Храм Диониса - Горло Анатолий Иванович - Страница 7

Второй кивнул.

— Будет похоже, — сказал первый. — Деньги, конечно, вперед.

— Почему, конечно? — спросила подошедшая Лизавета.

— Потому что деньги нас вдохновляют, — объяснил третий. — А художник не может творить без вдохновения, мамаша.

Старуха отвернулась и полезла в карман нижней юбки.

— Ты тут им покажи, что и как, — сказал ей Дионис, — а я на почту схожу. Пора сыновей на новоселье приглашать.

Белая «Волга» с визгом затормозила, едва не сбив возникшего перед ней архитектора. Размахивая футляром с генпланом, он закричал:

— Этот Калалб плюнул нам в лицо! — и как бы в подтверждение своих слов, он вытер платком лицо. — Почему, товарищ Апостол, вы не приняли никаких мер?

— Как не принял? — донеслось из машины. — Послал бригаду с ломами и заданием — сравнять дом с землей.

— И что же она?

— Не вернулась с задания.

— Вы представляете себе, что начнется, если мы оставим это безнаказанным? Архитектурный хаос, кошмар!… Как районный архитектор, я за немедленный снос!

— Сносить нечем, — устало сказал Апостол. — Люди все на уборке, техника тоже.

— Надо обзвонить стройконторы и найти «грушу»! За пять минут она любую стену раздолбает!

— Грушу… а может, яблоками забросать? — предложил Апостол. — Они у меня все одно пропадают, двенадцать тонн.

— Неуместная шутка!

— Ладно, — Апостол тоже вытер лицо, — вызывай «грушу» и сноси все к чертовой матери. Вася, в третью.

Машина взревела и исчезла в пыли вместе с архитектором.

Вечером к Калалбам заглянул водитель Вася и сообщил по секрету:

— Мош Дионис, послезавтра ваш дом сносить будут, они завтра хотели, да «груша» занята, в другом селе что-то ломает. Так что срочно вызывайте сыновей.

— Я им всем телеграммы дал, эти… молнии.

— Федор успеет?

— Должен.

— Если приедет, пусть обязательно заскочит. Ну все.

— Спасибо тебе, Вася.

— Думаешь, успеют? — спросила Лизавета, когда водитель вышел.

Дионис кивнул на двустволку:

— Будем держать оборону, пока не подъедут.

— Оф, не нравится мне это, Дионис!

В дверь позвонили. Высокий парень в кожаной куртке прошел по коридору и открыл. На пороге стояла девушка-почтальон:

— Вы Георге Калалб? Парень изобразил удивление:

— Неужели меня можно с кем-нибудь спутать?

— Извините, — смутилась девушка, — вам телеграмма, срочная. Распишитесь, пожалуйста, в получении.

Парень расписался, взял телеграмму. Девушка не уходила, глядя на него сияющими глазами.

— Вы хотели меня поцеловать? — спросил он.

Она окончательно смутилась и протянула ему небольшую книжку:

— Автограф, пожалуйста.

На обложке стояло: «Георге Калалб. Поэмы о любви».

— О, еще одна почитательница моего неувядающего таланта!… С удовольствием. Как вас звать?

— Вероника.

Парень прислонил книжку к дверному косяку размашисто написал: «Веронике, неутомимой сборщице макулатуры с признанием автор».

Пробежав глазами автограф, девушка опешила:

— Но я… я не собираю макулатуру…

— А это что? — парень похлопал по книжке. — До свидания, Вероника, заходите еще.

Когда дверь закрылась, парень вскрыл телеграмм и присвистнул. Подошел к телефону, набрал номер:

— Георге? Это Хари. Седлай своего Пегаса. Телеграмма от стариков, цитирую: «Дом сносят на помощь отец». Как ты думаешь, кому это понадобилось сносить дом, в котором родился и вырос великий поэт-семидесятник Георге Калалб?…

В трубке послышались короткие гудки.

— Интриги, батюшка, интриги, — сказал Хари.

Хари находился в ванной комнате. Он только что побрился и теперь освежал лицо одеколоном «Саша», ища сходство между собой и парнем, изображенным на пузырьке. В дверях показался высокий худой мужчина» в очках. Он держал в руке телеграмму.

— Где же ты пропадал? Телеграмма когда принята!

— У любви, как у пташки крылья, — фальшиво пропел Хари.

— Кот мартовский.

