Контакт первой степени тяжести - Горюнов Андрей - Страница 33

Поезд на Воркуту отходил через сорок восемь минут.

– Товарищи, вы меня не пропустите без очереди? У меня уже сейчас посадку объявят: опаздываю!

– Да все опаздывают!

– Вон, встань в конец, как все!

– Он думает, мы здесь для удовольствия стоим.

– Просто нахал, вот и все!

Белов быстрым шагом двинулся вдоль касс, примериваясь – где людей поменьше.

Конечно, наименьшая очередь тоже ничего не гарантировала по сути: народа, может быть, мало как раз из-за того, что кассирша работает медленно, в темпе утопленницы. Люди это сразу замечают и становятся туда, где хоть и больше народа, но дело идет быстрее.

Он вдруг заметил окошко, за которым сидела кассирша, но народа перед которым не было ни души.

– Один купейный. Или СВ. Любой. Можно плацкартный. До Инты. На Воркутинский. На сегодня. На сейчас.

Кассирша внимательно и с интересом выслушала его тираду целиком, довольно хмыкнула и наклонилась чуть вперед – к окошку, к лицу Белова. Наклонившись, она слегка постучала длинным лакированным ногтем по стеклу, отделявшему ее от Белова, и спросила:

– Читать умеешь? Почитай!

На стекле перед самым лицом Белова висела бумажка с каракулями. Он с напряжением сумел их разобрать.

Там было нашкрябаны два слова: «Техническая пауза».

В воинских кассах кассирша сидела без дела, слушала музыку, покачивая в такт неимоверной прической: с ушей свисала пара черных проводков, соединявшихся на ее бюсте в один, сбегающий вниз и где-то там, под столом, оканчивавшийся, наверно, штекером, воткнутым в соответствующее гнездо ее скрытой от постороннего взгляда «мыльницы».

– Девушка, милая! Я не военный, но военнообязанный, я сержант! Сержант запаса! Мне б до Инты, а? Битте! Ну, пожалуйста!

Кассирша, не снимая наушников, мимически показала ему: «Погоны-то где?»

– Да я в гражданском, не видите разве – я в отпуске! Все так же безучастно, отдаваясь волнам музыки, кассирша сделала руками жест, показывая: «Документ?»

– Да черт вас взял бы, формалистов! – вскипел Белов и стукнул кулаком слегка, в досаде, около окошка.

Милиционер, дежуривший в зале, мгновенно обратил свое внимание на нарушителя спокойствия.

А девушка-кассирша только покачала головой – насмешливо и озорно: в такт музыке.

У этого окошка надпись гласила: ветераны, инвалиды, кавалеры трех степеней, лауреаты, депутаты, герои соцтруда, президенты, резиденты и все такие прочие – без очереди.

Но и к этому окошку очередь была не меньше, чем везде.

«Надо дать кому-нибудь взятку», – подумал Белов и оглянулся в поисках деловых.

Явных жучков, как на грех, в поле зрения не было.

Один только мент торчал посреди зала, уперевшись в Белова сосредоточенным взглядом слившихся воедино у переносицы глаз – как Полифем, циклоп – на Одиссея.

Белов отчего-то интерпретировал этот взгляд как предлагающий услуги. Конечно, мент же должен знать бандитов, спекулянтов, проституток: он с них кормится.

– Простите, – подошел Белов к фараону. – Вы мне не скажете, кто здесь обилечивает? За бабки, разумеется?

– Билеты в кассах продают кассиры, – ответил мент, чеканя каждое слово.

Подумав чуть, Белов решил, что мент обкуренный или торчит с колес: алкоголем от него не пахло.

– Спасибо! – поблагодарил он милиционера за полученную справку и направился к началу очереди в окошко депутатов-ветеранов-героев.

Время до поезда оставалось в обрез, и Белов решил действовать круто, уже не миндальничая с толпой.

Перегородив рукой подход к окошку кассы и отсекая тем самым уже получающего билет от всех остальных в очереди, Белов спросил первого:

– Так. Вы депутат?

– Я?! – слегка опешил тот.

– Вы!

– Да! – сообразил наконец первый. – Я депутат.

– Документ предъявите! – потребовал Белов, беря на слабо.

– Нет, я не депутат.

– Герой? Тогда, пожалуйста, удостоверенье.

– Не понял...

– Что вы не поняли? Ксиву предъявите.

