Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Полное собрание стихотворений

Анненский Иннокентий Федорович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Полное собрание стихотворений - Анненский Иннокентий Федорович - Страница 12

Изменить размер шрифта:

Баллада

<Н. С. Гумилеву>

День был ранний и молочно парный,

Скоро в путь, поклажу прикрутили...

На шоссе перед запряжкой парной

Фонари, мигая, закоптили.

Позади лишь вымершая дача...

Желтая и скользкая... С балкона

Холст повис, ненужный там... но спешно,

Оборвав, сломали георгины.

«Во блаженном...» И качнулись клячи:

Маскарад печалей их измаял...

Желтый пес у разоренной дачи

Бил хвостом по ельнику и лаял...

Но сейчас же, вытянувши лапы,

На песке разлегся, как в постели...

Только мы, как сняли в страхе шляпы —

Так надеть их больше и не смели.

...Будь ты проклята, левкоем и фенолом

Равнодушно дышащая Дама!

Захочу – так сам тобой я буду...

– Захоти, попробуй! – шепчет Дама.

посылка

Вам я шлю стихи мои, когда-то

Их вдали игравшие солдаты!

Только ваши, без четверостиший,

Пели трубы горестней и тише...

31 мая 1909

Светлый нимб

Сонет

Зыбким прахом закатных полос

Были свечи давно облиты,

А куренье, виясь, все лилось,

Все, бледнея, сжимались цветы.

И так были безумны мечты

В чадном море молений и слез,

На развившемся нимбе волос

И в дыму ее черной фаты,

Что в ответ замерцал огонек

В аметистах тяжелых серег.

Синий сон благовонных кадил

Разошелся тогда ж без следа...

Отчего ж я фату навсегда,

Светлый нимб навсегда полюбил?

Трилистник тоски

Тоска отшумевшей грозы

Сердце ль не томилося

Желанием грозы

Сквозь вспышки бело-алые?

А теперь влюбилося

В бездонность бирюзы,

В ее глаза усталые.

Все, что есть лазурного,

Излилося в лучах

На зыби златошвейные,

Все, что там безбурного

И с ласкою в очах,—

В сады зеленовейные.

В стекла бирюзовые

Одна глядит гроза

Из чуждой ей обители...

Больше не суровые,

Печальные глаза,

Любили ль вы, простите ли?..

Тоска припоминания

Мне всегда открывается та же

Залитая чернилом страница.

Я уйду от людей, но куда же,

От ночей мне куда схорониться?

Все живые так стали далеки,

Все небытное стало так внятно,

И слились позабытые строки

До зари в мутно-черные пятна.

Весь я там в невозможном ответе,

Где миражные буквы маячут...

...Я люблю, когда в доме есть дети

И когда по ночам они плачут.

Тоска белого камня

Камни млеют в истоме,

Люди залиты светом,

Есть ли города летом

Вид постыло-знакомей?

В трафарете готовом

Он – узор на посуде...

И не все ли равно вам:

Камни там или люди?

Сбита в белые камни

Нищетой бледнолицей,

Эта одурь была мне

Колыбелью-темницей.

Коль она не мелькает

Безотрадно и чадно,

Так, давя вас, смыкает,

И уходишь так жадно

В лиловатость отсветов

С высей бледно-безбрежных

На две цепи букетов

Возле плит белоснежных.

Так, устав от узора,

Я мечтой замираю

В белом глянце фарфора

С ободочком по краю.

Симферополь

1904

Трилистник дождевой

Дождик

Вот сизый чехол и распорот —

Не все ж ему праздно висеть,

И с лязгом асфальтовый город

Хлестнула холодная сеть...

Хлестнула и стала мотаться...

Сама серебристо-светла,

Как масло в руке святотатца,

Глазеты вокруг залила.

И в миг, что с лазурью любилось,

Стыдливых молчаний полно,—

Все темною пеной забилось

И нагло стучится в окно.

В песочной зароется яме,

По трубам бежит и бурлит,

То жалкими брызнет слезами,

То радугой парной горит.

О нет! Без твоих превращений,

В одно что-нибудь застывай!

Не хочешь ли дремой осенней

Окутать кокетливо май?

Иль сделаться Мною, быть может,

Одним из упрямых калек,

И всех уверять, что не дожит

И первый Овидиев век:

Из сердца за Иматру лет

Ничто, мол, у нас не уходит —

И в мокром асфальте поэт

Захочет, так счастье находит.