Вернувшаяся из праха - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 3

— Два стула?

— Если Вы не возражаете, сэр.

— Принесите еще стул, Смит.

— Сейчас, сэр.

Два стула были принесены, и Тимоти поднял длинный и легкий, как бальса, дар и разместил его так, чтобы на сверток падал свет.

— Ну-с, молодой человек по имени…

— Тимоти, — подсказал мальчик.

— Тимоти, у меня много дел. Чего ты хочешь?

— Сейчас, сэр.

— Ну?

— Тому назад две тысячи четыреста лет и девятьсот миллионов смертей, сэр…

— О, Боже, это изрядно. — Д. В. Олкотт подал знак Смиту. — Еще один стул. — Стул был принесен. — Теперь ты в самом деле можешь присесть, сынок. — Тимоти сел. — Давай все сначала.

— Можно я не буду, сэр. Это слишком похоже на выдумку.

— Но все-таки, — медленно проговорил Д. В. Олкотт, — почему же я тогда тебе верю?

— Такое уж у меня лицо, сэр.

— Хранитель музея подался вперед, всматриваясь в бледное, напряженное лицо мальчика.

— Ты прав, — пробормотал он, — ты прав. А что же у нас здесь, — продолжал он, кивая на вещь, что с виду напоминала большой кокон.

— Это похоже на сверток газет, — ответил, не мигая, мальчик; он не сводил глаз с господина из музея. Но это папирус, сэр.

— Ты знаешь слово «папирус»? Правда, некоторые мальчики знают разные истории о грабителях гробниц и фараоне Тутанхамоне. Мальчики знают о папирусе.

— Да, сэр. Если желаете — посмотрите.

Хранитель, конечно, желал и тут же подошел ближе.

Он собирался лист за листом прозондировать высушенный табак, на который вещь почти точь-в-точь была похожа, но там и сям проглядывали то голова льва, то крыло ястреба. Затем его пальцы забегали быстрей и быстрей, и тут у него перехватило дыхание.

— Дитя, — выдохнул он. — Где ты их нашел?

— Ее, не их, господа. И вовсе не я ее нашел, она нашла меня. Вроде игры в прятки. Она подала голос — я услышал. И вот никто уже не прячется.

— Боже мой, — снова замер с раскрытым ртом Д. В. Олкотт, уже двумя руками расширяя раны ломкого материала. Это твое?

— И мое, и не мое. Я принадлежу ей, а она принадлежит мне. Мы — одна семья.

Хранитель снова пристально посмотрел на мальчика, заглянув в его глаза.

— И снова верю.

— И слава Богу.

— Почему слава Богу?

— Потому что, если бы Вы не верили, мне пришлось бы уйти. — Мальчик чуть отстранился.

— Нет, нет, сиди! — вскрикнул хранитель. — Не надо. Но почему ты говоришь, что это, оно, владеет тобою, словно между вами есть связь?

— Потому что, — сказал Тимоти. Это — Неф, сэр.

— Неф?

Тимоти протянул руку и чуть отвел в сторону покров.

Глубоко из-под оберток папируса показались зашитые веки на старом лице, но взгляд можно было почувствовать. Пыль заструилась с ее губ.

— Неф, сэр, — сказал мальчик. — Мать Нефертити.

Куратор побрел к своему стулу и потянулся за графином из хрусталя.

— Ты пьешь вино, мальчик?

— До сегодняшнего дня не пил, сэр.

Тимоти целую минуту сидел и ждал, потом м-р Д. В. Олкотт протянул ему стаканчик с вином. Они выпили вместе, и наконец м-р Олкотт сказал:

— Почему ты принес… гм… это — ее — сюда?

— Здесь единственное безопасное место в мире.

Хранитель кивнул.

— Верно. Ты предлагаешь мне… купить? Купить Неф?

— Нет, сэр.

— Чего же ты тогда хочешь?

— Только чтобы Вы, сэр, раз в день приходили и разговаривали с ней, если я ее тут оставлю. — Тимоти в смущении посмотрел на свои туфли.

— Ты доверяешь ее мне, Тимоти?

Мальчик поднял глаза.

— О, да, сэр. Если Вы пообещаете.

Он продолжал говорить, глядя прямо на хранителя.

— Не просто хранить, а слушать ее.

— Она разговаривает?

— И немало, сэр.

— Она и сейчас говорит?

— Да, надо лишь наклониться. Скоро привыкнете и Вы.

Хранитель закрыл глаза и прислушался. Был слышен тихий шелест древней бумаги, столь тихий, что он наклонил голову набок, вслушиваясь.

— О чем? — спросил он. — Что же она обычно говорит?

— Обо всём, что есть смерть, сэр.

— Обо всём?

— Ведь ей две тысячи четыреста лет, как я уже сказал, сэр. И девятистам миллионам людей пришлось умереть, чтобы могли жить мы.

— Очень много смертей.

— Да, сэр. Но я рад.

— Какие кошмарные вещи ты говоришь!

— Нет, сэр. Ведь, если они были бы живы, мы б не смогли и пошевелиться. Или сделать вдох.

— Кажется, я понимаю, о чем ты. И она знает все это?

— Да, сэр. Ее дочь была той самой Прекрасной, которая побывала Там. Так что она — это Та, Кто Помнит.

— Тот Дух, что поведывает душам и плоти обо всем, что есть в Книге Мертвых?

— Я думаю — да, сэр. И еще об одной вещи, — добавил Тимоти.

— То есть?

— Если Вы не возражаете, я хотел бы завести абонемент.

— Чтобы приходить сюда в любое время?

— Даже когда музей закрыт.

— Думаю, это можно устроить, сынок. Надо лишь подписать кое-какие бумаги, касающиеся дара, и провести экспертизу.

Мальчик кивнул. Мужчина поднялся.

— Может быть, тебе смешно, но говорит ли она что-нибудь сейчас?

— Да, сэр. Подойдите ближе. Нет, еще ближе.

Мальчик легонько потянул мужчину за локоть. Далеко-далеко, около храма в Карнаке, вздыхали ветры. Далеко-далеко между лап Великого Льва оседала пыль.

— Слушайте, — сказал Тимоти.