Дверь во тьму (сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 45

Мои друзья его не заинтересовали. Без опаски повернувшись к ним спиной, Летящий направился ко мне. Уверенной, твердой походкой, и сумасшедшая мысль пронзила меня: это и есть мой Настоящий враг… Я опустил руку — и без всякого удивления встретил рукоять Настоящего меча.

— Ты пришел, — то ли мне почудилось, то ли в голосе Летящего и вправду мелькнула радость. — Ты наш. Я знал.

И я узнал лицо — так похожее на лицо Шоки.

— Я не ваш!

— Наш, наш, — успокаивающе, мягко произнес Летящий. А я все не решался вырвать из ножен Настоящий меч и совсем забыл, что у меня есть и обычный.

И в этот миг Солнечный котенок прыгнул на Летящего. Это был скорее прыжок, чем полет, — но очень сильный и быстрый прыжок. Котенок пролетел над головой Летящего и с громким шипением вонзился когтями ему в лицо.

Летящий закричал. Вскинул руки, пытаясь оторвать Котенка от лица — но так и не смог его коснуться. Шерстка Котенка пылала ослепительным белым светом, и от лица Летящего шел дым — словно этот свет мог обжигать.

Оцепенение прошло. Я выхватил меч Туана и бросился к Летящему. А тот уже катался по полу, закрывая лицо руками и тихо скуля. Котенок отскочил в сторону и нервно мотал в воздухе лапками. На пол падали дымящиеся черные капли.

«У меня только двадцать коготков», — говорил когда-то Котенок. Очень острых коготков, как выяснилось…

Я прижал острие меча к горлу Летящего, и тот сразу затих, замер.

— Я не ваш, — сказал я, словно это было самым главным.

— Ты свой, — неожиданно спокойно ответил Летящий. — Ты выбрал не ту сторону…

— Я знаю, что я выбрал!

— Решать тебе.

Подошел Лэн, тоже с обнаженным мечом. Удивленно посмотрел на меня — «чего тянешь?»

— Почему ты не нападал, Летящий? — шепотом спросил я.

— Ты меня отпустил. Тогда, над горами. Я должен был постараться. Увести тебя к нам.

— Убить его? — поинтересовался Лэн. Я покачал головой.

— Нет, Летящий. Ты бы меня не увел. Я выбрал свою сторону давным-давно.

— Тогда убивай меня, — не то посоветовал, не то приказал Летящий.

— Не буду, — сам удивляясь своим словам, ответил я. — Уходи. Убегай куда хочешь. Тьме конец, и вам всем тоже. Забейся в самый глубокий подвал, потому что здесь скоро будет Свет.

— Глупый мальчик. В наших подвалах слишком много Света, чтобы там прятаться.

— Какого Света? — неожиданно вступил в разговор Котенок. Летящий скосил на него глаза — залитые кровью из множества глубоких царапин — и ответил:

— Свет один, и Тьма одна. Мы строим башни над залежами Солнечного камня.

— Чтобы спрятать их от Крылатых? — Я был уверен, что это так.

— Не только. И Тьма может брать силу от Света. — Летящий скривил лицо в улыбке, запрокинул голову, вглядываясь в Лэна, и докончил: — Так же, как Свет — от Тьмы.

Лэн ударил. Коротко, без замаха, его меч был слишком близко к груди Летящего. Но сил у него хватило.

— Зачем? — спросил я, глядя, как черный песок осыпается вокруг лезвия клинка.

— Враг, — коротко пояснил Лэн.

Несколько секунд мы молча стояли рядом с черной песчаной горкой, еще сохраняющей форму тела. Потом Котенок сказал:

— Я иду вниз.

— Пошли, — согласился я.

— Нет, ты не понял. Вы идете наверх. А я должен проверить, есть ли внизу солнечный камень.

— Зачем?

— Это сила.

И я понял, что он не пойдет с нами вверх — на поиски Правителя Летящих. Не пойдет — и все тут.

— Без этой силы мы не сможем победить? — спросил я.

— Это сила понадобится для другого. — Котенок явно не был расположен к объяснениям. — Идите. И не бойся, Данька. Я уверен, ты узнаешь своего врага… и Настоящий меч поможет.

Между нами словно поставили стеклянную стеночку. Я не стал спорить, я кивнул и сказал:

— Идущие наверх приветствуют тебя, Котенок.

Он не понял или сделал вид, что не понял. Подошел к люку, откуда поднялся Летящий, и прыгнул в темный провал. В комнате сразу стало сумрачнее.

