Принцессы Огненного мира - Алексеева Яна - Страница 55

«Куда же ты полезла, глупышка?..»

А действительно, куда? Выпрямившись, я сделала пару шагов на дрожащих ногах и бессильно осела на землю. Надо отдохнуть и подумать… Как не хватает язвительных комментариев сестры. Порой они наталкивают на дельные мысли.

Но Ольха спала, утомленная ночными бдениями…

И вовсе я не спала! Просто дремала. Когда моей сестре случается пускать в ход свое волшебство, я не могу спать. Это как тихая, на грани слышимости песня, от которой не спрячешься. Я и не пытаюсь, ибо это бесконечно красиво. И, нарушая границы дозволенного, знаю, что Яра точно так же слышит меня.

Ночной разговор продлился почти до самого рассвета. О войне и мире, доходах и потерях, жизни и смерти… Подозреваю, что каждый остался при своем мнении. Вот только каково мнение собеседника, я так и не разобрала.

А ранним утром мне не дал отдохнуть нарастающий шум. Даже какой-то тоскливо-пронзительный вой. Зарывшись с головой в многочисленные подушки, я все равно не смогла заснуть. Смирившись, решила подниматься. Закутавшись в покрывало, еще пахнущее костром, выглянула наружу. В лагере орков царила… нет, еще не паника, но что-то к ней очень близкое. Суматоха, шум… мимо моего шатра пробежала заплаканная девушка. У высокого шеста с родовым знаком толпился народ. Там кричали, размахивали руками, женщины рыдали.

– Что случилось? – выскочив наружу и поймав за рукав спешащего степняка, требовательно спросила я. Тот понял. Видимо был из тех, кто знает наше наречие.

– Вайрин-са Оршэнэ убили! – рыкнул орк, вырываясь из моего захвата.

Я остолбенела. Это, если мне не изменяет память, старейшина Шакси, один из кандидатов в верховные вожди! Что происходит?! Торопливо натянув дареные сапоги и первое попавшееся платье, я пошлепала к шатру приемного отца. Кстати, эта фраза не вызывала во мне внутреннего протеста… Обошла толпу и скользнула внутрь, ни привлекая ничьего внимания. И, замерев за спинами набившихся в шатер орков, впилась напряженным взглядом в разыгрывающееся под куполом представление.

Бывший айгэ молча слушал юношу, экспансивно размахивающего руками. Тот что-то горячо доказывал, к сожалению, на степном наречии. А рядом с каменным выражением на лице стоял, заложив руки за спину, и чего-то ждал мой ночной собеседник. Рядом-то рядом, но слегка, как бы сказать… в отдалении, окруженный полудесятком воинов в свободных одеяниях.

Шатер был полон, вдоль стен стояли вооруженные стражники, главы семей, чьи неразобранные одеяния выдавали спешку, рассредоточились по свободному пространству, почтительно освобождая центр старейшинам. За занавесью слышались шепотки и всхлипывания женщин. Меня бы давно заметили и выдворили, не умей я сливаться с окружающим миром.

Старик Эйшин обернулся и что-то спросил. Знакомый отрицательно мотнул головой, окружающие его орки гневно загомонили. Глава Рысей начал что-то говорить, но полог у входа был резко отброшен, и сквозь толпу пробрался молодой степняк, держащий на вытянутых руках затейливо изукрашенный кинжал. На лезвии была кровь. Все разом замолчали, на лице приемного родича нарисовалась печаль, он сожалеюще покачал головой. Молодой степняк, державший несколько мгновений назад пламенную речь, обвиняюще ткнул пальцем в окруженного воинами орка. Тот выдал длинную фразу, судя по кривящимся лицам, нецензурную.

Почему-то мне не составило труда догадаться, что происходит. Убили одного из претендентов на власть, а обвиняют в этом моего ночного знакомца. Все улики налицо. Точнее, одна – нож. Странно как-то… Он не показался мне ни сумасшедшим, ни одержимым, ни глупцом. Да и когда бы он успел? Может, вечером? Или утром… Я разговаривала с убийцей? Брр, неприятно. Передернув плечами, я отошла в сторону, ибо присутствующие раздались в стороны, пропуская старейшин. Следом вывели обвиняемого. Его взгляд равнодушно скользил по толпе, увидев меня, он недоуменно поднял брови. Я скривилась. Все-то этот степняк замечает!

