Дискета мертвого генерала - Горшков Валерий Сергеевич - Страница 34

«Мне кажется, что я ему нравлюсь, – не без удовлетворения подумала Наташа. – И он мне – тоже… Как интересно!»

– Вот вы только что сказали, что в Москве можно десять лет гулять, и ни разу не…

– Я помню, – кивнула девушка. Ее женская интуиция уже подсказывала, какие следующие слова она сейчас услышит. И она хотела их услышать.

– Так я, вот, подумал, – Прохоров слегка запнулся. – Подумал, что довольно скучно будет все время гулять одному. Может быть… В общем, я приглашаю вас вместе провести время, – ему показалось, что он не сказал, а тяжело выдохнул эти главные слова. – Обещаю любую программу, на выбор.

– Надо же! – как-то неожиданно грустно произнесла Наташа и опустила глаза. – Вы только пятнадцать минут назад сели в автобус, а уже приглашаете меня на свидание.

Если бы Вадим и Наташа могли в этот момент внимательно вглядеться в лица остальных сидящих в «Латвии» пассажиров, то наверняка заметили бы на них крайнюю степень удивления. Такого форсированного развития ситуации не ожидал никто. Тем более что трое из остальных пяти мужчин – в том числе и сам профессор – в разное время уже предпринимали попытки в той или иной форме сблизиться с Наташей Рудаковой. Однако как ни старались и какие золотые горы ни обещали, всегда наталкивались на вежливый, но категорический отказ.

– Хотите честно? – не выдержал Прохоров, внезапно ощутивший, что земля выскальзывает у него из-под ног. – Едва я зашел в автобус, как сразу понял, что если сегодня же не приглашу вас на свидание, то больше не сделаю этого никогда! И буду жалеть о том всю оставшуюся жизнь.

– Все мужчины одинаковые, – улыбка снова появилась на красивом лице девушки. – Клянутся в любви с первого взгляда, а потом думают, как бы поделикатней удрать к другой. Мой бывший муж тоже обещал слишком много, а в результате…

– И все-таки я хочу пригласить вас вместе погулять по ночному городу, – настойчиво вставил Прохоров. – Но, видит Бог, не будет никакой трагедии, если вы скажете «нет».

Наташа ответила не сразу. Она еще раз внимательно прислушалась к своему внутреннему голосу, спрашивая у него разрешения начать все сначала. И, к своему удивлению, он очень отчетливо сказал: «Хорошо, я согласен». Вот так просто и банально. Хотя раньше всегда начинал перечисление как минимум нескольких категоричных доводов против кандидатуры очередного претендента в ухажеры.

– Ладно, – у Наташи как будто упал с груди так долго мешающий спокойно дышать камень. Она глубоко вздохнула, непроизвольно обвела взглядом тщательно скрывающих свое любопытство коллег по работе и приняла окончательное решение: – Мой номер телефона – сто тридцать семь, двадцать два, двадцать пять. Запомните?

– Конечно! Спасибо… Я сегодня вечером позвоню, хорошо?

– Хорошо. Только на сегодня не рассчитывайте. Как-нибудь на днях.

В «Латвии» наступила неожиданная тишина. Очередной рабочий день начинался с сенсации. Впервые за три года работы в Центре Наташа Рудакова согласилась на свидание. Причем сделала это публично, перед всеми коллегами! И этот, новый, тоже оказался парнем не промах. Раз – и в короли. Невероятно. Но больше всех ощущал себя «заведенным» неожиданным происшествием профессор Славгородский. Он самым последним из присутствующих предпринимал попытку пригласить очаровательную сотрудницу на один высокий прием в качестве своей спутницы и буквально покраснел, как разъяренный бык, когда Наташа в безобидной форме назвала его «дедушкой». И это притом, что в свои пятьдесят два он выглядел как минимум на два года моложе прожитых лет!.. С того дня минул месяц, и вдруг какой-то новый сотрудник, им же, профессором, приглашенный, едва появившись в Москве, лишает своего шефа последней надежды устроить личную жизнь? Какое свинство!

И уже не в силах совладать с самим собой, Славгородский перешел в психическую атаку.

– Вадим Витальевич, а что вы скажете супруге, когда попытаетесь улизнуть из дома на ночь глядя? – Профессор хотел представить свои слова как обычную шутку и придал физиономии выражение лица монаха с двадцатилетним стажем.

