Двойник - Горшков Валерий Сергеевич - Страница 11

– Но почему именно я? – спросил Логинов, наблюдая за всей отражающейся на лице командира гаммой неописуемых чувств. – В управлении много специалистов с гораздо большим опытом ведения таких сложных дел. Тем более мы с Дреевым только-только начали вплотную подходить к этому проклятому Лерою! Честно говоря, не хочется бросать дело на самом интересном этапе… Я чувствую, что скоро мы обязательно добудем доказательства его причастности к распространению наркотиков.

– Понимаю, – как-то странно, почти обреченно кивнул генерал. – Но… в общем, пока я еще не успел довести до сведения группы, и ты узнаешь первый. В отношении нигерийца принято решение о прекращении всех оперативных мероприятий.

Всех, понял?! Это еще один приказ, который я получил сегодня утром из первопрестольной…

– То есть как – прекратить?! – От удивления Логинов аж привстал со стула, но, наткнувшись на жесткий взгляд генерала, обреченно опустился назад. – Все же знают, что этот гребаный ниггер заполонил весь Питер «белым снегом»!

– Ну и что?! – не выдержав, рявкнул Корнач. – А про чеченскую войну, про пирамиду ГКО, построенную родным Центробанком по примеру того же самого «Эвереста», про заказанное рекламным магнатом убийство Листьева и весь прочий беспредел, в особенности творящийся за стенами Кремля, – разве никому не известно?! А что в результате?! Ни-че-го! У «конторы» шеф меняется едва ли не раз в квартал – неужели все это просто так, ни за хрен собачий?!

Тяжело дыша, Корнач облокотился на стол, положил перекошенный морщинами лоб на сцепленные замком кисти, посидел в такой позе секунд пять, усилием воли беря себя в руки, а потом выпрямился, с поистине генеральским достоинством расправил плечи и после короткого молчания заговорил уже спокойным, обычным голосом.

– В общем так. Костя, это мое личное решение – назначить тебя старшим по делу Ворона, и я, как ты понимаешь, не могу тебе приказать в трехдневный срок положить передо мной рапорт с подробным отчетом о проделанной работе, включая фото «мстителя» и его домашний адрес! – усмехнулся Корнач. – Однако… как бы мы с тобой ни относились к словесному поносу Шарецкого, по сути он прав. Согласно действующему закону, этот киллер – особо опасный преступник, однозначно заслуживающий «вышку» без всякой скидки на мораторий! То, что он мочит исключительно подонков, не дает ему права на самосуд! А значит, мы должны со всем старанием его отработать, вычислить и для начала определить в одну из одиночек на «минус втором» этаже нашего дома, – глухо, с напором сказал генерал. – А если взять живым не удастся… В общем, приказ ты прочитал, и хватит задавать дурацкие вопросы! Он подписан, а значит, обжалованию не подлежит! Сегодня твоя задача сдать дело Лероя в архив. Все материалы и досье по Ворону подучишь завтра в одиннадцать ноль-ноль у меня лично. Вопросы, товарищ капитан?

– Вопросов не имею, – бесцветным голосом произнес Костя.

– Ну что ж, тогда можешь быть свободен, – поставил точку генерал-майор Корнач, взмахнув рукой в сторону входной двери. – Все, до завтра…

Вася из группы Кая

Боевики Кая обмывали удачное ограбление ювелирного магазина в Гатчине.

Ребята расположились в сарае, где попросторнее.

Пока братва гуляла в сарае, Андрей Васильев по кличке Вася, догадавшись, что вот-вот вырубится, двинулся в сауну, но глаз сомкнуть не мог, как ни старался. Беспрерывно вертясь на жесткой скамейке и, ужасно страдая, он наконец не выдержал, свесил босые ноги, прислонился спиной к теплой деревянной стене и некоторое время неподвижно сидел, превозмогая острое желание сблевануть прямо на пол.

Наконец желудок дрогнул, горло сдавило клещами, в глазах потемнело, и Вася понял, что и на этот раз борьба с отравленным алкоголем организмом закончилась для него полным и безоговорочным фиаско.

Кое-как отдышавшись, боевик встал, доковылял до стола с остатками пиршества, схватил початую бутылку «пепси-колы» и, захлебываясь, высосал ее до дна.

