Веселый господин Роберт - Холт Виктория - Страница 27

– Почему же нет? – притворно удивилась Кэт. – Он всего лишь лорд, с которого недавно сняли обвинение в государственной измене.

– Но не в измене мне, Кэт! И я говорю о платье. Давай наденем то, с зеленой вышивкой. Поторопись! Он очень нетерпеливый мужчина.

– И так же нетерпеливо хочет видеть вас, как вы хотите видеть его, миледи.

– Я не настолько нетерпелива, чтобы не переодеться.

– Будьте осторожны, миледи! Будьте осторожны! Вы пока не королева Англии, а он – искатель приключений.

– Я сама искательница приключений, Кэт, поэтому искатели приключений – самые подходящие для меня мужчины. Мой парик!

– Вы прекрасны, дражайшая, но не изумруды, не платье и не парик делают вас красавицей, а радость, бурлящая внутри вас. Будьте осторожны. Помните о Томасе Сеймуре.

– Я теперь старше, Кэт. И почти королева. А он не Томас. Прикажи им прислать его ко мне.

Роберт вошел, встал на колени, задержал ее руку в своей, подняв к ней настойчивые глаза.

«Она еще не королева, – подумала Кэт, – но верьте мне, милорд, она ею станет. О, любовь моя, будь осторожна! Он слишком красив, этот мужчина. В нем слишком много очарования. Даже я слабею, когда смотрю на него».

– Очень мило с вашей стороны, что вы приехали повидаться со мной, милорд Роберт, – проговорила Елизавета с холодным достоинством.

– Мило! – В его голосе прозвучала вся уверенность мира. – Мило со стороны вашей милости позволить мне служить вам.

Она рассмеялась:

– Теперь многие желают служить мне, лорд Роберт. Хотя совсем недавно даже не приезжали в Хатфилд.

– Возможно, они держались в стороне из-за страха подвергнуть опасности такую прекрасную и милостивую леди?

– Или самих себя? – предположила она. – Но я слышала, вы недавно вернулись из Франции, в чьих землях великолепно послужили нашему государству; так что мы не можем обвинить вас в трусости, не так ли?

– И все же именно страх удерживал меня вдали от Хатфилда, страх перед тем, что такой импульсивный поступок может повлечь за собой опасность для лица, чья безопасность значит для меня гораздо больше, чем моя собственная. Могу ли я побеседовать с вашей милостью наедине?

– Разумеется, нет, милорд! Могу ли я, молодая незамужняя женщина, оставаться наедине с мужчиной… прошу прощения, милорд, но до нас доходят разные толки… с мужчиной, имеющим такую репутацию, как ваша, в глазах противоположного пола? Кэт Эшли останется. Она моя самая лучшая служанка и подруга.

Роберт почувствовал неловкость. Кэт Эшли не славилась способностью хранить тайны. Но королева находилась между жизнью и смертью, а Елизавета разве что не сидела на троне. Ему нет нужды беспокоиться об этой сплетнице Эшли. Больше того, он знает, что его судьба связана с принцессой. Ее поражение будет и его провалом, так же как и ее триумф. В жизни человека с амбициями наступает момент, когда он должен открыто показать, на чьей он стороне. Если бы только он мог остаться с ней наедине, как много он смог бы сделать! Знала ли Елизавета об этом? Или же она, молодая женщина, мужественно стоявшая лицом к лицу с Гардинером и ему подобными, испугалась власти обаяния Роберта Дадли?

Он почти угрюмо проговорил:

– Похоже, моя судьба – никогда не быть рядом с вашей милостью.

Ей понравилась такая угрюмость. Это было для нее манной небесной. Он сравнивал Кэт с тюремными решетками. У Елизаветы от удовольствия закружилась голова. Да, она должна держаться надменно, пока не привыкнет к этой сладкой отраве.

– Вы забываете о моем положении, милорд Роберт, – сказала она, пытаясь спрятаться от своих чувств за оградой королевского происхождения. – Теперь расскажите мне, почему вы решили приехать повидаться со мной.

Он глянул на нее обиженными и гневными глазами:

– Ваша милость должны были бы знать, что я предстану перед ней при первой же возможности.

– А это и есть первая возможность? Откуда мне может быть сие известно?

– Я верил, что между мной и вашей милостью существует глубокая и продолжительная дружба.

