Дверь во тьму (сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 23

— Нет! — сквозь слезы крикнул Лэн.

— Странно. Ты всегда был таким любопытным мальчиком, Лэн.

Лэн дернулся, прекращая реветь. Запрокинул голову, пытаясь разглядеть Летящего.

— Откуда ты меня знаешь?

Я тоже уставился на Летящего. Изо всех сил всмотрелся, и Настоящее зрение не подвело. Лицо Летящего словно приблизилось… и я узнал…

— Я Ивон, — без всяких эмоций сказал Летящий. — Меня звали Ивон. Я даже хотел когда-то быть твоим Старшим.

Я изо всех сил потянул прутья решетки. Ни черта. Строили Летящие на совесть.

— Ты… ты… — начал Лэн.

— Я. Твой Старший бросил меня в горах без Крыла. Я попал к Летящим. Рад, что так получилось. В душе я всегда хотел этого.

— Хотел? Почему? — Лэн снова беспомощно задергался в ремнях.

— Летать всегда. Иметь настоящий полет. Легкость полета. Хочешь знать, как я стал Летящим?

Лэн, как загипнотизированный, кивнул.

— Мне вырвали глаза, — бесстрастно сказал бывший Ивон. — Не сразу, постепенно. Так, чтобы боль превратила их свет во тьму. Потом из них сделали эликсир для стекол мрака.

Лэн замотал головой. А Ивон продолжал.

— Потом мне вырвали сердце. Тоже очень медленно. Чтобы весь свет в нем перешел во мрак. Из наших сердец нам делают крылья. Крылья, способные поднять любого, не только ребенка.

— Зачем летать без сердца… — прошептал Лэн. Ивон его не слушал.

— Мне выпустили всю кровь. Из нее делают Черный огонь, которым так весело сжигать вас в горах. Если бы Нынешний позволил, мы давно бы испепелили все ваши города. Кровь тоже выпускают медленно, из нее должен выйти весь свет.

— С тобой им медлить не стоило, — вдруг очень спокойно сказал Лэн. — У тебя не было света — ни в глазах, ни в сердце, ни в крови.

Ай да Лэн! Ивон (я не мог называть его иначе) дернулся, как от удара. Но продолжил с прежним равнодушием.

— Тебе досказать всю процедуру? Мы от многого тебя избавим, чтобы ты легче летал. И много чего получим — и на продажу торговцам, и для тебя самого. Или тебе уже стало спокойнее?

Я мог бы подумать, что он на самом деле считает, что успокоил Лэна. С этих придурков станется. Но Ивон разразился хриплым каркающим смехом, и я понял — он издевается. Пользуется лишней возможностью помучить Лэна.

Он просто садист. Всегда им был, даже когда назывался Крылатым.

Почему я его не убил?

— Ты много говоришь, — неожиданно произнес другой Летящий. — Сразу видно — недавно был человеком. Не нужно.

— Нужно, — огрызнулся Ивон. — Я лучше знаю людей. Уже сейчас в нем рождается мрак. От страха. От предчувствия боли. Я знаю.

— Не будет во мне никакого мрака! — крикнул Лэн. — Я просто умру от ваших пыток!

— Не умрешь. Нельзя умереть полностью, — сказал Ивон. — Видишь?

Он поднял черную колбу, которую держал в руках.

— Это Черный огонь. Слабенький, разведенный. Он не сожжет тебя, когда мы вольем его в твое горло. Он выжжет в тебе человеческую смерть и человеческие чувства. Это будет началом. Видишь колбу?

Ивон протянул руку и сорвал с лица Лэна очки.

— А теперь ты ничего не увидишь, — торжественно сказал он. — До тех пор, пока Тьма не даст тебе новые глаза.

Я еще раз тщетно попытался выломать решетку. Не смог и соскользнул на пол, уже не заботясь, услышат меня или нет. Подбежал к двери, подергал ее. Господи, что же мне делать? Биться о стены, пока за ними будут… нет, даже не убивать или пытать, а превращать в чудовище моего друга?

— Думай о том, кого ты любишь, — донеслось из-за стены. — Думай, что Черный огонь превратил человеческую любовь — в нашу. Чтобы легче было искать своих друзей и приводить их к нам.

— Я не буду о тебе думать, Данька! — закричал Лэн так, что у меня на мгновение замерло сердце. — Не буду!

Он замолчал, словно ему зажали рот. И я, что-то закричав, прыгнул на каменную стену, готовый или проломить ее, или разбиться насмерть.

