Тёмный день - Сербжинская Ирина - Страница 15

— Дядя, — пролепетал Мекель. — Ты ведь женат!

— Одно другому не мешает, — назидательно проговорил дядюшка.

— Ладно, сейчас, — сказал Дарин, поглядывая на отхи.

— Толкуйте, толкуйте, а мне пора! — перебил его Бутаса. — В Морском Управлении требуют опись товара, так что я исчезаю!

Он торопливо поклонился кочевникам.

— Желаю процветания! Дарин, переведи, что я им желаю процветания! Мекель, ты за старшего.

И Бутаса припустил к особняку Морского Управления со всей прытью, которую может позволить себе почтенный купец, твердо рассчитывающий лет через пять-шесть стать одним из самых богатых людей Лутаки.

Мекель проводил дядюшку тоскливым взглядом: он боялся отхи, как огня, хоть изо всех сил пытался скрыть это.

— Что им надо? — обреченно спросил он, избегая смотреть на кочевников.

— Щас узнаем, — пообещал Дарин. Он посмотрел на коренастого черноволосого кочевника, нос которого украшало золотое колечко. — Вот этого кольценосца сейчас спросим…

Он произнес традиционное приветствие племени отхи и приступил к делу.

— Скажи этому юнцу, — свирепо вращая глазами, начал «кольценосец». — Что я скормлю его голодным троллям, потому что он недостоин того, чтоб его съели такие великие воины, как мы!

Дарин понимающе кивнул.

— Что? Что он говорит?!

— Здоровается. Говорит, что он великий воин и очень рад тебя видеть.

Мекель поежился.

— Они ж, вроде, пастухи?

— Может, и пастухи, — согласился Дарин. — Но считают себя воинами. Спорить не советую, — добавил он, заметив, что Мекель открыл рот.

— И зачем дядюшка выписал меня в Лутаку? — убитым тоном проговорил он вполголоса. — Я бы лучше дома…

— Погоди ты, не мешай. Чем же этот несчастный заслужил немилость? — самым серьезным тоном осведомился Дарин у «кольценосца». — Может ли он вымолить прощение?

Тот на мгновение задумался.

— Пусть в следующем году он покупает у нас не только шерсть. Наши земли богаты многим! Шкуры, серебро… нам нужно много денег!

— Что?! Что?! Что ему надо?

— Торговлю он хочет расширить, — пояснил Дарин. — Шкуры, серебро и прочие колониальные товары. Будете покупать?

Мекель вытер со лба холодный пот.

— Я без дядюшки не уполномочен… хорошо, будем…

а серебро в слитках или как?

— Скажи ему, что я уничтожу его, а его жену возьму к себе в рабыни, если он в следующий раз он не даст мне хорошую цену за наш товар! — прорычал «кольценосец».

— И зачем я сюда приехал… лучше бы дома… что он рычит?

— Передает пожелания здоровья и благополучия твоей семье, — не моргнув глазом, перевел Дарин. — Особенно, жене.

— Нет у меня жены… — Мекель опасливо посмотрел на свирепую физиономию отхи. — Э… э… спасибо за пожелания. Дядюшка просил уточнить, привезут ли они, согласно договоренности, горный хрусталь? Он сейчас в хорошей цене.

Дарин повернулся к отхи: три пары пылающих глаз уставились на него.

— Этот почтенный человек, — Дарин плавно повел рукой в сторону Мекеля. — Умоляет вас проявить к нему милосердие и рассчитывает на ваше великодушие. Он понимает, видит перед собой великих воинов и осознает все свое ничтожество.

Отхи приосанились.

— И припадая к вашим ногам, — вдохновенно продолжил он, стараясь не смотреть на развеселившегося вдруг капитана Солоку. — Он смиренно вопрошает: какой прекрасный товар привезут в следующий раз благородные потомки богов? Может, горный хрусталь?

«Кольценосец» взглянул на Мекеля сверху вниз.

— Скажи ему — нам приятно видеть в этом дикаре уважение к настоящим воинам. Скажи, что за это мы, может быть, оставим ему жизнь.

— Что? Что он говорит? — забеспокоился Мекель.

— Говорит, что редко встретишь столь приятного человека, как ты, — добросовестно перевел Дарин. — Радуйся, Мекель, похоже, ты ему понравился.

Тот вдруг насторожился.

— В каком смысле? — осторожно спросил он и на всякий случай сделал незаметный шажок назад.

