Печать льда - Малицкий Сергей Вацлавович - Страница 12

– И что же мне делать? – прищурился Рин.

Он едва сдерживал себя: еще не хватало выслушивать советы звонарки!

– Мой отец не сможет быть твоим опекуном, – вздохнула Джейса. – Он не клейменый и не собирается приближаться к поганому огню. Но выход есть. Если наш брак скрепит настоятель Храма, тогда он возьмет ответственность за нашу семью и за твой дом, Рин.

– И это тебе посоветовал Камрет? – Рин побледнел от ярости.

– Нет, – улыбнулась Джейса. – Это я сама узнала. Я ходила на службу в Храм, чтобы получить благословение на клеймение. Без него женщин не допускают к священному огню! Вот и разговорилась со жрецом. Он очень добрый! Он сказал, что если ты согласишься, то Храм не только станет опекуном над домом Олфейнов, но и погасит все его долги! И всего-то за двадцать лет магистрата. Двадцать лет! Как раз родится и вырастет наш сын, и…

– Джейса, – Рин говорил шепотом, но этот шепот больше напоминал сдавленный до шипения крик, – скажи мне, что ты сейчас чувствуешь? После клеймения, что ты чувствуешь?

– Ничего. – Девушка потерла запястье. – Так, пустота какая-то поначалу чудилась в животе и в груди, но я уже привыкла. Знаешь, было такое ощущение, что я превратилась в песочные часы, и из меня тонкой струйкой вытекает песок. Смешно, правда?

– Смешно, – кивнул Рин. – Если что и вытекает из тебя в виде песка, то это мозги из твоей очаровательной головы! Запомни то, чему меня учил отец: что бы ни попало в руки к храмовникам, они этого не выпустят никогда! А если они дают тебе медный грош, готовься расплачиваться золотом. Иди домой, Джейса. Не сомневайся, если я все же решусь на союз с храмовниками, я приду к тебе.

– Мастер Хельд – хороший человек, – прошептала Девушка.

– Не спорю, – растянул губы в холодной улыбке Рин. – Во главе Храма просто не может стоять плохой человек, ведь он служит Единому, не так ли? И, наверное, беседует с ним накоротке? Иди, Джейса!

Звонарка развела руки, хлопнула ими по бедрам и постаралась улыбнуться. Только улыбка у нее получилась жалкой. Рин помнил тот день, когда увидел улыбку девчонки в первый раз. Мальчишки с ее улицы бросали в Джейсу камнями, обзывали нищенкой, пытались высечь, и если бы не Рин, который возвращался домой после очередного похода к Водяной башне, может быть, и покалечили бы несчастную. Рин, сам еще мальчишка, разогнал маленьких негодяев, взял девчонку за руки и попросил Единого, чтобы она успокоилась. Джейса плакала от боли и улыбалась из-за чудесного избавления одновременно, синяки на разбитом лице исчезали на глазах, а на Рина накатывали слабость и головная боль. Впервые. Именно тогда он понял, что может исцелять раны…

– Иди, Джейса! – повторил Рин.

Девушка повернулась и пошла, а потом и побежала прочь, едва не сбив невысокого крепыша в сером колпаке. Дети засвистели и побежали вслед за звонаркой.

– Берегись! – раздался визгливый голос над головой Рина, и выплеснутые помои едва не обрызгали ему сапоги.

Глава 4

КАМРЕТ

Вельтская харчевня была известна и сытной кухней, и резными колоннами из мореного дуба, что поддерживали черные балки потолка, и вельтскими музыкантами, которые вечерами не просто дудели в дудки, а извлекали из них чудесные звуки.

Но славилась харчевня одним: в ней не дозволялось размахивать не только оружием, но и кулаками. А если уж кто добивался кулачной льготы, то им неизменно оказывался какой-нибудь вельт, поэтому подобное случалось крайне редко.

И посетителей, и хозяина харчевни – хромого седого вельта – сложившаяся традиция вполне устраивала, тем более что между собой вельты не ссорились даже в подпитии. На прочих любителей северной кухни внимания не обращали, а в случае редкой драки успокаивали хулигана одним ударом. Кулаки у вельтов, закаленные тяжелыми веслами, длинными мечами и топорами, были крепкими. Так что всякое непотребство в окрестностях вельтской харчевни вывелось само собой, что устраивало многих солидных горожан, а уж Камрета в первую очередь, хотя солидности за ним не числилось никогда. Явных врагов у Камрета не было, но само его благоденствие неминуемо предполагало, что кто-то поделился со стариком толикой богатства или зажиточности. И не всегда осознание подобной утраты поднимало настроение вольным или невольным благодетельным заимодавцам.

