Иллюзии - Марч Джессика - Страница 6

Теперь не хотелось вспоминать об этом. Она пожелала Памеле удачи в деле, которое та вела, и они расстались.

Оставшись опять одна, Вилли взяла бумагу, которую раньше отложила. Она набрала номер телефона, указанный в записке, и, словно восемнадцатилетняя девчонка, слушала гудки.

Наконец знакомый хрипловатый голос ответил:

– Алло?

Она пыталась говорить спокойно.

– Джедд, это Вилли. Я получила твою записку. Чем ты меня можешь обрадовать?..

– Я счастлив, что ты мне позвонила. Как поживаешь?

– Я... прекрасно. А ты? – Как странно, подумала Вилли, что они могут так вежливо разговаривать после того, что случилось...

– Не так хорошо, как мне хотелось бы. Мне нужно видеть тебя. Давай поужинаем вместе. Сегодня.

– Хорошо. – Ответ у нее вылетел раньше, чем она смогла обдумать его.

– Я позвоню тебе сегодня в семь. Ты живешь все там же?

– Нет, у меня квартира в «Пьеррэ».

– А не слишком ли накладно для вас, адвокат? – съязвил он.

– Обсуди это с моим бухгалтером, – с удовлетворением отрезала она и повесила трубку.

Кафе «Времена года» посещали юристы. Оно высоко ценилось как место, где можно вкусно поесть. Вот почему его выбрал Френсис. Вилли не удивилась, когда метрдотель указал ей на стол у фонтана, заказанный им. Френсис любил помпезно преподнести себя и в ресторанах, и в лучших клубах города. Вилли также не удивило, что она пришла первой. Он, вероятно, укрылся в комнате для мужчин или в баре, чтобы своим выходом произвести эффект. Его глупым играм не было конца. Она заказала стакан белого вина и решила подождать Френсиса десять минут, но не более.

– Вилли, дорогая! – экспансивно приветствовал ее Гарриган сразу же после того, как ей принесли напиток. Вы выглядите великолепно.

– Как и вы, – сухо сказала она. Правда, нельзя отрицать, что Сильвер Фокс (прозвище, которым он был обязан своему красноречию и преждевременной седине) немного изменился. И все же он остался таким же, каким она его знала двенадцать или более лет назад. Он неплохо выглядел в своем костюме, который, как ни странно, подходил к багровому цвету его лица. Может быть, у него высокое кровяное давление, подумала она, но, скорее всего, это от чрезмерного потребления алкоголя. На его ногтях был маникюр. И, присутствовал ли он в зале суда или занимался другими серьезными делами – на нем постоянно были его старые очки в роговой оправе. Гарриган, она знала это, как никто другой, любил производить эффект на слушателей, он рожден был для этого и реализовывал свои способности. Она улыбнулась, когда он уселся на свой стул и подозвал официанта, нахмурив густые брови, с царственным выражением лица.

Получив свою выпивку, Гарриган направил все внимание на Вилли.

– Нет сомнения, что вы были полны любопытства, когда собирались на эту встречу. – Он улыбнулся, чтобы немного смягчить свои слова.

– Нет сомнения, вы угадали. – Она улыбнулась ему в ответ.

– Ах Вилли, Вилли... Это был печальный день, когда вы покинули меня. Я жалею, что не работаю с вами, такой искренней, интеллигентной, упорной и целеустремленной женщиной.

– Спасибо, – сказала она, желая прервать поток его комплиментов.

– ... Вы преклоняетесь перед законом. Но, – он сделал эффектную паузу, – но есть такие тонкости, которым вы научились бы, оставшись в фирме «Гарриган и Пилс». Баланс и пропорция и чувство абсурдности всего. Вот вы сидите здесь, довольная и счастливая своим выбором, вы все еще верите в то, чего нет. Почему так получается, дорогая Вилли? Неужели вы не могли найти другую область применения своему таланту?

Слова Гарригана действовали Вилли на нервы.

– Френсис, дорогой, – сказала она медленно и с нескрываемой иронией, – я уверена, что вы слышали притчу о поваре, который работал в посредственном ресторане. Он готовил пищу, но не хотел ее есть. Я уважаю принципы законодательства, но составлено оно весьма посредственно, и я не хочу опираться только на него.

– Хорошо. Если вы так считаете, – удовлетворенно заявил он, – вы обрадуетесь моему приглашению выступить на Национальной конференции по брачному законодательству. Естественно, я буду председательствовать на этой конференции.