На улице тем временем обстановка разительно изменилась. Все жители в полном молчании собрались вокруг шатра, и старейшины вступили в гневный, напряженный круг, полный обвинителей. Когда их взору предстал убийца, по рядам пронесся шепоток. Где-то тихо всхлипнула женщина. А ведь должен же был быть какой-то праздник! Повседневные и походные одеяния сменили пестрые, яркие наряды из тонкой крашеной кожи и меха. При взгляде на эти юбки и жилеты, платки и пояса рябило в глазах.

Я, уже не скрываясь, протиснулась в первый ряд. Старейшина взмахнул рукой, и моего ночного собеседника принудили встать на колени. Не склоняя головы, он смотрел вдаль… куда? Все пространство вокруг свободного пятачка заполонили его сородичи. Он спокойно, но не покорно, ожидал приговора.

Оглядываюсь. На лицах злость, негодование, осуждение, недоумение…

– Что сейчас будет? – спрашиваю у матерого орка, стоящего рядом.

– Сташ Рэй Хорек будет лишен прав и изгнан… как убийца. – Злой и гневный посвист заставил меня поежиться.

Похоже, многие здесь понимают человечий язык. А мне все же стоит научиться орочьему… Продолжаю задавать вопросы, краем глаза следя за происходящим на пятачке обвинения.

– А как определили, что этот айвэ виновен?

– Это, – кивнул воин, – кинжал с личной меткой Рэя. Его вынули из смертельной раны старейшины.

А этот степняк хорошо осведомлен! Склонив голову, я прикусила большой палец. Кажется, это один из тех, кто был на празднике в честь моего прибытия. Впрочем, сейчас припоминаю, что и мой ночной собеседник там был, вот только в темноте я его не узнала. Точнее, не приглядывалась во время пира.

– Да… А когда же произошло убийство?

На этот вопрос последовал краткий ответ:

– На третью стражу. – И орк отвернулся, явно не намереваясь более со мной разговаривать.

Я же замерла, будто меня ледяной водой окатили. Третья стража, третья стража… да быть того не может!

Старейшина воздел руки над головой, заводя ритуальный речитатив.

– Стойте! – слышу я свой голос, разносящийся над толпой. Ну вот… я и сделала выбор. Непривычная пустота в груди, там, где горел огонек моей сестры, лукаво подмигнула. Передернув плечами, я шагнула вперед. – Этот айвэ невиновен!

Как непривычно это одиночество, скрещенные на мне взгляды… Мне не хватает ее поддержки сейчас и всегда… Мы были едины, мы и сейчас едины, даже разделенные расстоянием, но, видно, пришло время справляться самой.

Молчание, густое, как мед. Задумчивое… замершие в воздухе слова речитатива.

– Почему? – Это бывший айгэ, мой приемный родич. Недоумевает… Во взгляде стоящего на коленях – то же удивление, смешанное с негодованием. А ты намеревался пожертвовать собой, да? Ради чего?

– Почему ты, сай, считаешь себя вправе прерывать наказание? – Это уже один из Волков, возмущенный моим вмешательством.

– Потому что этот айвэ провел ночь со мной!

О, вы бы видели их глаза. Круглые от удивления! Сообразив, насколько двусмысленно прозвучала эта фраза, добавляю, взмахнув рукой:

– Мы разговаривали… у костра. Я могу подтвердить, что до рассветной стражи айвэ Сташ Рэй не отлучался от огня более чем на полторы дюжины шагов.

Торжествующе огляделась, сложив руки на груди. И что теперь? Похоже, и сами степняки не знают…

– Значит, – звонко начал один из воинов, участвовавших в судилище, – Рэй не убивал?

Его голос понизился до тишайшего растерянного шепота. Я улыбнулась и тряхнула головой:

– Не-эт!

– Но кто же тогда?

И эта мысль отразилась замешательством на лицах всех присутствующих. Кто? Кто??! Один из них, стоящих плечом к плечу… Старейшины хмуро переглянулись, затем неприязненно покосились на меня. Я их понимаю. Только что все было ясно и понятно, а теперь из-за какой-то выскочки, пусть и королевской крови, в душах поселились подозрения. А с другой стороны, вы только что чуть не осудили невиновного. Я не могла промолчать, это подло! Пусть я воровка, но честная воровка.

Все девятеро кланных вождей обернулись к бывшему айгэ, который помогал встать недавнему подозреваемому. Рысь, хмуря брови, что-то сказал, и старик коротко поклонился, коснувшись левой рукой груди, и принял из рук сородичей треугольные пластинки амулетов. Молча повел рукой, повелевая собранию разойтись.