– Ах да! Мы оба страдали, не так ли? Приободритесь, милорд. Я знаю, что вы мой друг.

– Я привез вам доказательства этой дружбы. – И он положил к ее ногам два мешка.

– Что это такое, милорд?

– Золото. Вы сказали, что я могу говорить свободно. Хорошо, я так и сделаю. Многие, сказали вы, приходят к вам, чтобы выказать свою преданность. Поскольку королева так больна, дороги в Хатфилд становятся все оживленнее. Дорогая леди, если королева поправится, дороги, ведущие обратно в Лондон, станут еще оживленнее, и, если что-то пойдет не так, Хатфилд может снова превратиться в одинокую тюрьму.

– Что-то пойдет не так?

– Мир, в котором мы живем, очень опасен.

– Вам известно о заговорах против меня?

– Я ничего не знаю о заговорах. Не думаете же вы, что кто-то станет рассказывать о них мне… самому убежденному стороннику вашего величества… вашей милости!

– Милорд!

– Да! – воскликнул он. – Я выразился достаточно ясно, не так ли?

Роберт поднялся с колен и сделал к ней шаг. Какой горячий мужчина, подумала Елизавета с нежностью.

Но ее глаза сверкнули. «Не забывайте, – говорили они, – что я вскоре буду вашей королевой». Однако это предупреждение сопроводила ласковая улыбка.

– Я доверяю вам, лорд Роберт, – сказала она. – Что за мешки вы привезли мне?

– Они полны золота. Я привез их вам в знак моей преданности. Вы получите больше… если вам оно понадобится. Я продал мои земли и продам еще. За окончанием царствования не всегда следует мирное преемствование. Я желаю, чтобы ваша милость знали, что, если я понадоблюсь вам… в любом качестве… я в вашем распоряжении. Мое состояние, недавно возвращенное мне, я кладу к вашим ногам. Эти мешки всего лишь символ. Вам принадлежат эти руки и это сердце, это тело, этот человек.

Елизавета была глубоко тронута. Она протянула ему руку для поцелуя, но он не взял ее, а прошептал:

– Ваша милость, я не могу. Вы так прекрасны… Я не могу на себя положиться…

Эти слова были ей так же приятны, как мешки с золотом. Она была не только принцессой, которая вскоре станет королевой, говорил он ей; она была самой желанной женщиной, которая могла заставить его забыть обо всем, потому что он так безумно любит ее.

– Идите, – мягко проговорила Елизавета. – Мы увидимся снова.

Он преклонил перед ней колени и, поднимаясь, сказал:

– Когда ваша милость станет королевой Англии, я первым приду выразить вам мою преданность и предложить вам мои услуги. Клянусь в этом.

Когда Роберт Дадли ушел, Кэт подняла мешки и сказала:

– Он вас околдовал.

– Знаю, Кэт. Но разве не может быть, что я тоже околдовала его?

– Колдовство – его вторая натура.

– Быть может, как и у меня.

– Легче болеть любовью к королеве, чем к джентльмену удачи. Не забывайте, когда пробьет ваш час, что у вас есть и другие друзья. Вспомните Уильяма Сесила, который верно служил вам все эти годы при дворе вашей сестры, писал вам, давал советы.

– Почему я должна забыть Уильяма Сесила? Разве я не говорила, что он мой самый близкий друг?

– Да, говорили! Но у него нет пары горящих черных глаз, которые смотрят на вас так, словно готовы вас проглотить. Он не говорит вам, что ваша красота ударяет ему в голову, что он не смеет коснуться вашей руки из-за страха вас соблазнить прямо здесь и сейчас, на глазах у вашей верной служанки Кэт Эшли.

– Стыдись, Кэт! Разве лорд Роберт говорил подобные вещи?

– Говорил, миледи.

– Тогда я их не расслышала.

– Но вы видели… и я видела… и он хотел, чтобы это было видно. Он авантюрист.

– Ну а кого я должна хотеть – любителя посидеть у камина? Карлика? Прыщавого юнца?

– Стало быть, вы хотите этого мужчину?

– Ты можешь удалиться, Кэт. Мне не нужна твоя наглость.

– У вас есть моя любовь, а такая любовь, как моя, безразлична к гневу, который может вызвать. Она старается служить, даже если служение иногда приносит неприятности.