Отшвырнув пустую пластмассовую емкость в сторону, он скользнул плавающим с похмелья взглядом по окну, выходящему во двор, и замер…

Четверо здоровенных шкафов, вооруженных автоматами «узи», осторожно ступая, приближались к сараю, откуда даже до Васи доносились возбужденные голоса братков.

Позади амбалов быстрым, уверенным шагом с волыной в руке шел не кто иной, как сам Алтаец – злейший недруг их группировки, на днях с шухером и крутой мочиловкой сбежавший прямо из зала суда!

И вот он уже здесь, пришел за их душами!

Ошарашенно вжавшись в стенку, лопоухий двадцатипятилетний боевик Вася пошарил глазами по комнате в поисках оружия и ничего не нашел. Арсенал, скорее всего, остался в стоящих рядом с воротами машинах, а его любимую игрушку – пистолет «ТТ» пятьдесят шестого года выпуска – маньяк Плейшнер захватил с собой.

Медлить было нельзя. С трудом шевеля окутанными алкогольным дурманом мозгами, Вася все же сообразил, что их бригада оказалась в ловушке. Измена!

Надо линять, пока не поздно! Расклад сил был явно в пользу нападавших, значит, затевать перестрелку бессмысленно. Да и все равно ни одного ствола под рукой!

У дверей в коттедж и у ворот «алтайцы» наверняка оставили «стерегущих» с пушками. По крайней мере, именно так должны были действовать профессионалы, а лохами окруживших дачу парней Вася считать не мог. Рано или поздно, покончив с сараем, несколько боевиков обязательно обшарят все вокруг. Как же быть?! Куда скрыться?!

На какое-то время браток впал в отчаяние, но тут его разламывающуюся по многим причинам голову неожиданно посетила спасительная мысль.

Окно! Маленькое окошко под потолком в душевой, рядом с парилкой! Оно выходило в узкий простенок между высоким каменным забором и коттеджем. Только бы пролезть…

На всякий случай прихватив лежащий на столе зоновский нож-выкидуху с резной ручкой, Вася выскочил из комнаты отдыха в короткий коридор.

Сюда, по обе стороны, выходило пять дверей – в парилку, раздевалку, душевую, туалет и прямо во двор – к заполненному водой открытому бассейну, в который можно было съехать на заднице по желтой пластиковой горке. Но сейчас это был путь к самоубийству, а Вася как никогда хотел жить.

Проскользнув в душевую, он бросился к маленькому окошку под потолком, повернул ручку, толкнул пластиковую раму и, сунув в зубы нож, схватился обеими руками за край окна. Подтянулся, вскарабкиваясь по отделанной деревом мокрой стене.

Ноги соскальзывали, буксовали, но страх утроил силы. Коротко стриженная под ежик голова Васи поравнялась с распахнутым окном, пролезла наружу, огляделась. Никого. Вслед за головой, схватившись за наружную часть окна, вылезла правая рука…

После отчаянных попыток выдавить собственное тело сквозь узкое квадратное отверстие, продолжавшихся добрую минуту, Вася, весь изодранный в кровь, со сломанным ребром (полыхнувшая в боку боль была просто невыносимой!), наконец-то протиснул свой торс через проем, но, не удержавшись, мешком свалился вниз с двухметровой высоты. Он упал прямо на разбитую бутылку из-под пива, видимо выброшенную кем-то из пацанов из окна душевой во время одной из прошлых пьянок.

Острые края осколков, как зубы хищной рыбки пираньи, впились в бок как раз в том месте, где тело протяжно ныло от жуткой боли. Прикусив зубами выкидуху – последний аргумент в борьбе за собственную шкуру, Вася тихо застонал.

Кое-как поднялся на ноги, взял в руку нож, выбросил острое лезвие и, подгоняемый страхом, стал протискиваться между домом и забором к дальнему от сарая углу участка. О том, чтобы в этом месте перемахнуть через трехметровый забор, вверху утыканный острыми металлическими шипами, не могло быть и речи.

Достигнув угла коттеджа, Вася осторожно высунулся и огляделся. В пятнадцати метрах впереди, прямо возле забора, отделяющего их территорию от записанной на «левых» людей роскошной дачи чиновника из областной администрации, росла раскидистая старая вишня. По ней можно взобраться наверх, перемахнуть на ту сторону, а уже оттуда дать деру! Главное – чтобы не заметили эти «алтайские» волки с автоматами…