Вот и теперь старик забился в самый дальний угол харчевни, где возле мутного окошка предавался любимейшему занятию – потрошил глиняный горшок, наполненный тушенной с овощами бараниной.

– Садись, малыш. – Камрет обтер подбородок чистой тряпицей и привычно поправил черную ленту, стягивающую седые космы. – Вижу, выспался. Хочешь есть?

– Уже перекусил. – Рин опустился на лавку и тут же почувствовал голод. Харчевня была полна, за столами стоял гул полуденного трепа и витали запахи, которые мгновенно смыли небогатый завтрак Хаклика не только из памяти, но и из желудка.

– Я не предлагаю перекусить, – махнул рукой Камрет, подзывая вельтского мальчишку с забранными под холстину вихрами. – Я предлагаю поесть, а едой тебя Хаклик обеспечить не в состоянии… Дружок! Принеси-ка большой кусок печеного мяса, теплую лепешку с сыром и кружку горячего вина. Да не вздумай разбавлять его водой! Ваше вино и так столь слабо, что скорее лопнет брюхо, чем окосеют глаза. И быстро!..

Рин попытался не согласиться с предложением, но Камрет скорчил гримасу:

– Не суетись, малыш, я угощаю. Хотя бы в память о твоем отце! Вчера траур закончился, но, надеюсь, память о славном Роде Олфейне не скоро выветрится из головенок жителей благословенной Айсы. Фейр уже был?

– Да, – кивнул Рин. – Забрал ключ от ворот Водяной башни, что-то опять искал. И пытался выяснить кое-что. Но я спал.

– Еще бы ты не спал! – хохотнул Камрет, вновь наклоняясь к горшку. – Я влил тебе в рот целую ложку травяного отвара на молоке! Сейчас у тебя должно ломить все тело. Не пугайся, никто не брал твое тело поносить и не использовал его на тяжелых работах и в гнусных забавах. Просто ты едва не сдох, малыш. А возвращение к жизни неминуемо должно повторить тот же путь, которым ты собирался ее покинуть. Боль скоро пройдет.

– Я не собирался умирать! – гордо выпрямился Рин.

– Ты всякий раз не собираешься, – кивнул Камрет. – Правда, забыл уже, наверное, сколько раз то мне, то Ласаху приходилось вытаскивать тебя из тени Единого? Не меньше сотни! Когда твой отец отмучился, я даже вздохнул с облегчением, что мой младший друг перестанет заглядывать в лицо смерти, пытаясь излечить недуг, который ему неподвластен. Ты не должен пробовать вычерпать из себя больше, чем в тебе есть, потому что по причине лекарского и колдовского невежества при всяком целительстве пускаешь в расход собственную жизнь. Так что ешь и не спорь! Я знаю, что тебе сейчас нужно.

Мальчишка уже притащил блюдо с куском мяса, и Рин в самом деле почувствовал, что, если немедленно не вонзит в аппетитное кушанье зубы, желудок начнет переваривать сам себя. Служка помаячил пару секунд возле стола, надеясь на монетку благодарности, но старик пригрозил ему щелчком по лбу, и маленький вельт счел за лучшее удалиться. Камрет отодвинул горшок, запустил за щеку указательный и большой пальцы и принялся ощупывать натруженные зубы, с интересом наблюдая, как Рин усмиряет собственный пыл, чинно упражняясь с двузубой вилкой и коротким ножом.

– Забудь про ключ от Водяной башни, – наконец сказал старик, когда с помощью запасенного шипа листовертки волоконца баранины были извлечены изо рта, а содержимое немалого кубка с бульканьем исчезло за рядами не по возрасту крепких зубов. – Ворота не закрывались уже лет двести, и я вовсе не уверен, что замок на них не рассыпался от ржавчины. Любой кузнец откует тебе ключ лучше прежнего, правда, придется заказать у него еще и замок. Хотя подъемные решетки в порядке. С тех пор как твой отец слег, старый Гардик не забывает их проверять. Больше ничего не хочешь мне рассказать?

– И рассказать, и спросить, – кивнул Рин, чувствуя наступление полузабытой сытости. – Не знаю только, с чего начать.