– А по какому, собственно, праву вы можете требовать?

– А по такому, что я-то с документом, ясно вам? Ну вот. Тогда вы и подвиньтесь.

Встряв, таким образом, к самому окну, Белов тут же сунул кассирше сразу две корки: «Союз художников РФ» и «Заслуженный художник».

Кассирша их взяла – брезгливо, двумя пальцами и, осмотрев, вернула, с презрением продавив сквозь зубы:

– Это все не то.

– Нет, это то! – Белов решил идти ва-банк. «Ч-черт! – мелькнуло в голове. – Я ж бабки-то забыл вложить вовнутрь».

Теперь это делать было уже поздно: несколько парь глаз впивались в то же окошко из-за его правого плеча. Оставалось одно: врать внаглую, напропалую.

– Вне очереди мне полагается – смотри приказ по МПС от девятнадцатого сентября – достаньте-ка и посмотрите, если вы читать умеете.

– Ах, очень надо мне читать! – кассирша усмехнулась. – Такие страсти, да прямо на ночь! Я лучше вас послушаю. Художник... – добавила она весьма насмешливо. – Что надо-то, болезный?

– Один билет мне надо – всего-то. В СВ или купейный. На воркутинский. До Инты.

– Когда вы едете?

– Сегодня. Сейчас прямо еду.

Она защелкала по клавишам компьютера.

– Нет. Нету ничего. Не поедете.

– Плацкартный? Общий?

– Ничего!

– А на сегодня – пассажирский? В Лобытнанги?

– Нет, тоже нет.

Тут очередь, все осознав, заволновалась.

– Влез – сам не знает, что в хочет!

– Гоните этого «героя» с рюкзаком!

Стоявший за Беловым, им отодвинутый «не депутат» и «не герой» вдруг оттеснил его рывком от кассы и добрым голосом сказал:

– Тебе б до Вологды доехать, а там и до Инты можно. Пересел на Ленинградский, например. Еще быстрей, чем на прямом. Тот ведь экспресс.

– Действительно! – Белов сделал движение назад, к окошку, но «не герой», закрыв ему рукой подход, добавил с явной издевкой в голосе:

– Ну, нет уж, чурики сгорели! Одна попытка на лицо. Я тоже композитор – он махнул в воздухе книжкой. – Теперь давай в конец, встань в очередь, как все!

Зайдя через служебный ход к администратору билетных касс, Калачев предъявил свое удостоверение.

– Я вас слушаю, – кивнула женщина-администратор.

– Меня интересуют люди, точнее фамилии людей, купивших двадцать четвертого августа билеты на Москву на пятьдесят девятый поезд в Буе.

– В Буе? Это сложно, – вздохнула женщина.

– Я понимаю вас, – пожал плечами Калачев.

– Вы понимаете! – эхом откликнулась администраторша. – Тут надо Буй запрашивать.

– Я вам сочувствую, – кивнул Иван Петрович.

– У меня в компьютере есть информация только по Москве.

– А у меня и вовсе компьютера нет, – признался Калачев. – Все время самому приходится все делать. Даже думать, верите?

– Присядьте, – предложила она, поняв, что от этого посетителя можно отвязаться только одним-единственным способом – сделать то, что он просит.

Иван Петрович, собираясь присесть согласно приглашению, оглянулся в поисках стула, но, не найдя оного, аккуратно присел на край стола кзастенчиво констатировал:

– Присел...

– Я сначала только отобью всю текучку, а потом будем выходить с вами на Буй.

Несколько минут спустя администраторша повернулась к Калачеву и указала на оживший и зазвеневший вдруг в бешеном темпе принтер:

– Из Буя распечатка для вас, боюсь, пришла.

– Спасибо.

– Вы подождите-ка благодарить, вы сразу начинайте сматывать ее, а то здесь сейчас будет тесно.

– Простите?

– Ну, много бумаги. Не повернуться, все завалит. Не понимаете, что ли? Вон он как разошелся! Хватайте быстрей!

– Не понимаю? Что хватать?

– Ловите быстрей ее, говорю, свою распечатку, и комкайте, комкайте! Тоже мне, угрозыск!

Принтер в бешеном режиме изрыгал, печатая, погонные метры рулонной бумаги, заполняя все пространство вокруг себя.

– Они прислали информацию обо всех проданных билетах, на все направления, на все поезда, в августе месяце на всех-всех станциях Буйского участка Северной железной дороги.