— Сентябрь уж на дворе.

Мужчина хотел что-то добавить, но тут в дверь позвонили. Он пошел открывать. Из коридора донесся голос Вероники:

— Извините, Георге Калалб дома?

— Я Георге Калалб.

— Вы?…

Хари притворил дверь ванной и щелкнул задвижкой.

Георге стучал в дверь:

— Хари, открой! Молчание.

— Телеграмма от Федора!

— А что, Георге, ты уже читать не можешь, только писать?

— Едем в аэропорт!

— У меня тренировка.

— Открой, мне надо переодеться.

— А бить не будешь?

— Брось дурачиться, говорю! Времени нет! Дверь приоткрылась, оттуда выскользнул Хари. Георге замахнулся, чтобы съездить ему по затылку, но угодил рукой в стенку.

— Не пиши на злободневные темы, Георге, — натягивая кожанку, сказал Хари. — У тебя замедленная реакция, можешь промахнуться.

Уже на пороге он бросил:

— Я буду на трассе. Или в кустах возле нее. Георге поднял трубку, вызвал междугородную:

— Девушка, будьте.добры, Старые Чукурены, срочно. Да, в кредит.

К выходу в город потянулась цепочка авиапассажиров.

— Федя! — окликнул Георге.

Грузный лысый мужчина с чемоданом в руке и; теплой курткой под мышкой отделился от остальных и подошел к Георге. Он опустил чемодан, аккуратно, уложил на.него куртку, вытер лысину огромным клетчатым платком, сунул его в карман и шагнул к Георге. Они крепко обнялись. Георге подхватил чемодан и повел брата к стоянке.

— Так что там стряслось у стариков? — спроси. Федор.

— Дом сносят, — Георге открыл дверцу «Жигулей.

Федор с трудом втиснулся в машину:

— Знаю, что сносят. Но они же вроде как новый строят.

Георге сел за руль, включил зажигание: — Уже построили. Вот его и сносят.

— Ну и ну.

Георге вырулил машину на шоссе, ведущее в город,

— Останови, — сказал Федор, — не слышишь, как дверца дребезжит?

Георге притормозил на обочине:

— Да я уже в ней копался.

— Сделать надо, а не копаться. Дай отвертку.

Через несколько минут дверца была в порядке. Машина тронулась.

— Заедем к Хари, — сказал Георге.

— Это Харитон так себя величает?

— Говорит, в этом есть что-то английское.

— А на кой хрен ему английское?

— Ты хочешь сказать, что твои не гоняются за фирменными шмутками?

— То тряпки, а тут имя.

— А для меня, Федя, и джинсы, и майки, и сумки, и имена на западный манер, — все это вещи одного порядка. А музыка? А что они читают? Грустно, Федя, грустно…

Федор и Георге стояли в нескольких шагах от мототрассы и наблюдали, как над пригорком один за другим взлетали гоночные мотоциклы. После воздушных лайнеров они казались домашними петухами, в которых с наступлением осени проснулся инстинкт перелетных птиц.

В воздух взметнулись одновременно два мотоцикла. Приземляясь, они едва не столкнулись. Один гонщик замешкался, другой под седьмым номером рванулся вперед и исчез за кустами. Это был Хари Он соскочил с мотоцикла и бросился к братьям с истошным индейским воплем. Он весь был в черной коже, с черным от пыли лицом, только зубы сверкали в хищном оскале. Георге отпрянул в сторону, Федор растопырил руки. Хари сбил его с ног, они стали кататься по траве, Федор пыхтел, Хари визжал, а Георге стоял в сторонке, курил и посмеивался.

Когда борцы поднялись на ноги, Федор был ничуть нс чище Хари. Потом, раздевшись до пояса, они мылись у колодца. Федор фыркал, как морж, Хари смеялся и все норовил обрызгать Георге, но тот держался подальше, чтоб не замарать белоснежную рубашку.

Они тронулись в путь. Впереди ехали «Жигули», за ними следовал гоночный мотоцикл. Хари вел его почти вплотную к машине, предлагая брату увеличить скорость, но тот не поддавался на провокации. И тогда Хари стал дурачиться. Его семерка то обгоняла братьев, то пулей проносилась им навстречу. Он появлялся перед ними внезапно и так же внезапно исчезал. Федор следил за ним с улыбкой, Георге же неодобрительно качал головой. В последний раз обгоняя машину, Хари крикнул: