Храм Диониса - Горло Анатолий Иванович - Страница 11

— Предлагаю выпить за наших дорогих новоселов.

Дионис толкнул локтем жену:

— Давай, мать, сейчас самый момент. Поднялась тетушка Лизавета, прокашлялась:

— И я предлагаю за них выпить, за новоселов, за наших сынков.

Среди гостей послышалось оживление, у братьев вытянулись лица.

— Так уж у нас вышло с Дионисом, отцом вашим, что все мы исподтишка делаем, вроде как в прятки играем. Видать, правду говорят — что стар, что млад. На поминки свои столько лет копили, словно к свадьбе готовились. Дом этот, как разбойники какие-то, темной ночью подняли. А для чего мы всю эту кашу заварили? Для вас, сынки дорогие, мы его построили. Вам его и обживать. Дом славный вышел, покойному помещику Скарлату такой и в его барском сне не снился. А кто здесь за хозяина будет, сами решайте, чтоб было по-братски, по справедливости. Вы люди взрослые, и мы вам теперь не указ.

Дионис достал из кармана связку ключей и торжественно положил в центре стола:

— Теперь, сынки, они ваши.

Все стали аплодировать, кроме Федора и Георге: такой поворот событий застал их врасплох.

— Ну и ну, — протянул Федор, вытирая платком лысину.

— Молодцы, старики! — хлопнул его по плечу сидевший рядом Вася.

Георге покосился на Федора, поставил нетронутый бокал и, сам того не замечая, стал копировать брата — промокать платком свою густую шевелюру…

С холма Апостол увидел, как автобус остановился у ворот Калалбов. Из него высыпали туристы, столпились у колодца. Двое — мужчина и мальчик — вошли во двор и направились к новому дому. Апостол метнулся к машине, схватил микрофон, включил и, посчитав до трех, прислушался.

— Два, три! Два, три! — пронеслось над селом. Апостол поправил галстук и такого же цвета платок в нагрудном кармане и объявил в микрофон:

— Иностранных туристов прошу немедленно явиться в столовую! Повторяю, бывших иностранных турис…

Апостол замер, закусив губу.

— Бывших иностранных! Бывших иностранных! — прокатилось по долине.

Апостол швырнул микрофон в кабину:

— Когда надо, так не заклинит!

Он стал спускаться, вернее, скатываться с холма, повторяя:

— Спокойно, Гриша, спокойно!

Однако ноги несли его все быстрее.

В сельскую столовую он влетел, будучи, уже весь в мыле. Там все было готово для встречи гостей. Выстроившись в шеренгу, вдоль стола стояли накрахмаленные официантки во главе с заведующим. В углу на импровизированной сцене застыло трио гитаристов.

— Гитаристы, за мной! — скомандовал Апостол и побежал к выходу. Затем вернулся к столу, подцепил вилкой большую порцию салата и отправил в рот.

— Немедленно заменить салат! — приказал он, выбегая из зала. — Повторяю, бывшему завстоловой…

А в каса маре произошли перемены, сыновья поменялись с родителями местами. Теперь они сидели во главе стола, принимая от гостей шумные поздравления и скромные конверты, которые бесшумно опускались на стоящий перед ними поднос. Хари, который почему-то сидел в центре, органично вжился в роль новосела: с ослепительной улыбкой он раскланивался с гостями, прижимал руку к груди, поднимал бокал, чокался со всеми.

Федор смущенно улыбался, словно стыдясь за какую-то оплошность, Георге растерянно смотрел по сторонам.

— Вопрос к родителям! — Хари поднял руку. — А этому домику можно приделать колеса?

— Это как же? — не поняла мать.

— А просто: продать дом и купить машину!

— Я тебе дам машину! — пригрозила мать.

Будто этого и ждал Хари, поднялся и громко объявил:

— Тогда я пас! Добровольно снимаю свою кандидатуру на должность верховного жреца храма Диониса в пользу своих старших братьев!

Отвесив каждому из них по изящному поклону Хари пересел к Зине.

— Терпеть не могу недвижимого имущества, — шепнул он ей.

— Ну и дурень, — сказала девушка.

— Какой рыцарский жест! — крикнула ему через стол Анжелика.

Георге залпом осушил свой бокал и обратился к отцу:

— Но почему вы нас не спросили? А вдруг никто не вернется?

Вместо отца, который мрачнел с каждой минутой, ответила мать:

— Потому, Гицэ, и не спросили. Город он, как омут, к себе притягивает. А теперь дом готов и хочешь не хочешь, а жить в нем надо.

— Вот и живите себе на здоровье, — вставил Федор.

— Как говорится, в свое удовольствие, — подхватил Хари.

— Поздно, сынки, — сказала мать, — да и в семьдесят лет какое там удовольствие!

Раздался грохот, зазвенела посуда: это мош Дионис стукнул кулаком по столу. В каса маре наступила неловкая тишина.

— Это что ж такое получается? — медленно произнес отец. — Вместо того, чтобы услышать сыновье спасибо…

— Дзенькуе, спасибо, мулцумеск! — послышалось в дверях.

На пороге стоял стриженный ежиком блондин и благодарил Ионела. В одной руке он держал пакет, другой прижимал ко лбу мокрый платок.

— Идите, я сейчас, — сказал Ионел и скрылся за дверью.

Блондин шагнул в комнату:

— Дзень добры! Кто властитель тего дому?

Поскольку в доме наступило временное междувластие, никто не отозвался. Блондин с любопытством смотрел на гостей, те на него. Вспомнив заученную фразу, он произнес по слогам:

— Чине-естем-Дионис-Калалб?

— Ey сынт, — поднялся мош Дионис.

Блондин шагнул к нему и, крепко пожав руку, заговорил по-польски:

— Очень рад познакомиться с вами, пан Дионис? Извините, я очень спешу, мы опаздываем на самолет, поэтому постараюсь быть предельно кратким. Меня зовут Кшиштоф Цыган, я живу и работаю в Ханьске, являюсь членом общества польско-советской дружбы…

Мош Дионис кивал, хотя, разумеется, не понимал ни слова.

— Узнав, что я еду по туристической путевке в Молдавию и что мой маршрут проходит мимо вашего села, правление общества попросило меня разыскать вас и передать вот это, — он протянул старику пакет. — Это касается памяти вашего сына, Архипа Калалба.

Услышав имя своего сына, мош Дионис понял все. Он взял пакет и обвел гостей невидящим взором:

— Архип наш! нашелся.

В каса маре поднялся шум. Пакет был моментально вскрыт. Там оказалось несколько снимков и письмо на польском языке. Снимки пошли по рукам. Они были сделаны у обелиска советским воинам почетный караул польских пионеров… возложение венков… список погибших воинов, высеченный в граните. Вверху увеличенный снимок одной из фамилий «КАЛАЛБ А. Д. 1922 — 1945»…

— Вот и Архипушка явился на новоселье! — тоненько заголосила тетушка Лизавета.

Братья Калалбы обступили блондина, стали жать ему руки, приглашать к столу. Тот упорно отказывался, показывая на часы.

— А что у вас со лбом? — спросил Георге.

— Ниц, — отмахнулся тот, но руку со лба не убирал.

— Извините, товарищи! — на пороге возникла девушка-гид. — Кшыштоф, нам пора!

Мимо нее в каса маре проскользнули Ионел и Аурел с фотоаппаратом.

Хари поцеловал руку гиду:

— О, нам как раз нужна ваша помощь! Переведите, пожалуйста, письмо.

— Товарищи, — взмолилась гид, — у нас совершенно нет времени! Мы опаздываем на самолет!

Оттесняя ее от дверей, в комнату с шумом ввалились остальные туристы и туристки. Кто-то из низе радостно объявил:

— В нашем аутокаже цось навалило!

— Ничего что навалились, — сказал мош Дионис,. — прошу всех к столу!

Через пару минут в каса маре царила теплая дружественная атмосфера, какая бывает на дипломатических приемах. Все быстро перезнакомились и стояли небольшими группами, чокаясь и закусывая.

Тетушка Лизавета кормила с ложечки баклажанной икрой полячку. Руки у той были заняты: прислонив к спине своего земляка блокнот, она записывала рецепт, который диктовала хозяйка:

— Главное — хорошенько измельчить мякоть. Почему в столовых так невкусно кормят? Потому что лень-матушка. Потом взять три луковицы…

Окруженный со всех сторон молоденькими туристками, красавец Хари едва успевал отвечать на все

вопросы.

— Препрашам пана, як длуго будовали тен дом?