— Может, подождем, пока он вернется? — чужим голосом спросил Лэн.

Я посмотрел на него — пристально, внимательно. Потом поднял щиток ко всем чертям этот багровый полумрак! И сделал то, что собирался никогда не повторять — глянул на Лэна Настоящим взглядом.

На фоне Тьмы Лэн был едва виден. И ничего в нем не оставалось из того, что когда-то я увидел в своем Младшем. Мрак, Тьма, Ночь клубились в теле, которое еще было человеческим.

— Лэн, там, в горах, Крылатые сейчас бьются с Летящими, — очень осторожно начал я. — Они отвлекают Летящих от башни, ты же знаешь. Если мы задержимся, их перебьют начисто.

Мне показалось — или Тьма в Лэне чуть расступилась?

— Я забыл…

— Держись, Лэн. — Я боялся, что и эти слова окажутся мертвыми и ненужными, но все было нормально. — Лэн, мы почти у цели.

Мы стояли минуту друг напротив друга, и во мне не было страха перед Лэном, а в Лэне — стыда за то, что творится с ним.

— Может, останешься здесь? — не то спросил, не то предложил я.

— Еще хуже будет. — Лэн отвел глаза.

— Тогда идем.

И мы двинулись вверх по винтовой лестнице — туда, где ждал меня мой Настоящий враг. А я так и не знал, кем он будет: Предводителем Летящих или… кем-то другим.

Но Настоящий меч оттягивал ножны, не собираясь никуда исчезать. И лестница вела нас по каменной трубе башни, навстречу бою, навстречу выбору, который станет последним.

И это был очень долгий путь.

Поднявшись метров на пятьдесят, мы поневоле остановились — усталость брала свое. Можно было заставить Крыло поделиться силами, но тогда не осталось бы никакого резерва для боя.

Мы стояли рядом на одной ступеньке, Лэн привалился спиной к стене, я — к перилам, за которыми был уходящий вниз круглый колодец. Достаточно широкий, чтобы туда упасть, и слишком узкий, чтобы можно было расправить крылья. Коленками мы уперлись друг в друга, и я чувствовал, что у Лэна дрожат ноги.

У меня, конечно, тоже.

— Данька, я боюсь, — вдруг сказал Лэн.

— Летящих?

— Ну… их тоже…

Факелов на лестнице было очень мало, и Лэн, наверное, плохо видел меня даже в очках. Зато я видел, как побледнело у него лицо.

— Данька, если что-то случится, ты не забывай про ключ. Он ведь убивает не только Крыло, но и того, кто в нем.

— Замолчи! — крикнул я, мгновенно забыв, что нам надо быть осторожными. — Дурак!

— Пусть дурак, но ты помни о ключе, — повторил Лэн упрямо. — И еще… Знаешь, ты лучший друг, который может быть. Спасибо.

Вот тут я ничего не нашелся ответить. А Лэн продолжал:

— Знаешь, я не к месту скажу, только, может, если… забуду потом. Друзья — это всегда ненадолго. Друзья или умирают, или предают. А когда ты появился, я подумал, что бывает и по-другому. Только мне не повезло.

Я сглотнул шершавый комок, застрявший в горле, и хотел сказать, что еще ничего не потеряно, что мы победим и Лэн станет прежним… Но он вдруг выпрямился, отрываясь от стены, и резко закончил:

— Ты главное не умирай. Ладно?

Я просто взял его за руку, и мы постояли так несколько мгновений. Если слова становятся мертвыми, не надо ничего говорить. А потом мы стали подниматься дальше.

И лестница кончилась.

Этот зал был меньше нижнего, потому что башня сужалась. Но по круглым стенам вместо окон тянулись от пола до потолка зеркала. В них отражались черные факелы, и мы с Лэном, и другие зеркала… Зал казался бесконечным, уходящим во все стороны.

— Это здесь, — сказал Лэн.

В зале никого не было, но я чувствовал, что Лэн прав. Может, потому, что от зеркальных стен тянуло холодом, пробивающимся сквозь Крыло.

Винтовая лестница вилась дальше, уходя в потолок, на самый верх башни. Но я знал, что туда идти не надо. ЭТО — здесь.

Кое-где на стенах между зеркалами были высечены надписи непонятными замысловатыми буквами — рунами. Когда я смотрел на них Настоящим взглядом, буквы подергивались, извивались, словно боялись, что я их пойму. Пламя факелов дрожало, словно по залу гулял неощутимый для нас ветер.