Мгновения словно растянулись. Я вдруг увидел всю стену — каждый камень, каждую крупицу черного раствора, скрепляющего их. И алые точки, горящие между камней. Их скрепляли Черным огнем, человеческой кровью.

Но как ни старайся, весь свет из крови не уйдет.

Я ударил по алой точке, горящей передо мной. Ударил, не отрывая от нее Настоящего взгляда. И камни, дрогнув, зашатались, словно вся стена была сложена из детских кубиков.

Проломив стену, чудом увернувшись от падающих булыжников, я влетел в соседнюю камеру.

Ивон разжимал рот дергающемуся Лэну, вливая туда дымящуюся черную жидкость. Второй Летящий перебирал лежащие в тазике крючки и ножи. Когда стена рассыпалась и я оказался перед ними, оба оцепенели.

— Получай! — крикнул я, выхватывая меч. И ударил Летящего, который был ближе, перерубая ему шею.

Это оказалось так легко — даже без Настоящего зрения. Словно меч ударил не плоть, а прогнившую изнутри деревяшку. Летящий с грохотом повалился, окутываясь дымным смрадом. На пол упал уже не человек, пусть даже бывший, а куски черного камня.

Ивон молча, не выпуская колбы с Черным огнем, прыгнул к двери. Распахнул ее и поднял руку, словно собирался метнуть колбу в меня.

Наши взгляды встретились. Ивон закричал, как и в прошлый раз, выпустил колбу и скрылся за дверью. Колба, звякнув, разбилась, и на пороге заплясали языки черного пламени.

— Лэн! — прошептал я, склоняясь над своим Младшим. — Лэн, я пришел!

Лэн мотал головой, отплевываясь. Он был без очков и не видел, что происходит. Но когда я заговорил, он замер и слабо произнес:

— Данька, беги…

— Вместе убежим, — перерубая мечом связывающие его ремни сказал я. — У меня Крыло для тебя. Ты в порядке?

Вместо ответа Лэн перегнулся со стола, и его вырвало черной дымящейся жидкостью. Опираясь на мою руку, он слез, неуверенно нащупывая ногами пол, и сказал:

— Данька, здесь двое Летящих…

— Здесь один труп и один сбежавший трус, а не Летящие. Надевай Крыло!

Я помог Лэну забраться в комбинезон и потащил его в пролом. Потом обернулся, схватил с пола булыжник и, повинуясь порыву, швырнул его в уставленные склянками полки.

Камера превратилась в огненный ад. Ревущее Черное пламя лизало стены, и камни таяли, как воск.

— Быстрее! — крикнул я, подсаживая Лэна в окно. Выпрыгнул вслед за ним, шлепнувшись в грязь. Лэн стоял на коленях, его снова рвало.

— Сможешь лететь? — спросил я.

— Попробую, — вяло пообещал Лэн.

Башня шаталась. Сквозь стены пробивались черные огненные языки. Струйки огня взбегали по камням, окутывая вершину башни снопом искр.

— Летим! — крикнул я. — Летим, Младший!

Лэн попробовал встать — и снова упал. Времени уже не было. Я схватил его за плечи, приподнял…

— Держись за меня!

— С грузом не взлетишь… — заплетающимся языком произнес Лэн. Но все же обхватил меня, замер.

Расправив Крыло, я тяжело оторвался от земли. Полетел, медленно набирая высоту. Хороший поток восходящего воздуха шел вверх от башни, но нырять в него мне не хотелось. Мы летели над болотами, удаляясь от башни.

— Лэн, попробуй лететь сам, — прошептал я. — Лэн!

— Да, сейчас, — тихо ответил Лэн. Но никаких попыток лететь самостоятельно не сделал.

Башня за нами с грохотом обрушилась. Я почувствовал ударивший в спину жар, обернулся. Над пылающими руинами кружили трое Летящих. Остальные, похоже, выбраться не успели. Но уцелевшая троица гнаться за нами и не думала.

— Потерпи, Лэн, — сказал я. — Держись. Нам только до скал добраться…

— Держусь, — согласился Лэн.

…Котенок нашел нас минут через двадцать, когда мы укрылись в скалах. Спрашивать его, как он убежал от Летящих, я не стал. Какая, в конце концов, разница. Есть дела и поважнее.

Лэн лежал на камнях, прижимая ноги в животу и тихо постанывая. Котенок хмуро посмотрел на него, потом, вопросительно, — на меня.

— Его заставили глотнуть Черного огня. — Беспомощно сказал я. — Он вначале держался, его вырвало несколько раз. Я думал, все уже в порядке. А потом… потом он расклеился.