Тюрьма особого назначения - Горшков Валерий Сергеевич - Страница 73

И все-таки его рука машинально метнулась к кобуре с пистолетом.

Короткий удар в грудь и последующий захват запястья с заломом за спину заставили его согнуться пополам и упасть на колени, взвыв от боли.

– А-а-а!!! С-сука…

– Грешно так обращаться к священнослужителю, сын мой. Где ключи от машины? – У меня было совсем мало времени, и я не собирался тратить его на разговоры. – Сейчас сломаю руку. Раз… два…

– В замке! В машине они! А-а-ф-ф-ш-ш… – корчился, пытаясь вывернуться, лейтенант. – Кто ты такой, падла?! Тебя же…

Я отпустил его руку, одновременно ударив сложенными лодочкой ладонями по ушам, бросился к «уазику» и запрыгнул на водительское сиденье. Ключ со светящимся тусклым зеленым светом фосфорным брелоком действительно торчал в замке зажигания, и я незамедлительно завел мотор, до отказа выжимая педаль газа. В зеркале заднего вида уже появились фары соскочившего с моста джипа тюремной охраны. Сейчас он остановится рядом с лежащими на земле солдатиками, которые расскажут, что неизвестно откуда взявшийся мокрый с головы до ног поп, применив грубую физическую силу, угнал армейский внедорожник. Эх, ребята, ребята… Знали бы вы, что творите, да только рассказать вам правду сейчас нет никакой возможности.

Я мчался, подчас едва не срываясь с грунтовки на очередном крутом повороте и не переставая думать о заветном телефоне, до которого следовало сначала добраться. Преследователи заметно поотстали, что вселяло какой-то оптимизм. Впрочем, полковник Карпов наверняка свяжется с местными гаишниками, предупредив их о беглеце, угнавшем армейский «уазик». И стало быть, на трассе меня скорее всего будут ждать…

Серпантин лесной грунтовки закончился, и ухабистая дорога уперлась в трассу, по которой прямо перед носом «уазика» прогрохотал груженный лесом тягач. Пропустив его, я повернул машину в противоположную от Вологды сторону, справедливо полагая, что в этом направлении шансов в ближайшее время повстречаться с выставившими кордон военными или милицией хоть немного меньше, чем если бы я поехал в обратном направлении. Главной моей целью по-прежнему был телефон.

Свернув на трассу, я проехал более пяти километров, не встретив ни души. Преследования тоже не наблюдалось. Оставив позади еще полтора километра, я заметил, что после очередного поворота, огибающего высокий холм с мемориалом погибшим во время войны защитникам Отечества, ярким светом прожекторов обозначился пост ГАИ, справа от него светились огни какого-то поселка. Значит, я у цели…

Но радоваться было, мягко говоря, рановато, ибо мой «уазик», выскочивший из-за поворота, отделяло от поста всего сотни полторы метров. Ах, если бы я заметил пост ГАИ раньше! Можно было бы остановить машину на обочине, окольными тропами пробраться в поселок и без проблем отыскать заветный телефон!

Увы, меня уже заметили и преградили дорогу два милиционера. В руке у одного из них светился полосатый жезл, а другой, похожий на представителя ОМОНа, крепко держал в руках автомат.

Ну почему, почему я не догадался остановить машину раньше, до поворота?!

Оставалось рискнуть…

Сбавив скорость, я приблизился к посту, включил правый поворот, давая понять, что останавливаюсь, проехал ограждение в виде перекрывающего дорогу полосатого шлагбаума и, оставив позади махающего светящимся жезлом гаишника со страхующим его вооруженным бойцом ОМОНа, резко нажал на газ, одновременно не спуская глаз с зеркала заднего вида.

Опешившие служители закона стояли как вкопанные и смотрели на быстро удаляющиеся габаритные огни машины, не предпринимая каких-либо действий. Вот и прекрасно!

На секунду оторвав взгляд от зеркала, я перевел его на бегущую впереди «уазика» серую полоску асфальта и похолодел, мгновенно осознав истинную причину такого странного спокойствия милиционеров.

И понял, что проиграл.

На меня надвигалась ощетинившаяся острыми шипами лента «скорпиона». Расстояние до нее было слишком мало, чтобы вжатая в пол педаль тормоза могла изменить ситуацию. Пошедший юзом армейский «уазик» на полной скорости напоролся на выставленное гаишниками препятствие, проколол все четыре ската, став совершенно неуправляемым, и, неуклюже крутанувшись на месте, слетел с асфальта в кювет.