На капитана Солоку вдруг напал странный кашель, очень похожий на смех.

— В деловом. Говорит, у тебя хватка настоящего купца!

Мекель зарделся.

— А дядюшка говорит, что толку от меня — на медный лемпир… а вот, оказывается, как? Слышали, что он сказал? — обратился он к капитану Солоке. Тот отчаянно закивал, не в силах вымолвить ни слова.

— А еще дядюшка говорил, что эти отхи — дикари. Якшаются с троллями и все такое. А они, оказывается, очень приятные и разумные люди!

Он победно посмотрел на Дарина.

— Конечно! — поспешно ответил тот.

— Само собой, — подтвердил и капитан Солока.

Мекель приподнялся на цыпочки и отважно похлопал «кольценосца» по плечу.

Тот окаменел.

Дарин и капитан Солока в ужасе переглянулись.

— У народа, к которому принадлежит этот человек, этот жест означает следующее, — заторопился Дарин. — Так приветствуют только великих людей, в знак величайшего уважения. Этим как бы говорится, что понимает, что он ничто, пыль под сапогами великого воина!

С «великими» в этой речи был, пожалуй, перебор, но «кольценосец», который целую минуту сверлил взглядом оцепеневшего Мекеля, вдруг неожиданно расхохотался.

— Этот рыжий дикарь мне нравится, — сказал он. — Его можно держать дома вместо шута. Я приеду сюда на зимнюю Ярмарку, чтобы посмеяться над ним.

— Что он говорит? — пролепетал Мекель.

— Благодарит тебя от всей души и надеется на дальнейшее плодотворное сотрудничество! — без запинки отбарабанил Дарин.

Когда отхи, наконец-то, удалились, Мекель перевел дух.

— Значит, скажу дядюшке, что в следующий раз они не только шерсть привезут… хорошо. Интересные они все-таки! И в людях хорошо разбираются. Вот этот, с кольцом в носу — только глянул на меня, а сразу определил, что к чему. А что?! Хватка у меня и правда есть, способностей тоже не занимать! Умен, усерден… еще наживу капитал! Дядюшка тоже с малого начинал.

Он отчитал несколько серебряных монет и протянул Дарину.

— Вот, держи. Ну, мне пора! Расскажу дядюшке, как все прошло!

И Мекель бодрым шагом устремился прочь.

Дарин и капитан Солока неторопливо направились к Морскому Управлению. Погода менялась: не иначе, кто-то из Гильдии магов позаботился о том, чтоб во время Летней Ярмарки, упаси небо, не пошел дождь или не приключился бы иной природный катаклизм. Засияло солнце, подул с моря свежий бриз, пахнущий солью и водорослями, сдернул туманную пелену, укрывавшую Лутаку, и, словно ожившая иллюстрация к волшебной сказке, из тумана выступил город: остроконечные башни, дома, узкие крутые улицы, террасы и площади.

Капитан Солока прервал обстоятельный рассказ о плавании к Огненным берегам, где вся его команда чудом избежала гибели в пасти гигантского морского змея, и несколько минут созерцал открывшийся ему пейзаж в полном молчании.

— Самый лучший город на земле, — убежденно сказал он. — Самый лучший. Поверь мне, а уж я где только не был и чего только не видел!

Дарин согласно кивнул.

Когда они подошли к кованым воротам Морского Управления, капитан Солока как раз приступил к самому драматичному эпизоду повествования:

— И вот, когда эта проклятая тварь разинула пасть, я крикнул…

Что он крикнул, Дарин так и не узнал. Выражения лица капитана Солоки внезапно сделалось таким, словно он узрел морского змея, о котором рассказывал, прямо перед собой. Дарин проследил его взгляд — и тоже открыл рот.

Возле ворот появилось прекрасное видение: стройная высокая девушка с пепельными кудрями и зелеными глазами. Вид красавица имела самый решительный. За ней по пятам следовала дама средних лет с навеки застывшим на лице выражением безграничного терпения.

— А я вам говорю, что он скрывается где-то здесь! — тоном, не терпящим возражений, говорила девушка, изящно кутаясь в шелковую накидку, как нельзя лучше оттенявшую цвет ее глаз. — Мне сказали совершенно точно, что он собирается покинуть Лутаку. Но прежде чем он это сделает, я ему все, все скажу!

— Осталось его отыскать, — сдержанным тоном сказала дама. — А сделать это, уверяю вас, будет нелегко. Взгляните, сколько тут народу!