Внеклассное чтение. Том 2 - Акунин Борис - Страница 23

Фандорин смотрел на девочку совсем недолго, а потом отвернулся, потому что подглядывать за спящими – вторжение в приватность, но и этих нескольких секунд оказалось достаточно, чтобы понять: никогда и ни за что он не станет нажимать на третью слева кнопку в нижнем ряду. Безо всяких резонов, терзаний и рефлексий. Просто не станет и всё. А уж потом когда-нибудь, если это «когда-нибудь» настанет, объяснит себе, что первый и главный долг человека – перед своей душой, которая, нравится нам это или нет, принадлежит не маленькому миру, а большому.

Выпил коньяк залпом, неинтеллигентно крякнул и, топая чуть громче, чем нужно, отправился на хозяйскую половину, к Мирату Виленовичу, пока тот не уехал. Объясниться как отец с отцом.

Господин Куценко сидел в кабинете, дожидался, пока переоденется супруга. Смокинг уже снял, был в вельветовых штанах, свитере. Появлению гувернёра удивился, но не слишком. Непохоже было, что этот человек вообще умеет чему-либо сильно удивляться.

– Ещё не спите, Николай Александрович? – спросил он. – Хочу вас поблагодарить. Мирочка вела себя просто безупречно. Все от неё в восторге. А главное – она поверила в свои силы. Я знаю, как ей было тяжело, но девочка она с характером, перед трудностями не пасует.

Вот как? Оказывается, этот небожитель наблюдателен и затеял приём неспроста.

Тут взгляд чудо-доктора устремился куда-то вниз, брови слегка поднялись. Николас спохватился, что так и не выпустил из руки бутылку.

– Не думайте, я не пьян, – отрывисто сказал он и запнулся.

Куценко его не торопил. Перед Миратом Виленовичем стояла шахматная доска – он коротал время, не то разрабатывая партию, не то изучая какой-то мудрёный этюд. Ну разумеется – самое естественное хобби для интровертного человека незаурядных интеллектуальных способностей.

– Не уезжайте, – наконец справился с волнением Фандорин. – Нельзя. Мирочка, то есть Миранда в опасности. Я… я должен вам кое-что рассказать. Только не перебивайте, ладно?

Мират Виленович не перебил его ни разу, хотя говорил Николас сбивчиво и путано, по несколько раз возвращаясь к одному и тому же. На рассказчика Куценко смотрел только в первую минуту, потом, словно утратив к нему всякий интерес, уставился на доску с фигурами. Даже когда исповедь закончилась, доктор не подал виду, что потрясён услышанным. Сидел всё так же неподвижно, не сводя глаз с клетчатого поля.

Фандорин был уверен, что это ступор, последствие шока. Но минуты через полторы Мират Виленович вдруг взял коня и переставил его на другое поле, сказав:

– А мы на это вот так.

– Что? – переспросил Николас.

– Гарде конём, – пояснил Куценко. – Белые вынуждены брать, и моя ладья выходит на оперативный простор.

Магистр смотрел на железного человека, не зная, что и думать. А тот внезапно порывистым движением сшиб с доски фигуры, вскочил и отошёл к окну. Значит, все-таки не железный.

Мират Виленович стоял так ещё несколько минут, держа стиснутые кулаки за спиной. Николас смотрел, как сжимаются и разжимаются длинные пальцы хирурга. Сам помалкивал, не мешал человеку обдумывать трудную ситуацию.

– Ну вот что, – сказал Куценко совершенно спокойным тоном, обернувшись. – Первое. Я высоко ценю вашу откровенность. Понимаю, чего вам стоило прийти ко мне. И скажу только одно: вы не пожалеете о своём решении. С этого момента я беру вас под свою защиту. И вообще… – Он смущённо закашлялся – видно, не привык говорить эмоционально. – Я не люблю расширять свой ближний круг, потому что считаю себя человеком ответственным. В том смысле, что за каждого из близких мне людей я отвечаю. Полностью – всем, что имею. Так вот, Николай Александрович, считайте, что вы в этот круг вошли. И всё, хватит об этом. – Он поднял руку, видя, как взволнованно задрожали губы собеседника. – Давайте я введу вас в курс проблемы, а потом уж будем принимать конкретные решения. Садитесь.

Они сели в кресла друг напротив друга.

– Значит, мы оба – и я, и Ястыков – были приговорены к смерти какими-то полоумными «мстителями»? Референты наверняка выкинули бумажку с идиотским приговором, не придали ей значения. Сумасшедшие мне пишут довольно часто. Но я выясню. Когда, вы говорите, это было?

