Веселый господин Роберт - Холт Виктория - Страница 45

– Если моя служба вашему величеству считается изменой…

Она подняла руку и слегка шлепнула его по щеке – самая любовная из всех пощечин, показывающая фамильярность и снисходительность.

Присутствующие заулыбались – милая ссора влюбленных.

Она влюблена в него так же, как и раньше, подумали они; но он последнее время ее обижает, потому что стреляет глазами в сторону хорошенькой юной фрейлины королевской опочивальни. Вот королева и объяснила ему, что в жизни Роберта Дадли может быть только одна любовная связь.

Королеву мучили мысли о тех, кто, как она опасалась, могли считать себя имеющими права на трон больше, чем она. Тюдоров, словно мрачные тени, всегда преследовала знать с королевской кровью в жилах. Генрих, ее отец, решал свои проблемы с помощью убийств; ему нравилось знать, что те, кто мог бы вытеснить его, мертвы. Это была мудрая политика, часто думала Елизавета. Но времена изменились, и она уже не была тем абсолютным монархом, каким был ее отец, а больше зависела от своих министров. После преследований во времена царствования Марии народ ожидал от Елизаветы милосердия.

Наибольший повод для беспокойства у нее вызывали три женщины. Две из них были сестрами леди Джейн Грей – леди Катарина и леди Мария. Елизавета знала, что некоторые по-прежнему считают ее бастардом и узурпатором; эти люди хотели бы видеть королевой Катарину. Бабушка сестер Грей была сестрой Генриха VIII, и не было никаких сомнений по поводу их легитимности.

Елизавета постоянно опасалась восстаний против нее. В самом деле, это было ее самым главным опасением, когда убили Эми. Сестры Грей были прекрасно воспитаны, и их поведение вряд ли могло дать повод для скандала. В их жизни никогда не было никаких адмиралов, врывавшихся к ним в спальни, шлепавших и щекотавших их, когда они были в постели. Красивые мужчины никогда не влюблялись в них настолько, чтобы их заподозрили в убийстве собственных жен. Характеры леди Катарины и леди Марии очень отличались от характера Елизаветы. Они были тихими, образованными девушками и к тому же добрыми протестантками. Многие помнили, что Елизавета была готова поменять религию, когда считала, что это будет для нее удобно. Сестры Грей были нежными, набожными, а Елизавету переполняли женские капризы. Многие люди в стране могли думать, из леди Катарины или леди Марии получилась бы более подходящая королева, чем из этой рыжеволосой мегеры со склонностью подталкивать мужчин к скандальным поступкам.

Существовала еще одна, более серьезная соперница – Мария, королева Шотландии. Она была более страшным противником и находилась далеко, так что Елизавета не могла за ней приглядывать. Она была бы счастлива, если бы Мария оказалась в Англии, номинально в качестве почетной гостьи, а фактически – пленницы. Вот почему, когда Мария некоторое время назад покинула Францию после смерти своего мужа, Франциска II, Елизавета отказалась предоставить ей безопасный проезд. Какой приз представляла бы собой захваченная в плен Мария!

Елизавете передали, что, когда Марии сообщили о смерти Эми, она воскликнула: «Ах, теперь королева Англии сможет выйти замуж за своего конюха!»

– Какая наглость! – возмутилась Елизавета. – Если бы она увидела моего «конюха», не сомневаюсь, одарила бы его одним из своих похотливых взглядов, которые у нее, как говорят, очень выразительны.

Мария обладала еще одним качеством, невероятно раздражавшим Елизавету. Мария слыла красавицей, и было убийственно вспоминать, что она на девять лет моложе ее самой. По крайней мере, в характере Марии не было ничего от мягкой податливости сестер Грей.

Многие католики смотрели на Марию как на истинную королеву Англии.

Подобные мысли о соперницах часто приводили Елизавету в раздражение. Тогда она выходила из себя и наказывала многих из своего окружения, причем не только словесно. Но ее гнев был кратковременным и вскоре уступал место приятным улыбкам. А когда она чувствовала, что была несправедлива, то всегда старалась найти способ вознаградить свою жертву.