Прохоров, застигнутый врасплох ловкой подначкой Славгородского, смерил обидчика взглядом загнанного в клетку тигра: «Какого черта старый осел лезет в чужие дела? Ну кто его просил встревать со своими идиотскими рассуждениями? Сейчас Наташа спросит меня, действительно ли я женат, а потом сразу же даст, к всеобщему удовлетворению, полный отворот…»

Но Наташа думала совсем иначе. Она нисколько не удивилась неожиданному нападку профессора, догадываясь о его истинной причине, а только презрительно посмотрела в его прищуренные рыбьи глазки и громко сказала:

– А мне всегда казалось, Григорий Романович, что сотрудники Центра не обязаны посвящать руководство в свою личную жизнь. Оказывается, я ошибалась. Что ж, прошу прощения, господин профессор психиатрии! Следующий раз в конце каждого месяца буду класть на ваш стол отчет о проделанной работе. Вот вчера, например, я наконец-то развелась с мужем, – Наташа смотрела на Славгородского, как на размазанный по асфальту плевок. Хотя даже такое определение не вполне соответствовало всей глубине выражаемых ею по отношению к ревнивцу чувств. Зарвавшийся психиатр вынужден был признать сокрушительное поражение. Он снова решил все списать на неуместную шутку.

– Не надо так волноваться, я совсем не хотел обижать вас, – ретировался ревнивец. – Конечно, ваша и Вадима Витальевича личная жизнь меня совсем не касается. Можете не только встречаться, Наташенька, но даже пожениться… Мне без разницы! – снова взорвался Славгородский. И окончательно понял, какими нелепыми выглядят со стороны его реплики.

Больше он не проронил ни единого слова в отношении личной жизни сотрудников. И не только в данный момент, но и на протяжении последующих месяцев. Профессор умел извлекать уроки из сделанных ошибок и не повторять их в будущем. Все-таки он был асом современной психиатрии, а грош цена психиатру, не могущему совладать даже с самим собой.

– Вы действительно женаты? – не слишком укоризненно поинтересовалась Наташа, почему-то внимательно заинтересовавшаяся состоянием своего маникюра.

– Да, уже четырнадцать лет. И дочка у меня есть, Дашенька. Ей скоро три года. Извините…

– Надеюсь, Вадим, ваше предложение еще в силе?

Брови Прохорова резко взметнулись вверх, глаза округлились, а мускулы на лице замерли.

«Неужели…» – Он не решался подумать, что Наташу, оказывается, совсем не смутила глупая, но явно целенаправленная выходка Славгородского.

– Так вы все еще согласны… – больше себе, чем ей, сказал он и непроизвольно дотронулся до ее пальцев. Но Наташа не отстранилась. А крепко сжала их.

– Все нормально. Не забудьте номер телефона, – девушка одарила собеседника такой очаровательной улыбкой, что у Вадима Витальевича исчезли последние сомнения: «Она понимает, она все понимает!»

Микроавтобус свернул направо с широкого загородного шоссе на узкую асфальтовую ленту, петляющую среди растущих вдоль самой дороги сосен и елей, и через пятнадцать минут впереди появились въездные ворота «Золотого ручья». «Латвия» остановилась перед нанесенной на дорогу широкой белой полосой с надписью: «СТОП». Из расположенного за воротами КПП вышли и направились в сторону автобуса два крепких охранника с короткоствольными автоматами, оба одетые в черную форму с красными погонами. Как успел заметить Прохоров, они были старшинами. Один встал перед воротами, а второй подошел к автобусу, открыл дверцу в пассажирский салон и осмотрел пассажиров.

– Доброе утро, Игорь, – бодро поздоровался Славгородский. – Здесь, как всегда, только свои. Да, познакомься, – профессор повернулся к сидящему рядом Прохорову. – Вадим Витальевич, наш новый сотрудник. Он есть у вас в приказе.

– Выйдите, пожалуйста, – охранник строго посмотрел на незнакомого мужчину в твидовом пиджаке и длинной черной кожаной куртке. – Это необходимо.

Прохоров встретился глазами с Наташей, и она, чуть растянув уголки тонких накрашенных губ, согласно опустила веки. Для Вадима Витальевича в данный момент не могло бы существовать лучшего подтверждения. Инженер встал, одернул куртку и вышел из салона.