Сумчатые баллады - Antrekot - Страница 27

Будни SBS

Приносят израильский фильм. Говорят — слушай, тут 6–7 субтитров русского, только что обнаружили, нужно срочно. Слышно плохо, русских монтажных листов нет, только английские — но уж сделай как—нибудь. Главное, чтобы сегодня.

Ну ладно. Беру. Слышимость и правда чудовищная. Какие—то третьестепенные персонажи через улицу перекрикиваются. И с жутким акцентом.

Час я со всем этим бьюсь, по английским листам восстанавливаю, сохраняю — и иду в контору, объяснять, что оно сделано, но что за качество я не ручаюсь.

— О, — радостно кричат мне, едва завидев, — не нужно эту программу делать. Мы тут с производителями связались, они сказали, что это и не русский вовсе, а чешский.

— Поздно, — говорю я голосом лорда Байрона посреди Миссолонги. — Переведено.

Из криминальных новостей: «Двое грабителей получили больше чем ожидали, захватив ночной клуб в Сиднее, Австралия, где за дверями в зале проходило собрание 50 заезжих байкеров. Ворвавшись внутрь и угрожая ножами, грабители потребовали всем лечь на пол и достать деньги. Повара и сотрудники ресторана бросились убегать через кухню. Услышав, что их ресторан грабят, байкеры ох@@ели. 50 человек вскочили с мест и ломанулись стадом через двери зала, хватая по пути в руки стулья. Увидев эту толпу, уже о@@ели грабители. Бросив все, они попытались скрыться, один спрыгнул с 3–го этажа. Оба были пойманы приехавшей полицией».[11]

Будни мультикультурализма

Сушечная, она же сушатница. Человек отсчитывает деньги у кассы.

— Вот, ну где же, ну как его, ага, — переходит он на английский, — three fifty.

— Thankyou. — отвечает японка за кассой.

— Аригато. — радостно сообщает клиент.

И получает в ответ не менее радостное слитное

— Tipa niezachto.

Они же

У приятелей приятелей — собака. Всем хорошая собака, овчарка келпи. Одна беда, в старости наладилась она все время с собой разговаривать, как оно, вообще—то, в старости часто бывает. Но поскольку она — собака, то и разговаривает она соответственно. Лает. А поскольку глуховата, то лает громко, чтобы себя хорошо слышать. Хозяева были этим несколько расстроены и обратились к врачу. Врач объяснил им про старость и про слух — а от себя добавил, что есть теперь в Штатах такие ошейники, противолаятельные. Специальные. На вибрацию и звук реагируют. Один вариант слегка собаку током бьет, а второй, более гуманный, цитронеллой собаке в физиономию ее собачью прыскает — а животным это не нравится, ну и отучаются они.

Ток — это чересчур, сказали хозяева, а вот цитронелла — это в самый раз. Заказали в Штатах ошейник. С большими приключениями купили и привезли. Ура.

Собрали. Проверили. Надели. Проверили. Работает. Залаяла — пшикнуло. Залаяла — пшикнуло. Залаяла… залаяла… залаяла… В общем, неизвестно, как оно с американскими собаками, а австралийской овчарке цитронелла страшно понравилась, а келпи, они сообразительные, их по этому критерию отбирают, несообразительная овчарка в Австралии никого не упасет и не построит… в общем, связь между лаем и запахом она установила мгновенно.

В доме воцарился совершенный собачий гвалт. Впрочем, хозяева быстро поняли, что происходит что—то не то — и ошейник сняли. Но собака еще долго на пробу подлаивала погромче — а вдруг запах вернется.

Застава на желудочно—кишечном тракте

Квинсленд. Маленькая придорожная забегаловка. Место общественного пользования. На стенах — плакаты.

Плакат первый: «МОЙ — БОЛЬШЕ ТВОЕГО»

К сведению читающих, эти водители меряются не физиологическими параметрами и не размерами грузовиков… а объемами накоплений. Это реклама пенсионного фонда.

Но это — преамбула. А амбула — вот она.

