На пути Орды - Горюнов Андрей - Страница 14

– Это правильно. Но…

– И второе. Вы улетите, а семьи тут останутся… Должен ты знать, идя на задание, что твои родные и близкие…

– Провожают тебя со слезами радости в глазах…

– Циник. Родные остаются и живут, не думая, не гадая, соблаговолит ли округ выдать твою зарплату в срок или нет? …А если ты спокоен за семью, ты думаешь только о поставленной задаче.

– Да, это верно. Но…

– Верно – «но»… Давай напишем десять тысяч!

– Да я не то хотел сказать, совсем наоборот!

– Наоборот?

– Это же алчность!

– Ничуть! Алчность – это тот самый припадок, который был у тебя утром. Ты принял желаемое за действительное. А я говорю тебе сейчас – попытайся сделать желаемое действительным. Это – активная позиция.

– Я всегда думал, что алчность – это та же жадность…

– Какая ж тут жадность? Урвать предлагаю я, а бабки получите вы. Я же остаюсь, забыл?

– Ага.

– Теперь дальше. Ничего в твоем списке не вижу я праздничного. Пиши: водки – пять ящиков, пива – от пуза, хорошие вина, ликеры, наливки… Закуска… Ну, которая хранится без холодильника… Тут с ребятами посоветуйся, еще час времени есть…

– Это сроду не подпишут.

– А ты объясни, что успешно выполненное задание – всегда праздник, – поучительно пояснил Аверьянов. – Это раз. Представительские, презентационные необходимы – это два. Кто знает, сколько раз вам туда летать придется…

– Как – «сколько раз»? – опешил Самохин. – Да неужели нам одного раза не хватит?

– Вам-то хватит. А высшим кругам может и не хватить. Ты что: начальство наше гребаное, что ль, не знаешь? Семь пятниц на неделе у козлов. Сначала Умаду свергнешь, Какаду на престол посадишь, а через неделю придется лететь все назад переделывать: Какаду свергать, Умаду из гроба вынимать, в президиум сажать. Так вот нужны представительские, чтоб на четвертый-пятый раз местная элита тебя уже узнавала: а-а-а, – вот и Петя Самохин!!!… Революция! Переворот!

– О чем ты, Аверьянов? Какие Умаду-Какаду? Мы под Хабаровск летим.

– Как же! Распустил я уши… «Под Хабаровск»… Ты на контейнер глянь – что за устройство! Больше слушай, наплетут! В масштабах Мирового Космоса и Африка, можно сказать, под Хабаровском. А во-вторых, пусть даже в Россию закинут вас… Ты знаешь, кто сейчас правит в Чукигекском крае, в Буратинской автономной области, а?

– Понятия не имею! Откуда знать мне?

– И я не знаю! Возможно, Какаду уже и правит там как раз. Или Хасан Пилорама Второй… А может, как и раньше, бывший обкомыч, Батька Харчо…

– Понятно!

– Да, вот еще что – конфет ребятам надо еще взять, шоколадок там, сладостей…

– А это-то зачем? – изумился Самохин.

– А знаешь, как иногда в провинции встречают? Цветами! В школе выступить зовут… Хлеб-соль! А тебе и ответить-то людям нечем… А нужно, чтобы простой народ знал, что это не оккупанты из центра России прилетели, а хорошие люди: напоят, если пьешь, накормят, если голоден, детей – угомонят, баб… Ну, в общем, спецназ, одним словом…

– Записываю: сластей там, эксклюзивного, – кивнул Самохин. – Для детей, для женщин…

– Для женщин тоже, да. Презервативов не забудь. Вы ж не монахи все-таки…

– Ну, многие женаты… Это ты у нас холостой…

– Не холостой, а разведенный, – поправил Аверьянов.

– Какая разница? – пожал плечами Самохин.

– Ожегся, значит. Вот и разница. И еще та разница, что я-то – остаюсь! Я для других, не для себя, для вас…

– Ладно. Пойду доработаю списочек…

– О, чуть не забыл! Впиши еще колючей проволоки, километров десять. Да нет, пятнадцать!

– Зачем?

– Валюта. В любой стране, в любом районе, при любом режиме продашь. Если дойдете до ручки. Высоколиквидный товар. Колючку у тебя всегда, везде и всюду купят, – для разных целей, но возьмут: и черные, и белые, зеленые, голубые в крапинку, демократы и республиканцы, расисты и коммунисты, антисемиты и сионисты, православные, католики, сатанисты, адвентисты, буддисты и баптисты! Колючая проволока всем нужна. Товар! С руками оторвут!