Я ударился головой о боковую стойку, в глазах потемнело…

Первым моим ощущением, пришедшим на смену беспамятству, было прикосновение к коже запястий холодной стали наручников.

Глава 42

– Я же говорил, никуда он не денется! – Усатый капитан смерил меня взглядом победителя и, повернувшись к стоящим рядом сержантам, видимо, тем, которые вытащили на дорогу «скорпиона», приказал: – Отведите его на пост, в «обезьянник», а я пока свяжусь с тюрьмой. А ты, Володя, осмотрел бы тачку. – Гаишник встретился взглядом с держащим меня за шиворот здоровенным омоновцем. – Наверняка этот монах вооружен, надо проверить…

Двое молоденьких сержантов, судя по выражению лиц – необычайно довольных, что им удалось поучаствовать в успешном задержании «особо опасного преступника», повели меня, скованного «браслетами», к зданию поста ГАИ.

– Ну шагай, шагай быстрее, паскуда! – злобно прорычал один из парней… – Надо же до чего додумался! Рясу нацепил, сволочь!

Вслед за этим я почувствовал сильный удар кулаком в спину и едва устоял на ногах, закусив губы от перехватившей дыхание боли.

Я не сомневался, что мог бы без особого труда раскидать этих пацанов, даже будучи скованный наручниками – только одними ногами. Но вряд ли это дало бы мне что-то. Со сцепленными за спиной руками далеко не убежишь! А чтобы избавится от «браслетов», мне требовалось пять-семь минут спокойного сидения на месте, и такая возможность могла представиться только в «обезьяннике» – клетке для задержанных, имеющейся на большинстве крупных загородных постов ГАИ. Так что пришлось терпеть.

Терпеливо снося оскорбления молокососов в погонах, я подождал, пока меня затолкают в металлическую клетку в углу прокуренного помещения дежурки, и сел на стоящую у стены грязную деревянную скамейку…

Последний раз я практиковался в освобождении от наручников еще в Афганистане, в лагере «Белых барсов». Как-то, изрядно приняв на грудь после одной кровавой операции в горах, я установил свой личный рекорд в пять минут и при помощи хитрых манипуляций протиснул кисти рук сквозь стальные кольца «браслетов», до крови содрав с ладоней кожу. Тогда в ходе операции мы потеряли двоих бойцов, и подогретая алкоголем месть нашла свой выход в групповом расстреле двух захваченных в плен моджахедов…

Господи, неужели когда-то это было на самом деле?!

Отогнав от себя нахлынувшие, казалось, из другой жизни воспоминания, я сосредоточился на высвобождении рук, и, как ни странно, это мне удалось довольно быстро и менее болезненно, чем я мог себе представить. За время своих манипуляций с суставами кистей я успел внимательно осмотреть помещение поста и оценить ситуацию, в которой оказался.

Капитан и омоновец, лишь однажды заглянув в дежурку и отпустив в мой адрес «пару ласковых», оставались где-то на улице, рядом с постом. Один из сержантов время от времени выбегал, чтобы остановить проезжающий мимо автомобиль и проверить документы у водителя. Второй постоянно сидел за столом, время от времени кидая на меня злобные взгляды и бормоча себе под нос нечто не совсем приятное для моего слуха. Рядом с ним находился телефонный аппарат. Вне всякого сомнения, с минуты на минуту за мной прибудет майор Сименко со своими «мальчиками». И тогда можно окончательно забыть и о спасении монастырских реликвий, и об аресте преступников в погонах, и о собственной жизни.

Не сбрасывая наручники окончательно, я лишь спустил стальные кольца на ладони, а потом вдруг дико закричал и повалился на пол клетки под испуганно-недоуменным взглядом сержанта, вздрагивая всем телом и пуская слюну…

Симуляция эпилепсии – тоже один из специальных трюков, которому нас учили бывалые инструкторы в учебке «Белых барсов». Считалось, что это может помочь в случае захвата в плен. И судя по испуганному выражению лица гаишника, трюк с симуляцией эпилепсии получился у меня вполне натурально. По крайней мере, сержант вскочил со стула, несколько секунд ошарашенно взирал на это крайне неприятное зрелище, а потом выбежал из дежурки на улицу и вскоре вернулся, на сей раз уже в сопровождении второго сержанта и капитана. Омоновец остался где-то снаружи. Подойдя ближе к клетке, милиционеры с плохо скрываемым отвращением наблюдали за тем, как я изгибаюсь, катаясь по полу, закатываю глаза и сотрясаю помещение поста утробным хрипом.