Нет, это не рекламный плакат инквизиции. И не способ проверять качество продукции местных ресторанов. Это предупреждение о том, что с 1 декабря 2007 года в штате совершенно, то есть полностью запрещено водить грузовик под воздействием наркотических средств. Совсем—совсем. И марихуану нельзя, и амфетамины — и даже экстази. Не ешь, дружок, лицензию потеряешь.

И, чтобы уже совсем было ясно, внизу жирным шрифтом:

«Если ты употребляешь наркотики за рулем, ты выехал из ума.

Потому что ЭТО ПЕРЕБОР».

И, в общем, с этим утверждением нельзя не согласиться. Но нельзя и не подумать, что австралийцы все же — дальние и размытые — но потомки англичан. И иногда это проявляется. В том числе, и при выборе формулировок.

Перевод. Звонят ветеринару: собака, 16 лет, уже два дня не ест и вообще совершенно апатична. Ветеринар долго и подробно опрашивает о состоянии, а потом интересуется «Кошка в доме есть?» Хозяева пришли в некоторое недоумение, решили, что чего—то не поняли, и затребовали переводчика. Естественно, по телефону.

— Кошка у вас есть?

(Недоуменно)

— Есть, но к ней она тоже апатична, собака. Игнорирует.

— Корм для кошки покупаете?

— Да… А…

— Консервы кошачьи есть?

— Да.

— Дайте ей баночку.

— Но зачем?!

— Дайте баночку.

Открыли, вывалили в миску. Привели собаку.

— Ой, ест. — пауза, — Ой, метет…

Съела все, вылизала миску и бодро процокала на задний двор кроликов гонять.

Ура.

— Доктор, а что это было?

— А чем вы ее кормили последнюю неделю?

— Ну, сухим кормом, кашей…

— Если меня неделю кашей кормить, — со злобой говорит ветеринар, — у меня тоже будет апатия.

Занавес.

Баллада о корейском сервисе

По дороге из Сиднея в Москву случилось заночевать в Сеуле — рейсы сдвинулись. Поселили меня в гостиницу — большую, хорошую. Выдали номер — большой, хороший. Сказали, что в номере — беспроводная связь. Пытаюсь настроить. Ничего. Еще раз — ничего. А работать же надо… Звоню вниз. Не работает, говорю. Сейчас, отвечают, пришлем.

Жду системщика. Открывается дверь, входят журавлиным клином пять лиц разного пола в костюмах разного пола. Здороваются коротким кваканьем и начинают разбирать на молекулы меня, мой кпк, номер и всю окружающую среду. Разобрав, и не обнаружив помехи, зависают. Отвисают, звонят вниз. Радостно квакают и строем сообщают мне, что все в порядке, просто при регистрации мою сложную фамилию слегка переврали, потеряли букву. Это, говорят, не сбой системы, а человеческая ошибка. И клином улетают в теплые края. Вероятно, пытаются быть японцами.

Работаю часа два, понимаю, что голова кончается. Звоню вниз, прошу разбудить в 8.30. Падаю. Всплываю — в номере все залито солнечным светом, на часах 11 с копейками. Звоню вниз, интересуюсь, как у них с чувством времени. «Да знаете, — отвечают мне, — у вас же рейс в 17, выписываетесь вы в 14.30… горничная на вас посмотрела и сказала, что вас не надо будить».

Спускаюсь вниз, в ресторан, завтракать. Кашляю на ходу. Ко мне тут же подлетает официант с кувшином воды со льдом. Смотрит на меня и, ни говоря ни слова, убегает обратно. Однако. Через секунд пятьдесят появляется снова с огромным чайником и высокой керамической чашкой. И наливает мне чаю. Видимо, посмотрел на меня, послушал и решил, что мне не нужно воды со льдом. И что будить меня тоже не надо…

Окончательно же меня добил сотрудник гостиницы, вылетевший за мной к автобусу со словами «Вы там в номере оставили какие—то бумаги, вы точно уверены, что они вам не нужны?»