Выйдя из КПП, Михалыч не заметил своего «опеля», припаркованного Аверьяновым довольно скромно, на значительном удалении от проходной. Плюхнувшись на переднее сиденье утлой «шестерки» зампотеха, Михалыч тяжело вздохнул.

– Н-да… – Зампотех завел машину. – Все им дал Медведев! Все, по списку… Вот у кого деньги немереные-то…

– Денег-то как раз негусто дал, по две тысячи всего… – успокоил майора Михалыч.

– Так ведь две тысячи долларов! Каждому!

– А они просили по десять…

– Так две тысячи долларов – это что, мало?

– Я спросил его, кстати, Медведева, – чего ж ты деньгами раскидываешься?!

– А он?

– А он говорит: «Американцы на такую операцию выделяют сотни тысяч. До миллиарда, одним словом».

– А я ему: «Да наши люди и даром отработали бы».

– А он?

– А он мне: «Да ведь две тысячи – это и есть даром. Не деньги. Так, освежиться…. Личному составу настроение поднять… Не более. А потом, – говорит, – мы на производителях экономим, – этим, из ОКБ, из какого-нибудь Гадюкино-восемь, деться некуда, ну и потерпят, а на оперативном составе экономить – себе дороже станет, они тебя же и продадут за бугром…»

– Значит, действительно, на задание… И, видно, не из легких.

– А ты сомневался? Ежу ясно было.

– Ну, он-то: «испытание транспортного средства», «испытание транспортного средства»….

– Ага. И укомплектовал взвод так, как и на смерть не посылают: ну все тебе, что хочешь, к чему привык, на любой случай жизни…

– Даже колючей проволоки двадцать километров отстегнул. Новейшей, не ржавелой! Ты понимаешь?!

– Понимаю.

– Но денег выплатил только по две штуки. А Аверьянову – вообще шиш!

– Аверьянов остается, с чего бы ему настроение поднимать? Да еще деньгами! Вот выдумал!

– Это, кстати, тоже непонятно: без командира! В голове не укладывается.

– А командир им как раз не нужен, – кивнул Михалыч. – Там, куда их забросят, есть уже командир. Свой.

– Что значит «свой»?

– Ну, вот я подумал, если все это про телепортацию верно, то… То нефть качать там, куриные ноги возить, картошку, шампунь…. Бухло, барахло, бабьи трусики… Это здорово, конечно… Но ведь можно гораздо интереснее спектакль разыграть…

– Например?

– Например, режим какой свергнуть… В какой-нибудь ананасной империи: площадь – семь тысяч квадратных километров, население – сорок тысяч обезьян. Ты представь: в президентском дворце вдруг возникает рота! Вооружены до зубов! Российский спецназ… Пятнадцать рыл, и все с похмелья! А?

– Ну?

– Границ они официально никаких не пересекали, лететь не летели, не плыли, не ехали… Оружия, боеприпасов через третьи страны не ввозили… Чисто. И вдруг возникли – как черти из коробочки. Раз – и квас! …И гадай потом, кто короля Оранг-Утана Третьего, и наследного принца Гуталина с принцессой Лианой прямо за завтраком, – и так, и этак, и под столом… Эх, где мои годы молодые?! Охрану – в решето. Кто?! Дед Пихто! Те – ноту! В ООН, блин, в Страсбург, в Вашингтон! А мы и ни при чем! Давид Жоперфильтр рояль вам уделал! Так-то! Отстрелял рожок в конце – все, занавес: цветы, аплодисменты, и назад. И взятки гладки!..

– А если ранят, убьют кого из наших?

– Они все в комбезах, без документов… Двоих, кстати, с татуировками, Медведев вывел из состава группы, замечаешь?

– Но раненые… Если захватят раненого? Они по-русски же говорят!

– Ну, значит, раненых не будет. …А целые и невредимые которые вернутся, так те даже знать не будут, где они были, кого хлопнули… Молодежь же газет не читает.

– Старший же должен знать.

– Ну да. Поэтому Аверьянов и остается. А тот старший, что в курсе, – он их человек, от конторы, он там уже. Подручных, исполнителей только ждет. Профессионал. Маньяк, наверно.

– Как ты все вывернул!

– Конечно, все это было заранее просчитано, проработано. А ты чего, думал, они смотрят: полвзвода справа от самолета загорает, полвзвода – слева! О-о, годится! Нет, конечно! У них ведь два кадровика в группе, все личные дела перевернули у нас. Что ты! Они прекрасно знали, куда они ехали и зачем! Там еще, в Центре, в Москве отработали: именно наш полк, именно взвод Аверьянова. Без него самого.