял лук и снова воссоздал траекторию полета стрелы, целя в грудь русскому.

Лихорадочным движением Олена выхватила из мошны маленький ножик и в одно движение срезала ближайший к ней ствол дудника…

Стрелок изо всех сил натянул тетиву…

В тот же момент Коля отпустил своего коня:

– Р-р-р-р-рота-а-а-а… Па-адъем!!!

Конь понесся, взяв с места в карьер…

– …Хад-ди строица-а-а!!! – подхлестнул он коня тем самым гнусавым воплем, от которого в их учебке трескалась краска на стенах и лопались лампочки.

Кони заиграли под всадниками, стремясь присоединиться к бегущему, татары покачнулись в седлах, удерживая их на месте, прицел стреляющего снова был сбит.

В укромной бухточке, скрытый от всех взоров стенами камыша, сидел рыболов – плотный высокий мужик лет тридцати – тридцати пяти. Он сплюнул с досады, – крики и визги вокруг распугали всю рыбу. Досадливо сморщившись, рыболов встал в полный рост и увидел в пятнадцати метрах перед собой татарина, целящегося в Колю… В руках у рыболова был ивовый хлыст – прадедушка современного спиннинга. Роль катушки выполняла мать сыра земля – аккуратно уложенными кольцами леска из конского волоса лежала у ног рыболова…

Хлыст свистнул, и блесна сверкнула в воздухе… Леска успела сделать два оборота вокруг основания наконечника татарской стрелы, и рыболов тут же «подсек» – одновременно с выстрелом татарина…

Стрела, захваченная за наконечник леской, понеслась по странной траектории – куда-то вбок и вверх. Татарин обалдело проследил ее полет, – за доли секунды он не успел понять, что произошло… Стрела шлепнулась на середине пруда, от нее побежали круги… Вслед за стрелой, чуть погодя, на воду легла и леска, указывая на своего владельца…

Пробежав взглядом по ней, стрелявший увидел рыболова… Татарин тут же закинул руку в колчан, за новой стрелой…

Но рыболов уже вихрем раскручивал в руке донку – толстую леску, сплетенную из пяти конских волос, с большим и тяжелым камнем-грузилом на конце… Запущенная как из пращи, донка с гудением рассекла воздух… Грузило сочно влепилось татарину в лоб и, оглушив его, сбило с коня…

Последний оставшийся всадник отскочил метров на десять и вскинул лук… В кого стрелять? В рыболова? В Колю?

…Олена, на которую в пылу боя никто не обращал ни малейшего внимания, бросилась из камышей на берег, в лес.

Через минуту она, утирая с лица пот и слезы, всыпала себе в рот горсть еще зеленых ягод ландыша и приложила срезанную трубку дудника к своим губам…

Рука Олены тряслась, кончик трубки дудника дрожал.

Нет! Так не годится!

Олена вынула трубку изо рта, сильно выдохнула носом воздух, глубоко и медленно вдохнула вновь, покачивая головой, сбивая лихорадку спешки. Теперь ее глаза стали спокойными, а руки перестали дрожать.

Ордынец выбрал: в Аверьянова! Но не промазать бы!

Зажмурив левый глаз, он выпучил правый, старательно прицеливаясь… В кустах рядом с ним раздался резкий хлопок, и татарин взвыл от боли, выронив лук.

Схватившись за правый глаз, он резко склонился к луке седла… Но вдруг страх прошил его: где враг?! Левый, здоровый глаз его тут же открылся. Всадник повернул голову в сторону Аверьянова…

И тут в кустах рядом с ним раздался второй хлопок.

– Ну ты даешь, девица! – Аверьянов обнял Олену за плечи. – Робин Гуд!

Держа Олену в объятьях, Коля увидел в глубине леса шестого татарина – в возрасте, с хитрым, жестоким лицом, в богатой красной шапке с опушкой из рыжей лисы… Выражение лица злое, мстительное. Видно, дождавшись конца боя, развязки, татарин медленно повернул лошадь и сначала тихо отъехал шагом, а затем, все убыстряя бег коня, сорвался вскачь. Поскакал за подмогой?

– О чем твои мысли? – спросила Олена, заметив напряженность в Колиных глазах.

– Да так… – уклонился Николай, не желая пугать и без того много пережившую за это утро девушку. – А где подруги-то твои?

– А, поняла, – грустно прошептала Оленушка.

– Да ничего ты не поняла! Вас трое же купалось…

– Убежали они.

Аверьянов пожал плечами:

– Вот дуры-то… Терпеть таких не могу!

– Я тоже! – расцвела Олена.

Не спеша сматывая леску, к ним подошел рыболов.

– Спасибо большое! – Аверьянов протянул рыболову руку. – Коля!

– Игнач, – сухо и равнодушно представился рыболов, отвечая рукопожатием.

– Какое тут поблизости жилье?

– Берестиха.

– Деревня?

– Скорей, село.

– Большое?

– Большое! – встряла Олена. – Да с крепостью!

– Деревянной, конечно, – уточнил Игнач. – А сам-то ты издалека будешь?

– Издалека. Я из ВЧ тысяча пятьсот сорок два на юге Новгородской.

– Такой не знаю.

– Не удивляет. Ну, Новгород-то знаешь?

– Новгород знаю.

– Считай, я из-под Новгорода.

– Добро пожаловать. От вас тут все ждут подмоги, хотя крепко и не надеются.

– Там что-то у них не связалось, у наших… Вот, вместо «войска» моего меня самого прислали. Одного.

– Плохо.

– Пришлют еще войско.

– Хорошо.

– Мне бы все же хорошо б в ближайшую комендатуру… – начал было Коля, но его внимание отвлек татарин, проявивший признаки жизни. Первым очнулся тот самый, что похитил Олену. Приоткрыв глаза, он повернулся к Аверьянову и что-то сказал ему по-своему – надменным, начальственным тоном.

Коля ответил – спокойно, без раздражения.

– Ты знаешь по-татарски? – удивилась Олена.

– Половину срочной в Монголии, и лето на сборах – Казань девяносто восемь… Он говорит на искаженной смеси монгольского и татарского… Сказал, что он – сын большого монгольского князя, и если хотя бы один волос упадет с его головы, то с меня с живого сдерут кожу.

Татарин снова выдал витиеватую фразу и, переведя дух, вдруг затараторил без остановки.

Не дожидаясь конца этой речи, Аверьянов резко дернул татарина за шкирку и поставил перед собой на ноги.

– Ты можешь хранить молчание… – обратился он по-русски к ордынцу.

Тот, ничего не понимая, захлопал глазами.

Коля выпустил из руки воротник халата и, взявшись всей ладонью за патлы на затылке, повернул ордынца лицом к ближайшей березе и с силой ударил княжеского сына лицом о ствол.

– …Потому что каждое произнесенное тобой слово может быть использовано против тебя…

– Он ничего не понял, – заметил Игнач.

– Он понял. – Выпустив отключившегося княжеского отпрыска, Коля повторил: – Осознал.

– Давай их всех убьем, – предложил простодушно Игнач. – Не надо будет вообще ничего объяснять.