– Сейчас. Я переписал с листка в записную книжку. Вот: директор АО «Фея Мелузина», приговор вынесен 6 июля и в тот же день вручён.

– Угу. – Мират Виленович тоже достал маленькую кожаную книжечку с золотым обрезом, сделал пометку. – Что ж, логическая цепочка очевидна. В отличие от меня, Ясь отнёсся к приговору серьёзно, поручил этой своей Жанне разобраться. Какие у них все-таки, по-вашему, отношения? Кто они: любовники или заказчик и исполнительница?

– Разве одно исключает другое?

– У серьёзных людей безусловно. А судя по вашему рассказу, Жанна Богомолова или как там её на самом деле – профессионал экстра-класса.

– Тогда заказчик и исполнительница. Она называла его «клиентом».

– Ясно. Жанна вышла на вашего странного посетителя, этого, как его… – Шибякина.

– Да, Шибякина. Через него на вас, решив, что вы тоже имеете отношение к «мстителям». Да вы ещё и укрепили её в подозрениях, сначала слишком быстро установив личность Шибякина, а потом прислав в офис «Доброго доктора Айболита» факс с предостережением. Говорите, мне тоже прислали? Я не видел – был в Германии, а секретарша, должно быть, опять не придала значения. Но вернёмся к Жанне. Она обязана была разобраться, что вы за фрукт. Ну, а когда разобралась, решила найти вам применение… – Мират Виленович невесело улыбнулся. – «Болевую точку» она вычислила безошибочно, отдаю должное профессионализму. Найти дочь, после стольких лет… Только для того, чтобы… – Он покашлял, справляясь с голосом, и сдержанно закончил. – Разумеется, ради спасения Миранды я отступился бы от «Ильича». Нет вопросов.

– От кого? – моргнул Николас. – От какого ещё Ильича? Неужели…

– Да нет, Владимир Ильич тут ни при чем, – усмехнулся Куценко. – И идеология тоже. «Ильич» – это Ильичевский химкомбинат. Слышали про такой? Нет? Ну как же, это последний из гигантов советской фармацевтической индустрии, остававшийся неприватизированным. Там производят снотворное и некоторые психотропы, поэтому по закону производство должно было оставаться в ведении государства. Но недавно регламентация была пересмотрена, и продукцию «Ильича» вывели из категории сильнодействующих препаратов. Объявлен тендер на покупку контрольного пакета. Претендентов набралось с полдюжины, но серьёзных только двое: Ясь и я. Вот вам и подоплёка всего этого триллера с киднеппингом.

– То есть «Неуловимые мстители» здесь вообще ни при чем? – Фандорин растерянно перелистал записную книжку с именами приговорённых. – Но ведь кто-то убил этих… Зальцмана, Зятькова.

– Да, и теперь я отнесусь к этой угрозе самым серьёзным образом. Но психи психами, а бизнес бизнесом. Господин Ястыков отнюдь не сумасшедший, можете мне поверить. Мой заклятый враг и распоследняя гнида – это да.

В устах сдержанного доктора эти слова были настолько неожиданны, что Николас дёрнулся.

– Этот человек всю жизнь стоял у меня поперёк дороги, – тусклым от ярости голосом проговорил Куценко. – Никогда не забуду, как… Ладно, оставим детские травмы в прошлом. Лучше давайте о настоящем.

Поиграл желваками, как бы дожёвывая остатки эмоций. Снова сделался сух, деловит.

– Вы не представляете, что значит эта сделка. Не только лично для меня. Для всей страны, уж простите за пафос. Понимаете, у нас практически отсутствует фармацевтическая промышленность. Во времена социалистической интеграции за производство лекарств отвечали Венгрия и Польша, что-то закупалось в Индии, в счёт уплаты государственного долга. Оригинальных препаратов у нас не изготавливали вовсе, одни дженерики – ну, копии зарубежных лекарств. На разработку нового оригинального лекарственного средства нужно потратить лет десять исследований и сотню-другую миллионов долларов. Нашему государству это не под силу, частным производителям тем более. Если же мне удастся купить Ильичевский комбинат, наша фармацевтика вступит в новую эру. У меня есть инвестор, германский концерн с мировым именем, готовый вложить в модернизацию «Ильича» и разработку оригинальных препаратов четверть миллиарда. Представляете, что это будет? На отечественной производственной и научной базе, собственными силами мы начнём изготавливать новые лекарственные продукты, не имеющие аналогов, а стало быть, конкурентоспособные на мировом рынке! Впервые с незапамятных времён. Вы только вдумайтесь!