Однажды, отправляясь верхом на охоту, она заметила, что леди Катарина Грей отсутствует. Когда она спросила о причине, ей ответили, что леди больна и осталась дома. Она постаралась забыть этот незначительный инцидент и, если бы дело касалось кого-то другого, не стала бы больше об этом думать.

На охоте он вышла из себя, и поскольку Роберт ехал рядом, то ему досталась вся сила ее раздражения.

Совершенно неожиданно она сказала ему:

– Я решила, что не могу более откладывать мой брак. Я приглашу короля Швеции безотлагательно приехать в Англию, чтобы можно было начать приготовления.

Роберт был ошарашен.

– Короля Швеции! – вскричал он. – Этого человека? Да он просто слабоумный!

– Как вы смеете говорить так о тех, кто выше вас?

– Поскольку я не слабоумный, ваше величество, я не могу считать этого человека хотя бы ровней себе.

– Мастер Дадли, вы слишком много о себе понимаете.

Он был не менее вспыльчив, чем она. У них были схожие характеры; именно на этом основывалось их взаимопонимание. Оба мгновенно взрывались и мгновенно остывали; оба гордились своим положением и в то же время помнили о низком происхождении.

Роберт ответил:

– Мадам, я говорю правду, которую, насколько мне помнится, вы всегда хотите услышать от меня.

– Я попросила бы вас лучше заняться собственными делами.

– Брак вашего величества – это мое дело.

– Я так не думаю.

– Мадам…

– Приказываю вам не совать нос в мои дела!

– А я настаиваю, что ваш брак именно мое дело – мое точно так же, как и ваше.

– То есть вы думаете, что я выйду замуж за нас, не так ли?

– Вы дали мне понять, что это не невозможно.

– Значит, вы попросту дурак, если лелеете подобные надежды. Вы… Дадли… женитесь на королеве? Неужели вы думаете, что я могу настолько забыть о моем королевском титуле, что соглашусь стать женой такого, как вы?

– Ваше величество действительно хочет это сказать?

– Мы действительно хотим это сказать.

– В таком случае могу я просить позволения вашего величества покинуть двор? Я желаю уехать за границу.

– Поезжайте! Поезжайте непременно. Ничто не порадовало бы нас больше. С величайшим удовольствием мы даем вам разрешение уехать.

Роберт замолчал. Она исподтишка наблюдала за ним. «Ну, мастер Роберт, – думала она, – что теперь? Это тебе покажет, кто здесь хозяин».

Он исполнял свои обязанности во время охоты с большим тщанием и отрешенным совершенством. К тому времени, когда они вошли во дворец, к ней почти вернулось хорошее настроение, но она тщетно ожидала, что он попросит у нее прощения.

Целый день Роберт не появлялся при дворе, поскольку никакие особенные обязанности его там не удерживали. Министры королевы насторожились. Они слышали о ссоре. Не была ли она началом охлаждения между ними? На следующий день Сесил сказал ей:

– Поскольку ваше величество приняли решение о браке с королем Швеции, можно было бы пригласить его сюда безотлагательно.

Елизавета неожиданно рассвирепела:

– Я приняла решение о браке с королем Швеции? Да я слышала, что он просто слабоумный!

– Ваше величество, он король и станет достойным мужем.

– Я лучше всех могу судить о том, кто станет моим мужем.

– Значит, ваше величество не имеет намерений осуществить этот союз?

– У меня нет подобных намерений.

Сесил удалился в крайнем раздражении. Значит, ее заявление во время охоты, о котором ему доложили те, кто работал на него, преследовало единственную цель – разозлить Роберта.

Елизавета ждала, когда Роберту расскажут о ее словах. Он должен, предполагала она, смиренно возвратиться. Тогда королева встретила бы его на полпути и между ними произошла бы очередная сцена примирения, которые она так обожала. Елизавета нуждалась в утешениях после целого дня, проведенного без Роберта, потому что другие мужчины казались ей глупыми и бестолковыми в сравнении с ним.