– Естественно. Кому же, кроме вас! Главному архитектору несправедливого законодательства, человеку, который ответственен за обнищание тысяч женщин и детей...

– Ну-ну, Вилли. Ваши голубые глаза хищно блестят. Возможно, у вас понизился уровень сахара в крови. Давайте немного перекусим. – Он кивнул официанту.

– Я не страдаю хроническим недоеданием, Френсис. Я просто говорю правду.

– Ах, да, правду, – вздохнул он. – Хорошо, будьте любезны, закажите что-нибудь на ленч. Жаль, что я вам не смог внушить, что чаще встречаются вещи более ценные, чем истина. – Он внимательно изучал меню, и Вилли знала, что он не продолжит свою речь, пока хорошенько не обдумает заказ.

– Мне, пожалуйста, запеченного в собственном соку тунца, и сразу же «Столичную», – сказал он официанту, который терпеливо ждал. – А вам, Вилли, дорогая?

– Салат и...

– Этого не достаточно для ленча. Не удивительно, что вы такая нервная и импульсивная. Принесите для леди мясо, запеченное в лимонном соусе, и пирожное с орехами на десерт.

Вилли улыбнулась и кивнула головой в знак согласия. Ей вдруг стало приятно, что мужчина позаботился о ней.

– А сейчас, – торжественно сказал Гарриган, – представляете ли вы, о какой возможности идет речь? Вы и подобные вам женщины-адвокаты полностью раскритиковали брачное законодательство. Да еще в прессе. Я даю вам возможность предложить конструктивную альтернативу.

– В чем дело, Френсис? Зачем вам понадобилось это? Конференция, конечно, – широкая аудитория. Но мы уже охватили большую прессу, и законодатели вынуждены будут обратить внимание на эти выступления.

Он вздохнул и сказал с видом оскорбленной невинности:

– Я не выступаю против справедливого распределения прав. Я искренне пытаюсь уловить изменения, которые произошли в нашем обществе. Если, к сожалению, некоторая часть женского населения страдала, то это, в основном, из-за неправильной интерпретации закона. Откуда мы могли знать, как поступал тот или иной судья в каждом конкретном случае?

– Вы знали, – горячо возразила Вилли. – Вы знали, Френсис. Вы даже увидели в этом шаг вперед. Разве не так? Благодаря финансовым возможностям мужчин, закон предоставляет им преимущество при разводе. Бросая жен и детей, они получают большую финансовую свободу, чем в браке. И как вы можете сидеть здесь и говорить мне, что вам это не известно?

Он улыбнулся.

– Лучше сказать, что меня не удивляет это. Вы просили равенства, и вы получили его. Будьте в ответе за свои поступки. Вилли, дорогая, женщины получили то, что хотели. И, если они не достаточно умны, чтобы воспользоваться этим, разве моя в том вина?

Она встала, лицо ее пылало, глаза сверкали яростью.

– Хорошо, Френсис, я выступлю на вашей конференции. Я выскажусь во всеуслышание, в том числе и для вас и вам подобных. Но мне будет плохо, если я еще немного побуду в вашем обществе. – Она поспешно встала и, выходя, столкнулась с официантом, который нес им заказ.

– Леди передумала, – непринужденно объяснил Гарриган. – Вы же знаете, какие леди непоследовательные. Определенно, я придумаю статью, наказывающую за эту черту. – Он улыбнулся и с аппетитом принялся за свой ленч. Слова Вилли, высказанные с такой убежденностью, компетентностью и горячностью, подействовали на него, и он решил как следует подготовиться к конференции, чтобы не попасть в ловушку.

Она шла пешком вдоль Пятой авеню, просто убивая время, не желая возвращаться в офис. Гарриган вывел ее из равновесия, снова всплыли все ее тревоги и беспокойства, которые в последнее время все больше и больше мучили ее. Несколько лет назад, когда мечта ее только зарождалась, она была уверена, что сможет осуществить ее. Цель, подобно сверкающему маяку во всей своей чистоте, манила ее к себе, толкая вперед, через мучительный механизм низшей школы, через прогнившие устои высшей школы к степени доктора юстиции. Теперь она имела степень и все, что ей сопутствует. Френсис Алоисис Гарриган и те, кто разделяли его убеждения, чувствовали себя в своей шкуре более комфортабельно, нежели она в своей. В этом есть доля правды, но только доля. Как посмеялся бы он сейчас над ней, если бы знал, что она признает это. Несомненно, она потеряла чувство уверенности в себе, но пока еще у нее нет другого выбора, как продолжить начатое.